— Тогда в субботу жду тебя в гости. Мы с Анечкой будем тебе рады.

— Ты сказала, что вернёшь мне ребёнка в субботу.

— Верну в следующую среду. Что ты так нервничаешь. Может бабушка побыть с внучкой?

— И свалить на сына всю работу в издательстве? — широко улыбаюсь.

— Ой, я все основные вопросы решила. И даже твою истерику об отмене эротической истории разрешила. Так что сам теперь со Славой занимайся ее новой книгой.

— Спасибо. — благодарно отвечаю, вспоминая пьяные признания моей непорочной писательницы о том, о чем она действительно хочет писать.

— Мам, ты сказала, что устраиваешь мне встречи исключительно с интересными людьми. А Орзанов какими путями попал в их список?

— Загадочными и неведомыми человечеству, — ухмыляется владелица Эры, — Беря на себя работу с ним, ты великодушно оберегаешь свою мамулечку от лишнего стресса.

— Ни капли не сомневался, — смеюсь в ответ и на кухню вбегает радостная Анечка:

— Бабушка, когда поедем?

После того, как дверь за матерью и чересчур оживленной от идеи «пожить у бабули» дочерью закрывается, мои будни превращаются в сказания сюрреализма. Но это я понимаю только к концу недели… Обдумывая, не продать ли сюжет комедии какой-нибудь отечественной киностудии. Рабочее название «на пути к принцессе, героя сожрал дракон. Выплюнул, снова сожрал, переварил… но, к счастью местного драмкружка, герой выбрался из вонючей пасти».

Оставшись в непривычном для себя одиночестве, без дочери и смартфона, я сначала долго обдумываю над словами матери относительно своей твердолобости и прихожу к выводу, что она совершенно права.

Но Слава не какое-то примитивное мимолетное желание, Слава очаровательный цветочек, о котором мне хочется заботиться, и которое хочется радовать. Я ни разу не говорил матери о намерении с ней расстаться, только спросил мнения, как лучше об этом сообщить, подразумевая реакцию дочери. А моя дорогая Римма Константиновна, хоть и мастер шахматной игры и выводов, но порой она их составляет широкими штрихами, не дослушав собеседника. И даже слово не дала мне вставить, вываливая свои умозаключения. А, и ладно.

Мысль поехать к писательнице простреливает в голове, но смотрю на часы и понимаю — поздно. Лучше будет заехать за ней до работы и спокойно всё объяснить, иначе меня можно смело ставить в один ряд с мудаческим Романом и обсуждать, чья козлиная борода длиннее.

Умывшись, ложусь в постель и долго не могу заснуть. Неужели Инга может быть как-то причастна к реакции моей Анечки? Мать конечно, хорошо разбирается в людях, но эта ее догадка видится смешной и ничем не обоснованной. Столько лет девушка на меня работает и всегда безупречно выполняет свои обязанности. Да, всегда приветлива, да, всегда готова остаться с ребенком, если у меня срочные дела или другие непредвиденные обстоятельства, да, покупает мои любимые конфеты и балует меня вишневыми пирогами. Но почему надо обыкновенную любезность и добродушие извращать какими-то скрытыми мотивами? Распространенное в обществе поддержание хороших отношений с работодателем, вот и всё. Она же никогда ни на что не намекала и не флиртовала.

Мать ошибается в этом вопросе. Единогласно доказав себе непричастность Инги, я проваливаюсь в сон и просыпаюсь от мерзкой трели, долгой и непрекращающейся. Время на часах 5:30 утра, и я никак не могу понять, кто решил вторгнуться в гости в такое время. Молниеносная мысль о дочери заставляет меня подскочить и понестись к двери.

Сцена первая: Женщина в красном и многоэтажный ниагарский водопад

Спешно открываю дверь и натыкаюсь на женщину давно перешагнувшую бальзаковский возраст, недовольно оценивающую мой сонный внешний вид и изрекающую приговор сразу, без сожалений:

— Бесстыжий! Ты меня заливаешь!

— И Вам доброго утра. — непонимающе произношу в ответ.

