— Да. — согласно киваю и улыбаюсь. Ничему меня жизнь не учит. Я снова наступаю на обманчивые грабли и получаю ими в лоб. Точнее, получаю от Георгия взгляд «хмурое нечто».

Оставшийся путь мы идем молча. К его чести, он держит надо мной зонт, пока открывает для меня дверь своей машины и ждет, чтобы я села. К тому же спрашивает, не холодно ли мне, когда сам оказывается в салоне.

Но, ощущение, словно у мужчины каждый раз возникают фантомные мышечные боли при галантном поведении, которое было ампутировано…

На заднем сидении я замечаю детское кресло, в нем, развалившись, лежит мягкая игрушка в виде розового кота. Значит, у него есть ребенок. И жена… Наверное, с ней он совсем другой… Оставляет железный занавес за дверью и заходит в дом, а она встречает его и кидается на шею…

Ой.

Ой.

Ой.

Я что сейчас представила себя его женой?

Приложила холодные пальцы к щекам для изгнания абсурдных мыслей и кинула быстрый взгляд на его руки.

Да. Не ошиблась. Кольца нет.

Моя мини-копия на правом плече уверенно произносит: Он из этих надменных. Не признает значимость роли столь важного символа! Или хуже, скрывает!

Римма Константиновна остаться в стороне не может и возникает на левом плече: Чего к сыну моему пристала, комбинезонша? Может, он разведен…

Георгий

Порочная протеже моей матери сидит, надев роль цветочка-ромашки, и, аккуратно сложив руки на коленях, поэтично смотрит в окно, за которым дождь устроил промозглое представление. А я злюсь, пытаясь найти на радио что-то приличное и перестать представлять, как она запускает свою левую руку мне между ног.

Или хлопая своими настоящими ресницами наклоняется головой…

Да…

Блядь.

Вот так…

Член от одной мысли тут же начинает дёргаться, как контуженный.

Место! Лежать! Место! Придурок!

Не помогает…

Мертвые котята!

Не помогает…

Лицо Орзанова!

Лицо трахающегося Орзанова!

Фу, мерзость.

Но помогло. Член аж в себя ушёл.

Потеряв надежду найти что-то стоящее, перестаю крутить радио и бодрый голос радиоведущего объявляет: «36 вопросов и 4 минуты молча смотреть друг другу в глаза приведут вас к любви!», а потом расписывает тест, придуманный каким-то якобы ученым Артуром Ароном.

Совсем нечем бедолаге в жизни заняться…

Тесты для любви сочиняет.

И одиноко на них дрочит.

— Верите, что через 36 вопросов можно влюбиться? — спрашиваю, готовый услышать пламенную тираду и убеждённость в достаточности и одного верного вопроса. Хочу, точнее жажду, раскатать ее в собственном цинизме, нажитом опытом, и поколебать веру в подобную нелепость.

— Нет. — щёлкает меня по носу краткость. И злит.

— Как же так? Ведь Ваши герои в книге влюбляются сразу друг в друга. Без особой фазы диалога или познания биографии партнера.

— Там … — начинает она неуверенно. — Там другое. Они предназначены друг другу. И никакие слова не нужны. Они… родственные души.

— То есть, — еще хлеще дева стелет. — Вы верите в родственные души?

Она молчит. Как-то долго. И я даже думаю повторить вопрос, когда она поворачивает голову в мою сторону.

— Верю в их существование в книгах.

Член, предатель, снова дергается, возвращая меня в подростковые годы «не умею держать жеребца в узде», и готов доказать ей, что он то точно настоящий и готовый.

К счастью, мы подъезжаем к нужному дому и подвергать ее сомнению в моем выходе из озабоченного пубертата не приходится.

Она мило благодарит и открывает дверь, а я. Или скорее член… предлагает свои услуги водителя в день вылета. Я грожусь ошалелому, что сдам его в Uber, если будет продолжать в таком же духе.

Она смущается. Лиса. Но члену все нравится, и он настаивает. Серьёзным моим голосом.

Когда Святослава идёт к подъезду, мы провожаем ее взглядом, прикованным к округлым бёдрам.

