– Игорь не мой сын, он племянник моего мужа. Его бросила мама, сестра Димы, и получилось, что мы с Димкой вынужденно опекаем его. Мальчик сам меня мамой назначил и отказать ему я не смогла.

– А мой папа знает это?

– Знает. Он один из немногих, кто знает. Остальные думают, что я где-то на периферии держала своего ребёнка, а потом у меня проснулась совесть, или муж наконец согласился его принять, и мы забрали моего ребёнка из деревни к себе.

– Вы согласились опекать умственно неполноценного ребёнка?

– Да и пытаюсь приложить максимум усилий, чтобы социализировать его. Хотя это конечно же не моя карма, но вот так получилось. Наверное, именно поэтому у меня нет никаких сложностей в принятии его диагнозов и назывании вещей своими именами, и я не вижу смысла в придумывании более благозвучных замен в виде «особенный ребёнок с ограниченными ментальными возможностями».

– Вы оформили это официально?

– Дима не готов подать в розыск на сестру и официально лишить её родительских прав. Поэтому я играю её роль. Рядом с абсолютно не умеющим врать ребёнком, который называет меня мамой, никому не приходит в голову заподозрить подмену.

– Если он не умеет врать, то почему мамой называет?

– Он верит в это. Верит, что я появилась вместо той, бросившей его мамы, потому что он так хотел, чтобы у него появилась новая мама. И я теперь его мама и есть. Именно поэтому он отказывается без меня засыпать, он перед сном должен удостовериться, что я его не бросила, я здесь, дома, и не исчезну, как та. И всем знакомым он сообщает, что я его мама, и я должна это подтвердить. Выбор его, конечно, был не слишком удачен, я не особо ласковая и добрая мама. Но на безрыбье и рак рыба, как говорят. Как-то так.

– А папа у Игоря есть?

– Нет, его мать изнасиловали, насильника не нашли. Так что папа отсутствует по определению.

– Если мама Игоря вернётся, что Вы делать будете?

– Чтобы я начала думать над этим вопросом, она сначала вернуться должна, и я должна знать в каком она состоянии здоровья и какие у неё дальнейшие планы. Исходя из этого что-то решать и будем.

– Алина Викторовна, Вы очень необычная женщина. Вот честно. Я бы ни в жизнь бы не согласилась такого ребёнка взять, да ещё и на условии, что все думать будут, что я его где-то скрывала, а потом мужа заставила его принять.

– Мне всё равно, что думают другие. Мне важно, что думаю я.

В это время у меня пиликнул телефон и высветился присланный Аркадием контакт врача-гинеколога. Я созвонилась с ним и договорилась о визите.

По дороге заехала купила подарочный набор деликатесов и коньяка. Доктор сам вышел нас встретить и подошёл к нашей машине. Он оказался чуть моложе меня, очень приятный и обаятельный.

– Здравствуйте, Алина Викторовна.

– Здравствуйте, Алексей Степанович! А как Вы нас узнали? – удивилась я.

– Аркадий Львович сказал, что не узнать не смогу, Вы будете на крутом джипе в сопровождении охраны. Тут такие машины редко паркуются.

Я протянула ему подарочный пакет:

– Это Вам. Пока мы на улице, уберите в свою машину.

– Я без взяток работаю, Алина Викторовна.

– Это не взятка, это подарок от Аркадия Львовича. Он передать просил. Я всего лишь согласилась курьером побыть, раз к Вам еду.

– Э нет. Это я ему должен такие пакеты возить, а не он мне. И что-то подсказывает мне, что Вы нагло врёте.

– Алексей Степанович, Вы обвиняете меня во лжи? Зачем Вы так со мной? Что плохого я Вам сделала? Ваш коллега через меня, в связи с тем, что нагрузил Вас дополнительной работой, передал небольшой личный презент. А Вы сразу: взятка. Вы не должностное лицо, так на секундочку, и подарки Вам под категорию «взятка» попасть не могут по определению. И не позорьте меня перед моей охраной и моей подругой, которую я привезла к Вам на консультацию. Пойдёмте к Вашей машине пройдём.

– Да нет у меня машины, Алина Викторовна. Не заработал я ещё на машину. Отец серьезно болен, Аркадий Львович его с того света считай вернул.

