— И ты, наконец, получил, что хотел? — спросила я.

Ну а что? Дама в беде. А Великолепный воспользовался ситуацией. В юности был тем еще паразитом. Уж я-то знала! Не забыла лужу и квакающую лягушку в волосах.

— Нет. Я вел себя благопристойно, в отличие от других ее ухажеров. Всё получила Мирана. Всё, что хотела, — удивил муженек. — А я… я был идиотом. Поверил, что интересен ей, помог вернуться во дворец. Устроил работать компаньонкой первой дочери Роэна. Ну этакой старшей подругой, которая везде сопровождает знатную леди. А потом… потом эта красавица упорхнула, как бабочка, в другое королевство. После замужества госпожи. Та вышла за Корнелия, Мирана тоже нашла себе супруга. Довольно богатого, как я слышал. Ну а мне даже поцелуя не досталось, не говоря уже об стальном. Еще и гадостей наговорила на прощание. Глупым мальчишкой назвала. Так что… — Великолепный помолчал с минуту и добавил: — Можешь, не верить, Вэл, но я знаю, что такое разбитое сердце.

— И с тех пор ты ненавидишь блондинок? — спросила я, вспомнив, как супруг нелицеприятно отзывался о светловолосых женщинах.

Он кашлянул за дверью. Многозначительно. Мол, так и есть.

Наверное, я бы его пожалела. Точнее, кого-то другого на его месте. Да, Мирана использовала Великолепного, притворялась заинтересованной. Но ведь и он действовал небескорыстно. Эльф хотел получить блондиночку. И вряд ли собирался жениться. Роэн бы не позволил. Так что стоит ли судить Мирану строго? Эльфийкам запрещено вступать в интимные отношения вне брака. Вот и пощекотала дамочка нервишки молодому наследнику, а потом отдала всю себя тому, кто захотел взять в законные жены. Правильно сделала, в общем-то.

Однако тот факт, что Великолепный поведал мне историю о своем разбитом сердце, был чем-то запредельным. Мы теперь по душам разговариваем? Переживаниями делимся? Ну и дела…

— А знаешь… — начал муженек, но его прервал крик Мойры.

— Вэл! Ты бы спустилась! Тут судья пришел!

Я выругалась, но распахнула дверь, чуть не ударив муженька, и поспешила вниз. И что этому судье от меня понадобилось? Я же оплатила большую часть долга за «убиенную» Лапку. Еще в каком-нибудь преступлении обвинить намерен? Иль лавку отобрать?

Оказалось, дело в чертовом Бене.

— У нас побывал ваш супруг, — оповестил судья, решив на всякий случай не переступать порог.

— Супруг? — переспросила я.

— Да. Бенжамен Пратчетт. Он показал бумаги о разводе с леди Витой Пратчетт. Это значит, что вы считаетесь его законной женой. Вот решение суда, — он сунул мне в руки лист с печатью. — Второй экземпляр у господина Пратчетта.

— Я не могу считаться супругой! — возмутилась я. — Он развелся с Витой после так называемой женитьбы на мне. Наш брак недействительный.

— Суд долины решил иначе. Точка, — объявил судья и деловой походкой зашагал прочь.

Мол, сама разбирайся со своими мужьями. А я прислонилась к дверному косяку, чувствуя непреодолимое желание кого-нибудь убить.

Бен в этот вечер не явился. Он же не самоубийца. Понимал, что лучше выждать. Не нарываться сразу. А я бушевала. Основательно. Сначала пинала всё подряд, стучала кулаками по стенам и шкафам, а позже сшибала всё подряд рогами. Обитатели дома не вмешивались. Давали выпустить пар. Ну и под горячую руку (и другие части тела) мудро старались не попадать. Лишь когда я обессилила и плюхнулась на пятую точку посреди погрома в лавке, Мойра осторожно просунула голову в дверной проем и поинтересовалась:

— Вэл, ты там это… цела?

О состоянии лавки она не спросила. И так понятно, что шкафы пострадали. Содержимое правда, вряд ли. Мы редко забывали накладывать на флаконы заклятия неразбиваемости, так что им даже богиня Дея в гневе была не особо страшна.

Я в ответ промычала нечто нечленораздельное.

