Copyright © 2020 by Hank Green

© Л. Галушкина, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Я решила больше вам не лгать.

Насколько я знаю, есть три вида лжи: когда вы не хотите, чтобы вас уличили; когда вам все равно, уличат вас или нет, и когда уличить вас невозможно. Сейчас объясню подробнее.

1. Вы не хотите, чтобы вас уличили во лжи. Речь идет о привычном, обыденном вранье – кто-то сочиняет, почему опоздал на работу, а кто-то – заметает следы убийства. Если разоблачат – проблем не миновать.

2. Вам все равно, уличат вас или нет. Это ложь ради лжи, и плевать на последствия. Вы сочиняете байку, повторяете ее, меняете и улучшаете, бросаете и возвращаетесь к ней вновь. Такая ложь может отвлечь вас от реальности и придать сил.

3. Уличить вас во лжи невозможно. Это когда лишь вы сами знаете правду. Именно так лгала вам я.

Долгие годы я считала, что последний тип лжи – во благо.

Всем известно, что в нашей картине мира не хватает деталей. Ученые еще не выяснили, где находится львиная доля материи. А я, к примеру, не знаю, как живется в Йемене. Наши представления о реальности довольно размыты.

А теперь представьте, что вы знаете то, о чем больше никто не в курсе, и знание это может по щелчку изменить мир, принеся одни лишь беды. Решитесь открыть правду? Взвалите на себя ответственность? Не думаю.

Во мне, как я выяснила, нет ничего особенного, так что я не лучше других подхожу для принятия судьбоносных решений. Единственное, отчего мне приходится такое решение принимать – простое, дурацкое стечение обстоятельств.

Многие – в том числе я сама – замечали, что я часто взваливаю на свои плечи лишнее, поэтому сейчас я переступлю через себя – предоставлю слово другим. Хотя и выбора-то нет. В большинстве событий этой истории я не участвовала, так что не мне о них рассказывать. Друзья помогут. Возможно, так мы разделим тяжкое бремя правды. На этот раз я писала книгу не одна: мы все обсуждали, какие слова достойны сюда попасть. Задачка, скажу вам, не из легких: мои друзья – те еще упрямцы.

В общем, я решила вам больше не лгать. Мы все так решили. И пусть лгать было проще, пусть я делала это по-тихому, пусть думала, что защищаю себя, – пора рассказать, в чем моя ложь заключалась.

А вот в чем: я всеми силами вас убеждала, что мы в безопасности.

На самом же деле – нет.

Я делаю это, только потому что должна.

Большинство известных людей сперва жаждут славы, а затем, добившись цели и познав обратную сторону медали, ноют, за что получают справедливые упреки. Я же всегда считала: всемирная известность до добра не доведет. Поэтому и не позволила Эйприл упоминать в первой книге мою фамилию. На этих страницах вы тоже ее не найдете. Можете, конечно, поискать в интернете, однако уверяю: ни я, ни друзья никогда не разглашали мою фамилию в сети. Если вам удастся ее выведать – скажите спасибо размытию границ частной жизни и отдельным людям, проигнорировавшим мою позицию по данному вопросу.

Начну свой рассказ именно с этого. Я умышленно держалась подальше от медийной жизни Эйприл. И свои личные данные я разгляшать, разумеется, не намерена (это дело принципа), но буду с вами гораздо откровеннее, чем хотелось бы.

К примеру.

Мои отец с матерью довольно богаты. Я родом из Верхнего Ист-Сайда, выросла в доме, которым родители владеют тридцать лет. Он стоил дорого уже на момент покупки и НЕРЕАЛЬНО дорого стоит сейчас. В общем, у нас всегда было что-то вроде дворика, где в детстве мы с родителями выращивали морковь и помидоры. Выдернуть поспевшую морковку из-под земли казалось мне магией. Крошечное зернышко, почти незаметное даже в моих детских пальчиках, превращалось в оранжевый овощ, облепленный влажной почвой, – большой и крепкий, как в магазине. Словно я закопала пробку, а вытащила бутылку колы!.. Корнеплоды, созревающие под землей: морковь, свекла, картофель, лук – нравились мне больше всего. Даже когда мы выращивали овощи в горшках и ящиках, мне нравилось размышлять о процессах, скрытых от наблюдателя. Я представляла, что стоит немного копнуть – и прямо в руки, как по волшебству, выпрыгнет чудесная, вкуснейшая еда.