– Эх, придётся тогда всё нести в Ваш кабинет, – я передала пакет ближайшему охраннику, – кстати, права-то у Вас есть? Могу подсказать контакты, где хорошую машинку не очень дорого можно прикупить.

– Права есть, но не до машины сейчас. Ладно, пойдёмте, в кабинет Вас провожу. Хорошо, что Вы рано приехать смогли, у меня приём с обеда, и там запись плотная очень, а мы до обеда наверняка всё успеем.

Мы прошли в его кабинет, поговорили, он предложил Ольге раздеться и лечь в кресло, а мне предложил выйти подождать в коридоре, и тут Ольга меня удивила, вцепилась мне в руку и сдавленно проговорила: «Не уходи, пожалуйста».

– Оль, ты уверена, что хочешь, чтобы я присутствовала при осмотре?

– Да, – она часто закивала.

– Не вопрос. Я останусь, если хочешь.

Я осталась в кабинете, лишь стул повернула так, чтобы оказаться спиной к гинекологическому креслу.

Алексей Степанович начал осмотр, попутно рассказывая, что делает, какие анализы сейчас назначит, потом сказал, что похоже есть инфекция, и надо будет пролечиться, но точнее он сможет сказать завтра с утра, когда будут готовы результаты анализов.

Потом предложил Оле перейти на кушетку к аппарату УЗИ. Но вместо этого Оля встала с кресла и расплакалась.

– Оль, что с тобой?

К ней тут же подскочила я, и обернулся Алексей Степанович, начавший включать аппарат УЗИ, стоящий в углу.

– Ну вот, Генрих меня чем-то заразил, – всхлипывая, уткнулась Оля в моё плечо.

– Давай не будем бежать впереди паровоза, Оль, – жёстко сказала я. – Ничего смертельного пока не обнаружено. Даже если инфекция есть, любая инфекция лечится.

– Ага, а потом рождается ребёнок с отклонениями. Вот оно мне надо?

– Оль, я сейчас гадость, конечно, скажу, но знать ты её должна. Сейчас мы с тобой приложим все усилия, чтобы ребёнок родился здоровым, и Алексей Степанович нам в этом поможет. Если, несмотря на все наши усилия, он родится другим, то значит тебе это для чего-то нужно. Не посылает Вселенная испытаний без повода. Вот будешь сейчас в панику впадать и вместо чёткого следования инструкциям безосновательные истерики устраивать, этот самый повод Вселенной и подкинешь. Поняла? Поэтому соберись и настройся на то, что всё хорошо будет. Я тебя к лучшему доктору привезла, и он знает, как тебе помочь.

– Почему ты меня к нему повезла? Ты знала, что есть проблема? Заранее знала? Я ведь не говорила тебе! – в нервах Оля перешла со мной на ты, а может версию, мною озвученную, что мы подруги, поддержать решила.

– Оль, это логически следовало ожидать. Я сказала тебе это открытым текстом, что лапшу тебе на уши вешали. Не заканчиваются презервативы у тех, кто их не использует. Ты была одной из многих. При этом ему было на руку, чтобы ты забеременела. Всё. Сейчас не об этом! Соберись. У нас другая цель и задачи. Всё хорошо будет. Родишь нормального ребёнка.

– Я идиотка, – рыдания Ольги усилились. – Сейчас пойду и в окно выкинусь.

– Оль, такие фразы при врачах говорить чревато. Тебя сейчас изолируют как неадекватную, и я сделать ничего не смогу. Прекрати сейчас же!

– Алиночка, Алиночка, папа меня убьёт, если узнает. Не говори ему ничего.

– Я ничего не скажу, обещаю. Но если сейчас же истерить прекратишь! Мы на приёме у доктора. Ты его время занимаешь. В машину вернёмся и истери на здоровье.

– Охрана папе скажет. Он и так на меня злится…

– Вы Ольге кто, мачеха? – к нам сбоку подошёл Алексей Степанович.

– А какая разница, кто я ей? – удивилась я.

– Мне надо понимать насколько я могу быть с Вами откровенным, – пояснил он. – Даже если просили о консультации Вы, моя пациентка она.

– Да, она мне вообще сейчас, как вторая мама, можете ей всё говорить, нет у меня от неё секретов. Я скорее ей, чем папе или родной маме скажу, – продолжая всхлипывать выдохнула Ольга.

– Оль, ты серьёзно? – озадаченно переспросила я.

– Ты отказываешься ею быть? – с напором спросила она.