***

Лексан смотрел за разговором джедая с Падме и испытывал странные чувства. Когда-то он влюбился в юную, но не по годам серьёзную девочку. Потом любовь ушла, точнее преобразовалась, пожалуй, в уважение и верность.

Было в ней что-то глубинное, цепляющее. Она очень сильно отличалась от прочих аристократов. Как приятелей Лексана, так и высшей элиты Чоммелля.

Сколько себя помнил, он ни разу не видел, чтобы она плакала или проявляла обычные для девочки, а после девушки реакции. Какого же было его потрясение, когда принеся её в каюту на фрегате, после уничтожения криминальной станции, он наблюдал другую картину.

Свернувшая калачиком, беззвучно плачущая девушка, покачивалась всем телом, всё больше сбивая простыни.

Медики пытались помочь, но эффект был слабым. Спустя изматывающие сутки, Падме немного успокоилась, но последствия того, что её мучило, явно не ушло.

И даже вернувшись на базу и сменив небольшой лазарет фрегата на много более крупный и обеспеченный на «барышнике», проблему решить не удалось.

Любое действие, даже просто разговор, давались принцессе с огромным трудом. Она держалась, надеясь, что ситуация разрешиться сама собой, но явно давалось ей это всё труднее.

— Вернуться такой — почти нет смысла. Стоит кому-то из них увидеть меня в таком слабом и никчёмном виде… В общем, я должна пережить это. Хоть минимально.

— А если…

— На нет и суда нет. Все мы смертны, вассал, — после чего тогда пронзительно взглянула в глаза Лексану.

Ему сильно не нравился, какой-то фатализм, тоска и явно сильная депрессия проскакивающая во взгляде Падме. Он уже подумывал, что если не помогли обычные средства, стоит попытаться обратиться к одаренным. Но чёткий приказ, пока останавливал его. А тут одарённый приперся сам.

Это было одновременно хорошо и не менее подозрительно. Но выбирать не приходилось.

И сейчас дело явно шло к тому, что джедай будет использовать свои штучки с Силой. Пусть и лишённый оружия, он всё еще крайне опасен если Лексан ошибся, пропуская его к Падме. Так как сильные одарённые сами по себе оружие. И Лексана не обманывала зримая старость гостя.

Глава 45

Вот это «сходил за хлебушком» (*), или время собирать камни

(Там же. Вскоре)

Я сидел, неторопливо прихлебывая витаминизированную воду. За последнее время мой организм потерял слишком много воды и просто сил. Психическое истощение тяжким грузом давило на меня очень долго. Сейчас это ушло, но дикая слабость осталась.

Никогда такого стресс-теста себе я не давал. И сделала со мной это, в итоге чуть не убившая — мерзость, лежащая сейчас на столике. Хотя вины с себя я не снимал. «Старушка Падме» просто расслабилась. Казалось до поры, ничего не предвещает. Более того, основные даже гипотетические проблемы, давно были учтены и имели подготовку к решению.

Я уверился, что хозяин своей судьбы. Не пошёл мне впрок урок с детьми, коих нянчила сейчас на далекой Набу моя мать. Вторая, так как даже спустя более восемнадцати лет жизни тут, даже будучи перерожден в виде дочери Антре Амидал-Херменил, я не забыл свою земную маму Катерину. Ту, в честь которой, всё же назвал свою местную дочь. Может если бы я с рождения плотно общался с Антре, то сейчас было бы проще. Но с начала я пытался вжиться в явно чужеродную «шкурку» и мир, а после несколько ошибочно оценил, родившую меня Антре.

Это привело к тому, что я отдалился на долгие годы и от той, кто родила меня во второй раз, и от братьев. Лишь последние пару лет у нас вроде стало налаживаться. Мы оба, как мне казалось, заново узнавали друг друга и это явно шло нам на пользу.

Потом мои дети, пусть и рождённые суррогатными матерями. Рождённые хоть и не мной лично, но из моего биологического материала. Которых я психологически уже считал своими. Невзирая даже на то, что их рождение — чистый шантаж Силы. А я и в прошлой жизни не терпел шантаж в отношениях. Но видно отсутствие чего-либо достаточно цепляющего меня в этом далеко не лучшем и чуждом мне мире, засадило мне в душу крючочек любви в виде пары малышей.

