Я оцепенела. Он что, выясняет, не собираюсь ли я шпионить? Похоже, меня раскусили! И на что я надеялсь?

Затем я услышала свой собственный, спокойный голос:

– Я размышляла всю ночь и поняла, что просто обязана трудиться над чем-то важным. Это моя мечта.

Я-таки нашла правду, которую можно озвучить.

В остальном разговор прошел стандартно. Я рассказала, как решались конфликты у нас в лаборатории, о студенческих годах и преподавании, о своем исследовании в Беркли. Думаю, я смогла впечатлить собеседников, а они, если честно, впечатлили меня: оба – знатоки своего дела с успешной карьерой, да и язык подвешен. И если Том временами вел себя как типичный технарь, то с доктором Сили я бы точно поладила в рабочей обстановке. Он произвел впечатление человека тактичного и вдумчивого, с отличным чувством юмора. В общем, эти двое меня совсем не испугали.

На собеседовании бывает полезно позадавать вопросы самому. Так вы покажете, что не готовы тратить время зря и ненадолго перехватите инициативу. Главное не переборщить. Достаточно намекнуть, что не станете хвататься за любую соломинку.

– Не поймите меня превратно… на сколько процентов вы уверены, что ваш бизнес останется на плаву лет через пять-десять? – поинтересовалась я ближе к концу отведенного времени.

Мои собеседники рассмеялись.

– На все сто, – ответил Том.

Я ждала, что скажет доктор Сили.

– Ну, конечно, не на сто процентов, – наконец произнес он. – Ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Однако в нашем случае вероятность фиаско ничтожно мала. Так что, возможно, у нас вы получите работу на всю жизнь.

– Очень рада это слышать. – Думаю, я не лукавила.

После собеседования мне предстояло поговорить с доктором Лундгрен: хотелось выяснить, что станет с моим исследованием. Я отправила ей сообщение, попросив в свободное зайти в лабораторию для важного разговора. Лучше, чтобы беседа прошла на моей территории.

Пару часов спустя профессор Лундгрен постучала по моему рабочему столу. Так мы предупреждали друг друга о появлении, чтобы не пугать.

– Все хорошо, Миранда?

Проще выложить все сразу, поэтому я расправила плечи, взглянула наставнице в глаза и призналась:

– Сегодня я проходила собеседование в «Альтус».

– Тогда скажу им все, как есть.

Я замерла.

– Скажу им, – продолжила доктор Лундгрен, – что считаю тебя прекрасной коллегой и выдающимся ученым. Что ты всегда упорно, увлеченно трудилась и быстро решала любые задачи. Впрочем, какие-то вещи упоминать не стану. К примеру, твою ненависть к Петравики и его прихвостням.

В ее глазах читалось беспокойство, но она не стала меня отговаривать. На такую поддержку я и не надеялась!

– Спасибо, доктор Лундгрен! – Я облегченно вздохнула. – Спасибо вам огромное!

– Теперь рассказывай, что задумала.

– Мне нужно в Пуэрто-Рико. Я не могу не поехать.

– Мы ведь недавно обсуждали «Альтус» и, кажется, сошлись на том, что эти люди – мерзавцы?

– Да.

– Твое мнение не поменялось?

– Боюсь, если не поеду, они натворят еще больше зла.

Профессор Лундгрен выдвинула себе табурет и села.

– Я не стану указывать тебе, что делать, и всячески поддержу, только сперва объясни, зачем тебе это нужно.

– Что бы в «Альтусе» ни замышляли, они своего добьются – со мной или без меня. Но, возможно, благодаря моему вмешательству они меньше навредят людям. А если повлиять на них не выйдет, или я увижу что-то совсем ужасное, – расскажу обо всем общественности.

Повисло долгое молчание.

– Миранда, ты требуешь от себя слишком многого. Я помню, какой была в твоем возрасте, так что отговаривать не стану. Просто предупрежу: бороться с ними будет сложно, а вот попасть под их влияние – проще простого. Однако еще сильнее меня беспокоит другое: что будет, если тебя разоблачат? На кону большие деньги. Очень большие. Я не знаю, на что способны эти люди. Они могут так очернить тебя в научных кругах, что ты больше ни дня не проработаешь по специальности. Могут публично тебя унизить, оклеветать, или того хуже…

Я мысленно вернулась к собеседованию. Эти двое не походили на бандитов, которые готовы убить за разглашение корпоративной тайны. Впрочем, бандитов я еще ни разу не встречала.