— Какое ещё доброе утро! Ремонт новый ты мне будешь оплачивать? А? Пропусти! — она в прямом смысле отпихивает меня в бок и вторгается в квартиру. Уверенно двигается в направлении ванной комнаты, а я, опешив, следую за ней и выслушиваю нелицеприятные фразы о моей порочной сущности. — Понаставят себе лохань джакузиных и топят чужие квартиры! С шалавами плещутся, а я потом страдаю… Прокляну!

— Женщина, я бы попросил. — воспитание не позволяет вышвыривать обратно в коридор вершащих самосуд судо-подобных женщин в красных халатах, но терпеть всякого рода еретические домыслы я не собираюсь, тем более она, открыв дверь, любуется на мою самую обычную — без лоханей джакузийных — ванную, в которой с потолка идёт дождь. Не слабый такой.

Обожаю среду. Думал, что круче вторника и ворона, похитившего мой телефон, ничего нет, но среда жжёт, точнее — топит.

Про птицу я матери не сообщил, с ее верой во всякие суеверия, лучше иногда промолчать, но сегодняшнее утро вряд ли удастся скрыть.

У меня не пол, а полноценное озеро. Хватаю развешанные полотенца и начинаю кое-как бороться с потопом.

— Проклинать будете? — на всякий уточняю у соседки, чьего имени, как и имени большинства жильцов, не знаю.

Она поворачивает на меня свою обигудеванную голову, иначе я не могу назвать эту смесь коротких темных волос, накрученных на широкие розовые бигуди и смотрит в высшей степени недовольно, но при этом начинает мне помогать, кинув:

— Соседа сверху.

Когда озеро высыхает и мы расставляем по периметру кастрюли и ведра, красный кардинал командует:

— Одевайся, пойдём выше.

— Одеваться? — зачем-то переспрашиваю и она косится на мои семейники.

— Хочешь иди в своих авокадо? Жду в гостиной.

Через пять минут наша странная пара стоит перед дверью квартиры этажом выше и ждёт. Точнее, она не переставая жмёт на звонок, а я вздыхаю и жду. Открывает нам сонный парнишка лет семнадцати, в белой футболке и трусах с апельсинами. Соседка снизу хмыкает и многозначительно поворачивается на меня:

— В одном продуктовом вас матери рожали?

— Доброе утро? — неуверенно обращается к нам парень, переводя взгляд с красной на меня и усиленно трет глаза. Да парень, кошмары наяву случаются.

— Бесстыжий! Ты нас затапливаешь! А-ну пусти! — собственно, с ним она проводит тот же приём — одним левым боком, только этого бедолагу сильнее впечатывает в стену, — На деньги родителей жильё снимать все могут, а воду выключать не научились. Бездари криворукие, тьфу!

— Да я вовсе не на… — багровеет парень, пока мы вдвоём пытаемся догнать ораторшу.

— Не обращай внимания, у неё на каждого свой фоторобот. — шутку мою он не воспринимает, а только озадаченно спрашивает:

— А вы разве не мой сосед снизу?

— Да, кто-то затапливает меня. Вода пошла ниже и дошла до квартиры нашей соседки.

Мы останавливаемся за могучей красной спиной и теперь уже втроём наблюдаем очередной дождь с потолка и озеро под ногами.

— Значит и этого проклинать не надо? — уточняю я и ловлю сразу два взгляда, один — не на шутку встревоженный и нервный, а второй более четкий, выжигающий огнем — «договоришься мне сейчас».

— Жесть! — кричит парень. — Жесть! Вот это пападос!

— Тащи ведра и кастрюли! — командует кардинал.

Через пять минут мы втроём стоим и ждём. Она, не изменяя себе, давит на звонок авторитетом, но за дверью либо практикуют убийственный сон… либо…

— Ой, я вспомнил, они уехали! — обрадованно выдает самый молодой, стоящий посередине, и мы синхронно с кардиналом гневно поворачиваемся на него.

На работу я приезжаю злым и голодным. Первый раз не отворачиваю от себя голову вождя, не испытывая перед ним трепета.

Виновником многоэтажного водопада оказалась вдруг лопнувшая труба в доме соседней, умчавшихся куда-то на моря, а нам пришлось ждать мастера, не способного с первой попытки найти не только нужный дом, но и нужный подъезд!