— Эй парень! — окликнул Малвель конюха. — Не видел эльфийку, светловолосую, в мужской одежде?

— С короткими волосами и очень быструю? — переспросил парнишка. Малвель кивнул. — Не, не разглядел за серебряной монетой.

— Пф, держи. — Эльф сунул мальчику монету.

— Странная она. За котом нашим погналась. Кабы не потерялась зверюшка, жалко ведь, красивая. На рынке такую за золотую купить можно!

На этот раз Малвель дал мальчишке подзатыльник.

— Ауч, ты чевой-та, дядя?

— Куда она пошла?

— Туда. — конюх указал направление и убежал.

Малвель в который раз выругался и побежал в указанном направлении. Миновав двор, он увидел на тонком слое снега следы: кошачьи и эльфийские.

— За что мне беда такая на голову? — проворчал он и побежал по следам. Они привели его в лесок, растущий по берегу реки, и оборвались у кромки льда. На противоположном берегу Малвель увидел ее. Лавелия стояла, протянув руки к ветке дерева, на которую взобрался зашуганный кот. Он шипел и не желал спускаться. Малвель ступил на лед, позвал мать.

— Подожди. — отмахнулась она. — Кс-кс-кс, ну же, котик, иди ко мне.

Устав звать, эльфийка прыгнула, ухватилась за ветку и еще в два прыжка настигла напуганное животное. Подхватив его на руки, спрыгнула, приземлившись посередине замерзшей реки. Лед под ее ногами гулко хрустнул. Во все стороны разошлись тоненькие ломаные трещины. Не успела она и шагу ступить, как провалилась под лед.

Малвель бросился к проруби, в котором бурлила ледяная вода. Первым на поверхность вынырнул кот. Яростно шип, он хватался когтями ла края льда. Эльф схватил животное за шкирку. Едва кот почувствовал опору под лапами, рванул с места и в миг скрылся в направлении таверны.

Следом из воды показалась Лавелия. Малвель вытянул ее на берег, вымочив рукава и штаны. Зубы ее стучали от холода, а сама она смеялась.

— Вот это да! — восхищенно лепетала она. — А где зверь? Утонул?

— Удрал.

— Жаль. Но я все равно его поймала! Видел? — Эльфийка вновь зашлась хохотом.

— Это не смешно, мама! Все, пошли, и так времени потеряли больше, чем хотелось бы.

Он двинулся обратно, на ходу высушив одежду магией.

— Подожди, ты меня не высушишь? Ну этой своей магией?

— Нет. Если бы не отказалась учиться, могла бы сделать это сама.

Дрожа и стуча зубами, Лавелия побрела за Малвелем. Вернувшись в таверну, он отвел мать в комнату, где надеялся найти и Лафитлин. Но ее там не оказалось.

— Странно, в зале я ее не заметил. Переоденься и сиди здесь. Никуда не уходи!

Все это выводило эльфа из себя и ему приходилось разговаривать строже. Лавелия не осмелилась перечить, покорно кивнув и закрывшись в комнате. А Малвель снова спустился в общий зал и окинул его внимательным взглядом. Лафитлин нигде не было. Тогда он подошел к трактирщику.

— Вы не видели мою спутницу?

— Видел, уважаемый. Ушла она в сопровождении странника в шляпе.

— Куда ушла?

— Не могу знать, уважаемый. Странник велел заседлать ему коня, а потом увел девушку. Посадил на коня и ускакали они. В каком направлении не имею представления.

— Как это ускакали?

— Ну дык, как водится. Позвольте удалиться, уважаемый, работы много.

В этот раз ругательства лились из уст Малвеля куда дольше обычного. Найдя зеркало, он пропел заклинание. Поверхность покрылась черной дымкой и… не показало ничего.

Лафитлин пропала.

Небо сплошным свинцовым пластом нависало над головами. Погода стояла до омерзения сырая и промозглая. Все застилал густой туман. Казалось, даже дышать таким воздухом тяжело. В молочной дымке ничего небыло видно, разве что изредка мелькали едва различимые силуэты прохожих. Непривычная царила тишина на улицах Малата для середины рабочего дня. Люди как будто избегали любой причины выйти на улицу, а кто все же был вынужден покинуть чертоги своих жилищь, были угрюмы и немногословны. То ли погода так на всех влияла, то ли прибывшее только что войско эльфов. А может и то и другое. С битвы в долине Плайн прошло пять дней. Воины успели залечить свои раны и привести себя в подобающий вид. Никому бы и в голову не пришло, что вереница из блестящих доспехов — это не парад в честь очередного зимнего празднества, а пришедшие с войны эльфы, проведшие в пути без малого две недели и застигнутые битвой.

