Подобное испытание, если честно, воодушевило меня. Я слышал о Хэд много, знал, о чем она и для чего. Но увидеть собственными глазами, на своем опыте испытать, какого оно, стало возможностью убедиться наверняка в том, насколько я ошибался. В этом человеке, в мастерах, в Востоке. Хэйлед все еще был о верности слову, о жизни, о защите. Методы – да, немного разнились, Аллисан не был похож на Орлин ни капли. Только я не мог теперь его за это винить, я бесконечно его уважал. А та короткая фраза, сказанная после экзамена, слова: я вижу перед собой хэддена, – стали бесконечно дорогой похвалой. Дело не в узорах, не в плетении Нитей, дело в том, что эти узоры станут нести в мир. Пока есть такие, как Аллисан, пока есть Марзок и остальные – миру ничего не грозит. Пусть слова, а не мечи, какая, собственно, разница? Я гордился и тем, что могу учиться решать проблемы без насилия, и тем, что смогу взять в руки клинок, если не останется возможности этого избежать. Да, меня все еще смущало решение Аливи, вернее то, что бабушка не желает рассказать мне о его причинах. Я понимал, что они есть. Я был уверен, что они максимально весомые. Не сомневался: когда услышу, в очередной раз приду к выводу, что я болван, и все сделано правильно. Только Аливи не оставила мне шанса узнать. Но я догадывался, у кого могу спросить совета и помощи. Так что теперь оставалось только ждать, когда мы сможем поговорить.

Если Аллисан в моих глазах из праздного лентяя превратился чуть ли не в героя, и это радовало бесконечно, то в этой же поездке мне было уготовано и иное, куда менее приятное знакомство. Калисто. Преемник Хэйледа, будущий член моего отряда. Более высокомерной, неприятной и холодной особы я раньше не встречал. Девчонка не старше меня самого, невысокая, с невероятно надменным взглядом серых, почти серебряных глаз. Она могла бы показаться даже очень красивой, если бы не вечное выражение раздражения и скуки на лице, которое не сползало оттуда на протяжении каждой нашей встречи. Ее до ужаса злило, кажется, что к ней вообще посмели кого-то привезти. Она сумасшедше ждала возможности остаться в одиночестве. Она была разочарована всем происходящим бесконечно. Это то, что я читал в ее эмоциях. Ну, по крайней мере, в чем-то наши мнения совпали. Я был разочарован не меньше этого безумно неприятного существа. И стал отлично понимать Аликту, она уже была знакома с Калисто. На мои расспросы она тогда просто ответила, что есть знакомства, которые никогда бы не должны состояться. Сейчас я прекрасно видел, что она невероятно права.

Теперь я немного опасался встречи с оставшимися двумя Преемниками, признаться. Мало того, что у нас не окажется сууледа, у нас будет еще и Калисто. А если даже у такого человека, как Аллисан, образовалась подобная ученица, то кого я встречу в Дех-Раадене, боязно было теперь и предположить. Не то, чтобы Рут и Даяру плохие люди, я был с ними знаком, и они мне нравились. Просто Аллисан способен, – я увидел это, – максимально твердо поставить на место. За образом улыбчивого простака был скрыт воин, не менее требовательный и жесткий, чем Марзок или Алерик. А мастера Дех-Раадена были спокойными, сдержанными, даже немного отстраненными. Я не представлял их в роли таких учителей, которые одним словом способны заставить повиноваться. Они просто казались слишком мягкими, слишком сосредоточенными на собственных заботах, не обращающими внимания на то, что не касалось их лично. Мне недоставало в них этой самой жесткости, которую я хотел бы видеть. Которая иногда, – глядя на Калисто, я отчетливо это понимал, – просто невероятно нужна и является единственным возможным средством для обучения.

В Райлед я вернулся в смешанных чувствах. С одной стороны, я осознавал, что должен вести себя спокойно и сдержанно, что в данный момент сделать я ничего не способен по определению, а стало быть, следует унять свой характер и наблюдать за ситуацией. С другой – я жутко волновался, а отыскать источники информации для того, чтобы хоть как-то контролировать происходящее, в одиночку не представлялось возможным. Я четко понимал, что надо спешить, что времени на сомнения остается критически мало, но мне нужны были ответы, хоть какие-то, а самое страшное, что любое мое поспешное решение или неаккуратная фраза навсегда бы закрыли вероятность эти ответы получить. Потому я был счастлив узнать по приезду, что нас дожидается Рэйв.

