Этот разговор состоялся у нас в прошлый раз, с месяц, наверное, назад. Ни Марз, ни Анха мне ничего толком не разъяснили, просто откупились общими фразами о том, что Аливи наверняка исключительно за меня волнуется. Я не понимал, как переживания бабушки должны влиять на то, что она мне лжет. Но в конечном итоге успокоился. С людьми, которых я любил, она мне видеться не запретила, просто не смогла бы запретить. А то, что я наблюдаю Пустоту, было волей Марзока. Что бы там не значило это странное севойо, Аливи явно не могла бы ее оспорить. Я бесконечно уважал и ценил бабушку, но на была сложным человеком. Иногда я просто не в состоянии был ее понимать. Может, если бы Аливи сама видела черные Нити, умела бы улавливать, она поняла бы, насколько невероятно неприемлемо, насколько неправильно для меня ее раздражение. Только она их не видела. Даже жаль, честное слово.

Теперь, спустя месяц после того разговора, Аливи вновь вернулась из Элурена. На этот раз она была в отличном настроении, и я предвкушал интересную беседу. Я сидел в ее кабинете и ждал, когда она закончит дела, чтобы пойти на балкон. Обычно в такие моменты мне не позволено было прохлаждаться без дела – я должен был плести Нити, читать, помогать ей. Все, что угодно, лишь бы не глазеть по сторонам, ровным счетом ничем не занятый. Только на этот раз, видимо, Аливи была настолько довольна, что позволила мне крошечную минутку отдыха.

Я с интересом оглядывал ее кабинет. Такую знакомую и незнакомую одновременно комнату. Казалось, я знал здесь абсолютно все. А в то же время – ничего не знал достаточно хорошо. Мне никогда недоставало времени увидеть детали, только общий образ. Здесь я был занят вечно, или я был не здесь вовсе. Я перечитал все, какие только возможно, названия на корешках книг в огромных шкафах. Изучил старинный набор письменных принадлежностей из чуть потемневшего от времени серебра. Уверен, бабушка могла привести его в порядок. Даже я уже это мог. Наверное, просто не хотела. Интересно, почему?

На некоторое время мое внимание безраздельно занял яххе на аккуратной подставочке за стеклом одного из шкафов. Точнее, яххе и янчё: пара с одинаковым орнаментом на рукояти. Волны, подгоняемые ветром. Я давно знал, что каждый узор на яххе несет за собой особый смысл, их не изображают ради красоты или в угоду минутных желаний. Это священное оружие, кинжал Хэд, там по определению не могло бы появиться случайных деталей. Я скользил взглядом по изящным линиям орнамента достаточно долго, пытаясь осознать суть того, что он несет, но просто не понимал смысла. Разгляди я подобное в Хэйледе, вопросов бы не возникло. Но здесь, в Райледе, что делать символу союза двух совершенно посторонних Домов? Значит, он нес в себе иное послание, но какое, я даже предположить не брался. Рядом с оружием – два перстня, побольше и поменьше, с флагом Райледа, лежат на бархатной подушечке. В углу на той же полке – маленькая статуэтка Ассы. Я слышал, вроде, что дед Аливи, Рэйо, поклонялся ему.

Осмотрев все, что только мог, вокруг, я перевел взгляд за спину бабушки и удивленно приподнял бровь.

– Рэйв Равел? – Я бесконечно внимательно разглядывал гобелен Рэйва и подпись на аккуратной серебряной табличке внизу.

– Что тебя удивляет? – не отрываясь от работы, уточнила Аливи.

– Он, выходит, наш родственник? – С любопытством спросил я. – И Аликта тоже? Она же его племянница.

– Да, мы родня. Далекая. – Бабушка пожала плечами. – Мы – потомки Алво. Рэйв и Аликта – потомки Эльина.

– Кого? – уверен, я впервые в жизни слышал это имя.

Бабушка подняла на меня глаза и смерила очень недовольным взглядом:

– О ком из этих двух людей ты умудрился до сих пор не узнать, Дэйшу?

Об Алво я знал. Столько, сколько позволяло мне избегать ненужных нравоучений. Да, он основал наш Дом триста с лишним лет назад. Участвовал в войне и что-то там еще. Бабушка носила его имя. Без разницы. Меня интересовала ткань мироздания, легенды о богах и людях из глубокой старины, первых магах, но уж точно не все эти скучные лекции по истории Востока. Кому какое дело, что там творилось несчастных три сотни лет назад? О древних временах хоть занимательно было слушать, представлять иные нравы и совсем чужую культуру. Но три столетия? Что вообще могло так сильно тогда отличаться, чтобы уделять этому время? Тем более, я искренне считал, что легенды хороши лишь в качестве занимательных, местами поучительных историй, а главное то, что происходит теперь, правда ведь?