Золотая гора сердитым великаном нависала над городом. В размытом белесом тумане только угадывалась ее громадная фигура. Над городом кружила Либрэ, разминая крылья и практикуя огненные залпы. Только благодаря багровым всполохам можно было понять где сейчас дракониха. Фаолин стоял на крыльце цитадели, вглядываясь в сплошное серое пространство. Ему очень хотелось, что бы эта гнетущая тишина сменилась тишью родного дома. Что бы в далеке плескались о скалы волны, а где-то за стенами звучала мелодия намариона под нежными пальцами Мариэль. Что бы его слух ласкал скрежет пера и тихое бормотание Дэйли, подбирающей рифмы. Что бы на руках у него, хлопая непременно голубыми, как у Мариэль глазками, улыбался его сын.

Фаолин стоял неподвижным изваянием, думая о том, как хорошо было дома, в кругу любимых. Когда он знал, что родители живы и здоровы, когда почти каждый день общался с сестрой через зеркало и был уверен, что она в порядке и гуляет себе по эльфийскому лесу. Какое прекрасное время было тогда: все были счастливы, с лиц не сходили улыбки, в воздухе буквально пахло жизнерадостностью, заражая уверенностью в светлом будущем. То время было поистине сказочным, а теперь казалось далеким, полузабытым светлым сном.

Словно в ответ на воспоминания по телу эльфа разлилось тепло. Сердце на миг остановилось, и вдруг пустилось в дикий пляс, как бы наверстывая упущенное. Это было почти неуловимое ощущение присудствия чего-то близкого сердцу. Удивившись таким переменам своего настроения, Фаолин огляделся, пытаясь понять причину. Нет, в тумане он не мог разглядеть что-либо хоть отдаленно напоминающее о доме. Тогда он сосредоточился на запахах, но ничего, кроме сырой земли и дыма, поднимающегося из труб домов, не уловил. И лишь через минуту, сердце повторило свой трюк, стремясь вырваться из груди, когда до его чуткого уха донеслись чьи-то шаги. Ритм перестука ног был очень закомым, но тембр сбивал с толку, не давая эльфу определить заранее, кто идет. Вцепившись в перила и затаив дыхание, он вглядывался в туман, туда, откуда доносился звонкий цокот каблуков.

И вот он уже мог разглядеть женский силуэт, неспешно вышагивающий по каменным плитам моста, ведущего к крыльцу от ступеней. Она придерживала руками подол из под которого мелькали носки сапожек на невысоком каблучке. Еще не разглядев лица, Фаолин узнал ее. Он бросился навстречу, заключая в теплые крепкие объятия.

— Свет души моей! — Его ухо щекотнул шепет Мариэль. Нежный, долгожданный, родной. Уткнувшись носом в шелковыстые волосы, Фаолин набрал полную грудь легкого аромата ромашки и винограда. Не сдержался, подхватил и покружил ее вокруг себя.

— Нойа Лемавэ*…- Вздохнул он над ее изящным ушком. — Почему ты здесь? На кого оставила сына?

— Пройдем внутрь, здесь прохладно. — Попросила она, остранившись.

Ослепленный радостью встречи, Фаолин не заметил опустившихся уголков губ Мариэль. Она быстро повернулась к нему спиной. Стражники отточенным движением открыли перед ней двери в цитадель. Фаолин последовал за ней, больше ни о чем не спрашивая. Хотя ему было очень любопытно например, почему его жена вдруг надела сапоги с каблуком. Да, он узнал эти сапожки. Их приподнес ей в дар знаменитый эльфийский башмачник в день их свадьбы. Каблук у них был невысок, всего в два пальца вышиной. Но Мариэль не надевала их ни разу, предпочитая обувь с мягкой плоской подошвой. Что вдруг заставило ее изменить своим принципам? Размышляя об этом, Фаолин вдруг понял, что Мариэль возвращалась в Агда-Тири. Потому что эти сапоги она точно с собой не брала, когда они вместе покидали дом. Но только за ними одними Мариэль бы не отправилась в такую опасную близость от моря, кишащего короблями Черных Ящеров. Это заставило Фаолина насторожиться и беспокоиться. Что-то случилось.