– Можно поговорить? – Я нашел его в четвертом зале библиотеки, читающим какой-то древний трактат.

Серионец очень любил здесь бывать. Он мог бы запросить у нас копию любой книги по своему вкусу, и его желание было бы исполнено незамедлительно. Но, все же, он предпочитал приезжать сам. Может, находил некое утешение в этом помещении, наполненном своей родиной и Равелами одновременно, не знаю. Я просто чуял всегда, что Рэйву тут спокойно. Легко. Думаю, в какой-то степени он здесь позволял себе отдохнуть.

Серионец смерил меня внимательным взглядом и кивнул на стул рядом с собой. Я уселся и терпеливо дождался, пока он изучит мои нынешние эмоции.

– Я думал, что окажусь последним, к кому ты придешь в таком состоянии, – спокойно заметил, наконец, Рэйв.

– Почему? – Я оперся локтями на стол и сжал ладонями голову.

– Ты же не любишь, когда читают твои эмоции, – улыбнулся он.

– Я не люблю, когда видят мою слабость, – несколько безразлично отозвался я. – Вы и так все до ужаса во мне сомневаетесь, чтобы я еще и слабаком в ваших глазах казался.

– Дэйшу, люди имеют право на сомнения и слабость, – вздохнул Рэйв. – Ты не можешь требовать ото всех быть идеальными, храбрыми и сильными. Переживать о своих решениях – это не порок.

– Я не требую от других, – мрачно возразил я, – мне неприятно испытывать подобное самому.

– А сейчас? – Он внимательно меня разглядывал.

Я уловил в мастере некое сочувствие, и был тронут этим. Как бы я ни любил Рэйва, я прекрасно понимал, что он продолжает пристально ко мне присматриваться. Что один теплый разговор не способен поменять его общего отношения к мальчишке, от которого он по определению ждал проблем.

– Мне нужна помощь, – признался я. – Я запутался. Пожалуйста, только не смейся сейчас надо мной за это, хорошо?

– Дэйшу, – Рэйв сжал ладонью мое плечо и тяжело вздохнул, – я даже не собирался над тобой смеяться. Я вижу, что тебе паршиво. Что за глупые подозрения?

Я посмотрел на него с удивлением. Мне казалось, он станет насмехаться, винить меня за то, что я не способен оказался разобраться в чем-то и помочь себе сам. Из всей моей семьи Рэйва я опасался больше других. Опасался его реакции на мои поступки. Мне хватало его эмоций на мой счет, я не хотел проверять, сумеет ли он переступить свои чувства в отношении меня просто ради того, чтобы помочь. Но сейчас мне было больше не у кого спросить совета.

– Ты что, меня боишься? – Приподнял бровь Рэйв, уловив мои эмоции.

– Просто ты меня терпеть не можешь, – я пожал плечами. – Зачем тогда тебе помогать, даже если ты знаешь, что мне паршиво?

– С чего ты взял, что я тебя терпеть не могу? – Рэйв нахмурился и смерил меня внимательным взглядом. – Ты когда-то подобное чувствовал в моих эмоциях?

– Ты вечно во мне сомневаешься, – я печально улыбнулся. – Вечно ругаешься из-за меня с Аливи. Считаешь, что было бы лучше без меня. Когда мы говорим с тобой – нет, я ничего такого не чую. Но когда ты говоришь с ней…

– Потому что оставь в покое Воздух, мальчик. – Велел Рэйв несколько раздраженно. – Ты не можешь узором уловить эмоций, а это для тебя, как для мага Разума – значительная, очень важная часть общей картины. Ты делаешь выводы на основе интонаций и слов, как обычный человек, но ты и серионец, Дэйшу. Ты должен понимать не только тон разговора, но и причины, которые на него толкают. Чтобы проделывать такое на основе подслушанных Нитями фраз, нужен большой опыт и умение понимать людей, видеть их характеры и мотивы, а у тебя ни того, ни другого нет.

Я с недоверием его разглядывал.

– Если бы ты присутствовал при любом этом разговоре лично, Дэйшу, – тяжело вздохнул Рэйв после небольшой паузы, – ты бы сумел осознать одну очень простую вещь. Я волнуюсь за тебя. Хочу, чтобы ты вырос достойным человеком. Переживаю, что наши решения могут навредить тебе, могут испортить всю твою оставшуюся жизнь.