В принципе, поблажек у элиты, если достаточно сильно одарённые дети рождались у неё, оказалось немало. Простых детей, которых считали достойными принять в Орден, изымали всеми правдами и неправдами. Ситуация описанная Лукасом, в контексте Энакина, оказалась вполне себе обычной. Протестировали на практике — гонки, прикупили раба, тут же отсекли все будущие связи его с семьёй — оставив гнить в рабстве его мать и улетели в закат. А после столь упорно промывали ему голову, что в итоге шифер с неё съехал безвозвратно.
В общем, типичная, вполне себе классическая секта. Детки должны работать на благо Ордена и видеть семью в лице своих "гуру", то есть учителей. Некоторые плюсы, сглаживающие сие тоталитарное сборище отморозков, были в роли этой полувоенной секты в структуре управления Республикой. Это отчасти примиряло меня с тем, что Катерина и Константин однажды вынуждены будут пройти там обучение.
Однако были и нюансы. На одной чаше весов было то, что дети подходящие для Ордена, взрослели быстрее сверстников. И когда получали шанс стать падаванами и начать покидать Орден, то уже оказывались базово сформированными личностями. Оставляя не так и много места для возможности повлиять на них со стороны родственников.
Мракс говорил, что дело во много более глубокой связи через Силу с окружающим миром таких детей. Они банально получали в разы больше информации, именно благодаря Силе. Там где обычный ребенок, невзирая на всю свою непоседливость проживал день — получая соразмерный опыт, сильно одарённый ребенок условно взрослел на полтора, а в особых случаях и на два.
В итоге простой ребенок, лет десяти-двенадцати скорее всего только подбирался к пубертату и выше активных игр или курения в подворотне не подымался, то вот юнлинг соразмерных лет, уже был полноценным зародышем взрослого. У него психотип скорее соответствовал совершеннолетнему. Пусть и недавно достигшего лет шестнадцати-восемнадцати. То есть он уже думал, как будто ему, минимум, на несколько лет больше формального возраста и в целом ментальность имел соответственную.
От того возраст в десять — двенадцать лет для поступающих в Орден оказывался максимально критичным. Попадали они туда обычно пяти-семилетними и в следующие лет пять-семь их, всё ещё напоминавших глину, лепили по лекалам Ордена. Тем самым почти лишая шансов вырасти, сохранив полноценную личность и связи с внешним миром. Всё это им прописывал в это время Орден и в дальнейшем они вынуждены были жить, опираясь на вложенное именно в эти годы.
Так как в это время дети формировали большую часть своей базовой личности. Но главное — социальных связей и принципов, по которым они будут их формировать в будущем. Если утерять связь с детьми в это время, то потом будет крайне сложно полноценно её восстановить.
В теории, такие, как тот же мастер Дуку, выходец из высшей элиты Республики, да и даже мои дети, могли в период обучения сохранять некоторую связь с семьёй. Чего, кстати, были полностью лишены не то что выходцы со дна, вроде Энакина, но даже из среднего класса.
Все они вырезались из социума и старых связей до конца обучения. И даже став падаванами, многие сохраняли эту обособленность на многие годы. Отчасти, из-за некоторых продолжающихся сохраняться ограничений, но во многом, потому что Орден уже их к этому времени ментально перепрошивал. И всё это мне крайне не нравилось.
А потому я надеялся первые годы, пока дети не научатся лучше контролировать себя, скрывать их, а потом, хоть и ввести в общество, но постараться максимально затянуть обнаружение их одарённости. Однако нынче ситуация изменилась, а потому следовало решаться на рискованный выбор.
На другой чаше в этом решении был риск и возможные негативные и труднопросчитываемые последствия. Месть штука приятная, но у неё бывают неприятные последствия. Не зря говорили в моём старом мире: «кто желает отомстить, пусть роет сразу две могилы — для врага и для себя».
Списать ужасающие жертвы на Набу на Сидиуса конечно было удобно, но будучи честным с самим собой, я считал, что моей вины тут не меньше половины. Потому по своей воле, по крайней мере пока, я бы Сидиуса сдавать не стал.