Тогда мне не приходило в голову, что огород мама разбила ради меня. Когда я выросла, мои увлечения поменялись, интерес к садоводству пропал. Долгое время я даже не помышляла ни о чем подобном – разве что поливала домашний цветок, – пока однажды, спустя пару месяцев без Эйприл, не позвонила матери.

– Я не верю, и все тут, мам! Должно быть, она где-то скрывается, – поделилась я своей навязчивой идеей. – Почему ее никто не ищет? Живут себе, как прежде!

– Не слишком ли ты на этом зациклилась?

– При чем здесь я?! Ее ведь не нашли! Вдруг ее вообще там не было?

– Где же она прячется, милая?

– В том-то и дело, что не знаю! Может, в космосе. Или в Хобокене[1]. В любом случае, я уверена, что наша жизнь изменилась навсегда. Все решили, что раз Карлы и «Сон» исчезли, то все вернулось на круги своя. А это не так. Понимаю, звучит странно, но я не одна так считаю. Нас много.

– Ты все еще заходишь в «Сом»?

– Там хорошие люди, мам! Со многими я подружилась. «Сом» лучше, чем «Твиттер».

В каком-то смысле так и было. В «Соме» – сообществе небольшом – сразу банили всех, кто не прочь поиздеваться над другими. Хотя в одном «Сом» все-таки проигрывал «Твиттеру». Мы создали социальную сеть, чтобы решать последовательности из «Сна». Разгадывать тайны. А если соцсеть заточена под загадки, ее обитателям все будет казаться загадочным.

Я по-настоящему гордилась тем, что стояла у истоков «Сома» и внесла свою лепту в объединение человечества. Сейчас же «Сом» наводнили конспирологи. Ладно, по крайней мере, вежливые. Так что отвечу на мамин вопрос сейчас (тогда я его проигнорировала): да, я заходила в «Сом» и проводила там чертовски много времени.

– Может, займешься садоводством? – предложила мама.

– Что?

– Как в детстве. Или найди другое хобби – свяжи шарф, собери пазл… Тебе не помешает отвлечься. Разгрузить голову.

Ее совет возмутил меня до глубины души. Чудесно, если я найду хобби, не связанное с моей мертвой бывшей девушкой, да, мам? Всем станет лучше, особенно тебе, потому что не придется наблюдать, как твоя дочь все больше уходит в себя. Нет, мама, это не сработает!

Впрочем, в какой-то мере сработало. Подумав об огороде, я и правда захотела что-нибудь посадить, полить или вскопать. Увы, дворика у меня не имелось. Поэтому я села на метро до Верхнего Ист-Сайда и уже через полчаса постучала в дверь родительского дома. Открыла мама.

– Хорошо, давай что-нибудь посадим. – Я улыбнулась краешком губ.

Мама улыбнулась в ответ, обняла меня и отвела в сад. Там она достала выкрашенный под глину пластмассовый горшок около фута диаметром, а я наполнила его почвенной смесью. На кухне мы разрезали пару юконских золотых картофелин, предварительно убедившись, что на каждом кусочке есть глазок. А затем вместе – как в старые-добрые – зарыли картошку в землю.

– Ты даже не представляешь, мам, как мне паршиво, – призналась я.

– Милая… – В ее больших глазах светилось понимание. – Тебе и должно быть нелегко.

Я не плакала уже несколько недель, отчего слезы хлынули с удвоенной силой.

Я человек закрытый, и, как мне нравится думать, именно поэтому Эйприл мало обо мне рассказывала, а не потому, что ей плевать. Возможно, свою роль сыграли обе причины. Тем не менее в прошлой книге не раз говорилось, какая я собранная, умная, упорная, сколь многого добилась. Чушь собачья! Все мы притворяемся – а Эйприл, возможно, пела мне дифирамбы оттого, что бросила меня, как только на горизонте замаячило приключение.