Радио в это время плавно и уверенно выдает саундтрек:

I’m just a regular everyday normal motherfucker…

— Георгий очень строгий руководитель. При этом заботящийся о комфорте своих работников. От его взгляда мурашки по телу. Ощущения, словно хочет съесть и выпороть одновременно. Понимаешь, Мороженка?

Кот в позе сфинкса сидит около своей миски и стеклянным взглядом смотрит сквозь меня, заявляя о полной незаинтересованности во мне и в Георгии. Мое открытие двери холодильника становится для него переломным моментом, и, сменяя холодное ожидание на горячность, он прибегает к моим ногам и начинает мурлыкать. Маленький хитрец. Ждет вечернюю порцию кролика с сыром, уверяя, что, вероятнее всего, после плотного ужина выслушивать мое нытье станет более интересным занятием. Насыпаю утренние остатки из люксовых консервов в его миску и достаю свои макароны из микроволновки. Кладу сверху пару кусочков сыра. Терку отвергаю, так как мыть ее по окончании нет никакого желания. А после того, как мы заканчиваем со своим разно уровневым ужином, мою посуду, споласкиваю его миску, меняю ему воду, так как имеющуюся, в момент обжорного ужина он вылил. Протираю бумажными салфетками мокрый пол.

Иду к стиральной машинке, загружаю вещи, чтобы постирать все необходимое к поездке и топаю в комнату, где меня ждет его котейшество, показывая милостиво: «Теперь вещай непутевая».

Оправдываюсь перед ним в необходимости сдать его Юле со Стасом. Он хмурится, но вроде как соглашается. Правда вот Юлька не соглашается, когда я ей дозваниваюсь. Оказывается, они взяли пару дней и едут к друзьям на дачу, поэтому Мороженка не у дел.

Глазами информирую кота о новых деталях его недо-путешествия, и мы оба понимаем, к кому теперь он должен будет поехать. Мне идея не нравится, но деваться некуда. Мороженка тоже не в восторге, но обещает, что скучно моим родственникам не будет, если они посмеют плохо за ним смотреть. А он просто так словами не разбрасывается. Призвав спокойствие в тело, набираю номер Натальи.

— Да. — звучит недовольный голос мачехи.

И все мои объяснения по поводу неожиданной командировки только добавляют в ее ответ раздражительности, но она соглашается. Мы обе знаем, что не согласиться мачеха не может, и послать меня в пешее эротическое, чего желает ее тон, тоже. Мне оставлять своего своенравного пломбирушку с этими двумя вроде как родственницами не хочется, но оценивая его жировые отложения и тягу к революционным шагам при ненадлежащем с ним уходе, понимаю — волноваться не стоит.

Договорившись о времени, когда я отвезу кота, мачеха вешает трубку и доброго вечера я желаю более отзывчивым гудкам.

Упав на кровать, разрешаю на пару минут глазам закрыться. Но эмоциональный фонтан, бьющий во мне сверкающим ключом, еще пару часов точно не даст спать. В нем плескаются разные рыбки, в том числе акула Георгий. Да, он почему-то определенно акула. Или скат? Уж точно не милый дельфинчик.

И зачем я о нем думаю…

Как он сосредоточенно смотрел на дорогу и прорезал натянутый воздух острыми скулами… А капли несчастно падали на стекло и скатывались вниз, неспособные до него дотронуться. А ведь им этого непреодолимо хотелось.

Взгляд строгих серых глаз, способных вытащить душу и согреть ее за секунду одной мимолетной улыбкой, а потом так же резко превратить трепещущее сердце в лед колючей холодностью. Усмехнуться и уронить, разбив его на сотни и тысячи осколков. С легкостью…

Да, от него лучше держаться подальше. Хотя бы на расстоянии вытянутой руки…

Мужчины в костюмах сексуальны — писалось в каком-то журнале, но в моем офисе было полно мужчин… и все они смотрелись нелепо, жалко, странно.

Но никак не так, как он.

Так, все. Глупые мысли выключаем и думаем об истории.

Что там Римма Константиновна просила? Вампир и начальник. Две разные темы.