– Алво был первым мастером Райледа. – Нехотя отозвался я, когда взгляд бабушки стал совсем грозным. – О нем я знаю.

– Неужели? – мрачно улыбнулась Аливи. – Дэйшу, а кто тогда Ида?

– Та, которая сделала какое-то зелье? – неуверенно уточнил я. – Алхимик? Она его дочь.

– Какое-то зелье? – холодно переспросила бабушка. – Скажи, ты предпочитаешь спать на уроках или Марзок настолько паршиво учит?

– Он не рассказывал мне об истории Райледа, – резко возразил я, с трудом сдерживая раздражение от такой оценки своего орэ. – Марзок всегда говорил, что все, что касается нашего Дома, остается в твои руках, массэ. А в школе… мне что-то объясняли, пока я ходил на базовый курс. И потом, – я прищурился, – у нас не настолько долгая история и важно, чем Райлед является здесь и сейчас, как и рассказывал учитель на этом курсе, разве нет?

– И чем же он является? – Аливи, приподняв подбородок, очень внимательно меня рассматривала.

– Мы старшие на Востоке, – вот тут я уже был совершенно уверен в своих знаниях. – Самый молодой и самый влиятельный Дом. Главный в Совете.

– Почему, Дэйшу? Ты знаешь причины?

– Мы же маги пяти Нитей. – Я пожал плечами. – Мы самые могущественные из всех. Мы можем взаимодействовать сразу со всей тканью мироздания. Думаю, поэтому.

Аливи скрипнула зубами, резко поднялась и отошла к книжным полкам. Я старательно на нее не смотрел, знал, что она бесконечно зла отчего-то. Бабушка вернулась и сунула мне в руки потрепанную книгу:

– На, почитай о своем могуществе, – язвительно бросила она.

Так в мою жизнь пришел Алво Равел. Не скупой, плоский образ из исторических хроник. Не полные дурацкого восхищения воспоминания тех, кто где-то когда-то его мельком видел. Я читал тогда всю ночь, не отрываясь, его дневники. Его записи и эмоции от того, что творилось три с лишним сотни лет назад. Об алхимиках. О Райледе. О Равелах. О Бездне и войне с Нечто. Мысли и воспоминания офицера, боевого мага Разума, который стал, в итоге, Великим Мастером. Который жертвовал, раз за разом, всем самым дорогим, что у него было, ради своего народа. Я читал и невольно задавался вопросом: а смог бы я так же? Мы с ним потеряли семью, но меня увезли от тех, с кем нас и на Западе немногое связывало. Увезли в новый мир, полный обещания открытий и чудес, вей саат, к настоящей семье, к Дому, который стал для меня родным раньше, чем я вообще его впервые увидел. Он был вынужден оставить людей, которых любил бесконечно, ради призрачного шанса сделать судьбы тех, кого презирали и отказывались замечать маги, лучше, ради того, чтобы всю оставшуюся жизнь строить с трудом и старанием то место, в котором алхимики смогли бы быть не просто равными с остальными, – о старшинстве тогда и помыслить, уверен, никто бы не посмел, – смогли бы просто учиться, хотя бы грамоте, чтобы не потерять последние крохи своего искусства в изнуряющей борьбе за выживание. Я знал, что меня ждут, а те маги, которых я встречал в путешествии с Марзом, не давали и на мгновение усомниться в том, что я – один из них. Он – рисковал потерять всех, кто был ему нужен, кто был ему дорог, ради иллюзорного шанса сделать чью-то жизнь, чужую совершенно, пригодной для существования. Он даже, бездна меня забери, знать их не знал, когда принял решение променять собственную историю на историю алхимиков! Предложи мне кто-то забыть о Марзоке и Анха ради Райледа, что бы я решил? Или я уже сказал однажды, что не желаю выбирать и теперь не желал также? Как легко оказалось балансировать между тем, что любишь, в мирные, счастливые времена. Если бы на кону стояло благополучие моих будущих людей, моего Дома, если бы для этого пришлось проститься навсегда с Марзом или Анха, что бы я сделал? Поставил бы на кон жизни сотен тысяч ради двоих?