Да, раньше такие мысли были. Но сейчас создавать ещё одну значимую проблему было глупо. Тем более могущую выйти мне боком, при том, что на меня и без того навалился ворох тягот, которые разгребать, как бы не много лет ещё придётся. Однако текущий визит Винду и слишком раннее обнаружение моих детей, не оставило мне нормального выбора.
При том, если с Винду ещё был какой-то шанс не только договориться, но и сделать это с наименьшим риском, то вот если сейчас упереться рогом, можно потерять не только детей, но и себя. К тому же если кто-то и сможет убить ситха, то это Винду.
Ведь, ох уж как я не люблю полагаться на Лукаса в настолько серьёзном, он в прошлой жизни оказался явно сильнее в прямой схватке с ситхом. Причём сейчас у него к тому же будет время подготовиться. А проиграл он по банальной причине. Полудурок с промытыми двумя сторонами мозгами — Энакин, в самый неподходящий момент ударил, уже победившему Сидиуса магистру в спину.
Но Эничку я давно прикопал, прости парень, но ты не вписался в новый мир. А значит шансы что всё пройдёт успешно и очередная фигура слетит с доски — довольно велики. Не то, чтобы это было однозначно плюсом. Лишившись противовеса в лице владыки ситха, Орден станет менее договороспособным.
Впрочем, сейчас, у меня уже был и без того отличный, чтоб его, инструмент, для укрепления государства. Причём инструмент практически самоподдерживающийся, стоит его начать использовать. И я собирался его разрабатывать в полной мере. Пролитая на Набу кровь не только требовала ответа, но и очевидным образом вынуждала меня выжать из ситуации хоть что-то созидательное.
В конце концов Палпатин нашёл способ стать канцлером без меня, в чём я и не сомневался ранее, но и я, пусть и невольно, получил возможность без его кровавых игр в Республике, менять общество в королевстве. В том числе и в контексте его умеренной милитаризации. А то до меня Чоммелль больше напоминал королевство непуганых идиотов.
А потому я решил выжать по максимуму из паршивой ситуации.
— Вы же сами намекали. — заметил я, на явно удивлённого моими последними словами Винду.
— А вы явно превратно меня поняли.
— Так, похоже, мы оба услышали не то, что было сказано.
— Как ещё можно понять по другому то, что вы предложили мне уникальный и крайне дорогой артефакт? — магистр Винду перестал улыбаться и недовольно уставился на меня.
— Уникальность и ценность его измеряется не в деньгах, — раз уж решил договариваться с чёртовым нигером, то теперь отступать было поздно.
— Хорошо, объясните суть.
— Она в том, что особо ценный он для вас, а не меня или кого-то ещё. Кроме того, к нему прилагается то, что и делает его столь востребованным вами.
— Вы предлагаете мне кота в мешке, говоря загадками.
— Хорошо, давайте так, — я чуть помолчал, окончательно прикидывая, стоит ли, но выложил, — я скажу свои условия. Вы ведь воин и понятие чести вам не чуждо?
— Допустим.
— Тут не надо допускать. Да или нет? — люблю чёткость.
— Да, — вот теперь этот тип раздражён. Но меня он ранее сам вывел из себя, так что пусть терпит.
— Я тоже воин, хоть и женщина, а потому, надеюсь, что взяв обязательства, вы выполните их, не пускаясь в крючкотворство и соблюдая не только букву, но и дух соглашения.
— К чему это и что я должен соблюдать?
— Мои условия. Я дам вам то, что крайне, вот просто неимоверно вам нужно, — говоря, я вдруг заметил, как негр психологически расслабился, но физически, наоборот — собрался. На мгновение, у меня возникла дикая мысль, что он знает то, что я скажу далее. Бред, откуда бы ему это знать. Выкинув мысль, я продолжил. — И если вы посчитаете мой «товар» соразмерным, то оплатите его в полном объёме и абсолютно честно.
— Давайте ближе к делу, вы меня заинтриговали, — слушая эти слова, особенно язык тела, теперь мне стало очевидно, магистр напоминал охотничью собаку, почувствовавшую след искомого животного. Могла ли его привести ко мне Сила? Точнее, сделать это в данных обстоятельствах? С этой чёртовой хренью никогда и ни в чём не можешь быть уверен. Меня вон, как помотало на её волнах, так до сих пор трясёт. Отложим и эту мысль.