— Наплюй ты на этого судью, — посоветовала Мойра, но внутрь заходить не спешила. — Понятное ж дело, что он нарочно. И с Лапкой, и теперь. Мстит. Столько лет прошло, а всё неймётся старому барану. Но ты не обращай внимания. Бена этого на порог не пустим. Сделаем всё, что сам сбежит в свою столицу. И вообще, ты сама можешь съездить. Не обязательно прямо туда, можно в любой другой город. Оспоришь эту бумажку. Ясное ж дело, что Бен твоим мужем быть не может.

— Заодно на судью пожалуешься, — вторил Мойре Великолепный, который тоже не торопился переступать порог. — На весь этот беспредел. Пусть нового судью в долину присылают. А этого на заслуженный отдых пнут. В смысле, отправят с почестями.

Я тяжко вздыхала, но кивала в такт их словам, понимая, что и Мойра, и муженек говорят дело. С этим мстительным судьей пора разбираться. Ладно Лапка, якобы убиенная. Штраф, конечно, безумный. И всё же это еще цветочки по сравнению с новым судебным решением. И вообще…

Стоп!

Я ошалело посмотрела на Мойру.

— А за что, собственно, судья мне мстит?

— Ой! — та хлопнула себя по лбу, сообразив, что сболтнула лишнего.

— Так, Мойра, давай рассказывай, — приказала я, поднимаясь с пола. — Не то рогами зашибу.

Старушка прислонилась к дверному косяку и махнула рукой. Мол, ладно, что уж теперь.

— Не тебе он мстит. Ну, в смысле, достается, конечно, тебе. Но ты тут ни при чем. Он в молодости в Фиону влюблен был. Даже свататься приходил. Да она отказала. Всегда считала его мелочным и скучным. А он на всю жизнь обиду затаил.

— Ну-ну, — протянула я, топнув в сердцах по флаконам на полу, но те всё равно остались целыми. — Мстить бабке при ее жизни не решался. А теперь, как и все вокруг, готов делать гадости оставшейся родне. В смысле, мне, раз я теперь хозяйка лавки.

Мойра развела руками. Да, всё так и есть. Придется принять, как данность.

Однако я не собиралась принимать. Эмоции выплеснулись, и в голове вовсю зрел план, как прихлопнуть двух зайцев одним ударом. Точнее, как надавать им по зубам.

— Ты куда? — осведомился Великолепный, когда я встряхнула волосы и воинственной походкой прошагала к выходу из лавки.

— Заниматься божественными делами.

— Какими делами? — уточнил он, кинувшись за мной.

— А какие еще они у меня могут быть? Я ж богиня!

Пока мы (я впереди, муженек сзади) шагали по улицам, припозднившиеся местные жители разбегались, кто куда: по домам, за деревья (или на них), в переулки. Чужеземный эльф, попавшийся навстречу, попытался рухнуть на колени. Но был пьян, поэтому распластался во весь рост и принялся клясться, что с завтрашнего дня всенепременно начнет новую жизнь. Но я не обращала ни на кого внимания. Целенаправленно шла к дому судьи, сжимая в руке ту самую бумажку, которую он недавно мне вручил.

Дверь открыл он сам. В домашнем одеянии. Глянул поначалу снисходительно, но разглядев, кто перед ним, всплеснул руками и заохал:

— Клянусь, богиня, моя жена регулярно заглядывает в лавку Свонов! Как ты и велела! Только вчера мыло особенного прикупила и настойку для хорошего сна.

Я сердито кашлянула, в очередной раз поблагодарив богов, что в зверином обличье у меня и голос менялся. Никто не узнает.

— То, что жена в лавку заходит — это хорошо. Но ведь и ты сегодня там побывал, — я сунула судье его же решение. — Помнишь, эту бумажку?

— Помню, — пролепетал он. — Как же не помнить-то?

— Так вот, раз Бенжамен Пратчетт — законный муж Вэллари Свон, значит, ему и долги ее выплачивать — оставшиеся триста монет. За убиенную кошку Лапку.

— Э-э-э… — протянул судья и почесал затылок.

— Так, не впадаем в глубокие раздумья, — приказала я. — Ноги в руки и живо составлять новую бумажку, обязывающую господина Пратчетта расплатиться с долгами леди Свон-Пратчетт.

— Дык суд закрыт, — попытался отбрыкаться судья. — Печать под замком. Ты в рабочее время приходи.

Но я не собиралась отказываться от плана. Ага, в рабочее! В это самое время я буду выглядеть ведьмой, которую тут никто слушаться не желает.

— Так открой. И суд, и замок, под которым печать.