– Миранда?

Я вынырнула из раздумий.

– Мне все равно, – солгала я.

– Ладно. – Во взгляде профессора Лундрен мелькнула озорная искорка.

– Как думаете, меня возьмут?

Мне с трудом в это верилось. Соискателей море, и когда в «Альтусе» поймут, что я подруга Эйприл, меня сразу отсеют. Профессор Лундгрен, похоже, моих сомнений не разделяла.

– Конечно, возьмут, и ты должна согласиться. А я сохраню за тобой место в лаборатории.

– А если я не вернусь?

– Я чувствую, что вернешься. Хотя тебе придется нелегко. Возможно, тяжелее, чем ты думаешь.

Внезапно я поняла, что Констанция Лундгрен не просто поддерживает мое решение, с которым не факт, что согласна. Она призывает бороться. И цель показалась мне вполне достижимой.

– Я еще в раздумьях…

– Да все ты уже решила! – перебила меня наставница. – Просто не знаешь, что так и принимаются решения.

– Говорят, в «Альтусе» все засекречено. Ну и пусть. Я все равно хочу рассказывать вам о своей работе. Вы не против?

– Это будет серьезным нарушением контракта, но вообще-то да, лучше держать меня в курсе.

– Даже если я не найду ничего подозрительного?

– Миранда, – профессор Лундгрен наклонилась ко мне, – эти типы опасны. Они слишком быстро продвигают свой бизнес. Вероятно, проводят испытания на людях без надлежащей подготовки. Должно быть, они сделали важное открытие. Если я кому и поручила бы такую ответственную задачу – то человеку вроде тебя, а уж никак не Питеру Петравики. «Альтусу» нужны специалисты по нейроуправлению, а их в мире не так уж много. Полагаю, только мы в силах что-то изменить.

– Затея может стоить нам карьеры. Вы же сами говорили, насколько это опасно.

– Я готова рискнуть. Просто хотела убедиться, что ты понимаешь, на что идешь.

Я знала Констанцию Лундгрен почти шесть лет, но такой решимости не ожидала.

– Все в порядке, профессор?

– Тебе, наверное, кажется, что я сама не своя? Может, и так. А может, я раньше была чересчур осторожной. Великие дела не вершатся людьми, которые ждут у моря погоды.

– Мы с вами ничего не вершим – просто пытаемся помешать людям из «Альтуса» свершить это великое слишком быстро.

Моя наставница схватила меня за руку.

– Вот! – воскликнула она громче, чем предполагала беседа, а затем подалась ближе. – Вот она! Самая вредная на свете мысль! Внутренний голос шепчет тебе, что достижение – это если твой подвиг огромный, яркий и принадлежит тебе одной. Не слушай этот голос!

Если честно, я немного испугалась.

– Одержимость захватит тебя, словно инфекция, и станет еще хуже. В «Альтусе» этому только обрадуются. Ты должна поехать в Пуэрто-Рико, чтобы защитить нас от самих себя. Как думаешь, что я считаю величайшим достижением человечества? Нет, не оружие, которое мы создали, и уж точно не то, которое применяли. Это оружие, которым мы не пользовались! Идиоты вроде Питера Петравики постоянно бахвалятся силой воли: мол, какое тяжкое бремя – менять мир! Вся их энергия направлена вовнутрь. Они хотят быть голосом, лицом и мозгом перемен. На самом деле никакой силы воли у них нет. Они – рабы своих амбиций и жажды одобрения. Тогда как истинная сила – в заботе о ближнем.

– Чьи это слова? – Я подумала, что она кого-то процитировала.

– Ты понимаешь, о чем я толкую?

– Думаю, да.

– Я лишь хотела сказать, что подчас важнее сдерживать свои силы, нежели действовать. Пойми, Миранда, это потрясающе! Ведь ты сама – потрясающий ученый! Так что вперед – собирай вещи. Ты летишь в Пуэрто-Рико!

Пока я ждала ответа из «Альтуса», внезапно подвернулась еще одна задачка. Я получила посылку от Майи.

Привет, Миранда! В тот день, когда я прислала тебе фотку в платье (которое, к слову, купила), я обнаружила странные камни. Высылаю один тебе, еще три остались у меня. Про материал ничего не знаю – возможно, это пластик для масок на Хэллоуин. Но у меня есть причина думать, что камни важны. Если хоть что-то про них поймешь – сразу пиши. Надеюсь, у вас в Калифорнии все хорошо!