Понял я это лишь сейчас, после всего маразма последних месяцев. Почти восемь месяцев я маялся всякой хренью. Пусть и тактически имеющей довольно полезные нюансы. Да, я сам хотел того, что совершал в этом загуле. Но мало ли что человек хочет? Люди — существа многогранные. В них уживаются настолько контрастные, подчас, желания и мысли, что если все их человек будет воплощать — «не выдержит кровать».

Сколько проблем я породил, даже сложно подсчитать. Причём, как для себя так и возможно для других. А самое худое, что меня оказывается играли. И делали это походя и легко. И сколько подобного прошло мимо моего самоуверенного внимания за эти годы?

Казалось бы, что такое загул в восемь месяцев? Нет, когда ты руководитель страны, то расслабленность даже в несколько часов в неподходящий момент, может обойтись неисчислимыми бедами и просто крахом. Но я хоть и занимался немалым количеством проектов, полноценно всем даже в рамках нашего Дома не рулил и близко.

Хотя в зоне моего контроля механизм довольно неплохо отлажен и без постоянного пригляда. До поры моё участие носило скорее умеренно надзирающий и креативный характер. Рутинное каждодневное руководство было кому осуществлять и без меня.

Потому по линии моих проектов проблем почти не было. Чего не скажешь про прочее. Казалось, весь мир только и ждал, чтобы я отвернулся и «забухал».

Теперь я испытывал стыд за себя и опаску, что годы подготовки — на грани вылета в мусорник. Еще недавно думалось, что я схватил джина за бороду. И теперь этот «Хоттабыч» станет моим если и не джокером, но уж старшими козырями точно.

Почти всё в реале же было с точностью до наоборот. А ведь проблемы моего тела и души являлись мелочами по сравнению с другими — внешними.

***

(Чуть ранее)

— Вы уверены, что этот перстень действительно сотворил со мной то, из-за чего я последние дни чуть не сдохла?! — к концу фразы я с тихой и спокойной речи чуть не перешел на крик, но тут же подавил свой порыв. Хватит с меня руководствоваться эмоциями. Слишком много я ими наворотил уже. Теперь только контроль и разум будет править бал.

С порывами, вообще теперь стоило быть осторожней. После того, как старый джедай внимательно осмотрел меня, обнюхав сродни собаке, он довольно быстро взял след. Из сейфа в моей каюте извлекли перстень, который чёрт знает, как туда попал. Я уже и забыл про него. И убей бог не помню, чтобы туда его клал. В принципе, с чего бы мне в этот поход брать с собой какие-либо украшения, понять было сложно.

Единственное, что я взял с собой в этот поход — сугубо утилитарный обруч, который в своё время использовал при обучении у присутствующего тут нынче Мракса. Взял его, лишь на всякий случай, если в путешествии столкнусь с сильными одаренными.

Сейчас я сидел напялив его себе на голову так, что казалось снять его с меня можно только фомкой. Конечно, еще сразу после осмотра, джедай что-то со мной сделал. От этого стало явно легче. Почти ушло ощущение, впервые испытанное мной, что застрелиться — хорошая идея. Лютейшая депрессия, что я ранее не испытывал в своей жизни, ушла. И мне она крайне не понравилась. Осталась очень сильная усталость.

А стоило надеть ментальный обруч, так еще и мысли перестали напоминать ржавые шестеренки.

— Несомненно, эта дрянь довольно широко распространена, скажем так, в узких кругах, — бывший джедай изучающе осмотрел перстень. И выражение его кроме брезгливости не могло скрыть пусть лёгкого, но удивления.

— Вы же сказали, что это относительно известная вещь.

— …? — приподнял бровь он.

— Но я вижу удивление на вашем лице.

— О, тут всё просто, точнее странно. Подобные вещички крайне распространены. Обычно с ними сталкиваются четыре типа разумных.