Супруг обругал меня. Совершенно не красящими утонченного внешне эльфа словами. Но штаны натянул-таки. Рванул к окну. А я за ним. В простыне. И естественно не рассчитала. Наклонилась, дабы рассмотреть, что происходит снаружи, и приложилась рогами о стену.

— Может, ни с кем сражаться и не придется, — бросил муж. — Тебя выведем. Все сразу разбегутся с перепуга.

— А давай лучше тебя.

— Мои уши точно никого не отпугнут.

— Знаю. Зато тебя не жалко.

— Ну, ведьма! — припечатал он, но тут же забыл обо мне, ибо события внизу продолжали развиваться.

Матушкин гость — лысый мужчина с пышными усами — не солгал. Чуток преувеличил, правда. Он привел не армию. Но и пара десятков соратников, что стояли рядом с ружьями в руках, были серьезной проблемой. Я могла, по идее, разогнать их магией. Но если моя родительница, действительно, обворовала усача, калечить его чревато последствиями. Еще под суд пойду. По обвинению в соучастии. Под еще один суд. Помимо лапкиного.

— Так может мать твою выставить? — предложил муж. — Они ж по ее душу пришли.

— Я не против. Только ее не выставить. Дом ее защищает. И не даст вытолкать наружу, коли там ей угрожает опасность.

В дверь постучались, и раздался голос Мойры.

— Вы там померли что ли? Иль заигрались?

— НЕТ! — рявкнули мы в один голос.

— Тогда выходите. Надо решать, что с захватчиками делать. Ну, с этими у порога. А то от Сабины толку нет. Ревет в углу. Мол, конец всему настал.

Я закатила глаза.

— Видно, матушка от этого усача к нам прятаться примчалась. Но он ее нашел.

— Так пусть отдает всё, что украла.

— Она уж потратила всё небось. Деньги в ее руках никогда не задерживались.

— Чего застряли-то? — напомнила о себе Мойра за дверью. — Мне что ли воевать? Иль Ви?

— А что, вариант, — буркнул муж. — Я про Ви. Она без конца проявляет чудеса неожиданных атак. Лучший воин среди нас.

— Ну тебя в пекло! — бросила я и принялась одеваться.

Снова забылась, попыталась облачиться в платье через голову, и оно застряло на рогах.

— Да-а-а-а… — протянул супруг. — Веселая с тобой, однако, ночная жизнь.

Я решительно сжала зубы, дабы промолчать. Иначе не удержусь и прокляну. А если в дополнение к проклятой жене появится проклятый муж — это будет явным перебором. Поэтому просто отбросила платье. Накинула блузку с пуговицами впереди, надела юбку через ноги и рванула вниз — разбираться с… нет, не с усачом и его «армией». А с родительницей. Для начала.

Она, правда, рыдала. Сидела в углу и лила горькие слёзы. В три ручья. Всхлипывала та-ак горестно, что я бы ее пожалела, честное слово. Если бы не знала, что она из себя представляет. Боги! И почему родственников не выбирают? Хотя с мужьями и женами выбор как раз таки предоставляется. Правда, я и тут умудрилась вляпаться. Одного сама присмотрела, да он занятым оказался. А второй… О нем даже вспоминать не хотелось. Да только забудешь разве, если он маячит рядом до бесконечности?

Вот и сейчас спустился по лестнице и поинтересовался:

— Ну, и что она украла?

Я пожала плечами, ибо матушка продолжала выть и на вопросы отвечать была не в состоянии.

— Говори уже! — велела я. — Иначе выставлю наружу!

— Не вы-вы-выставишь. До-до-дом не по-позволит и…

Тут она посмотрела на меня и громко икнула с перепуга. Слезы мгновенно высохли, а заикание прошло.

— Ты чего это вытворяешь, Вэллари? Совсем голову потеряла?

— Голову? — переспросила я и показательно себя ощупала. — Нет, она на месте. Рога тоже.

— Дура! — не сдержалась родительница. — Это ж надо так себя уродовать!

— Так разве ж я сама? Это проклятие. В общем, долгая история. А ты, раз уж обрела дар речи, — я наклонилась к ней, и рога царапнули стену, — говори, какого рожна этому усачу надо? Какое имущество ты у него умыкнула?

Матушка скривилась, не желая откровенничать. Но вмешалась Мойра.

— Говори, Сабина. По-хорошему говори. А то будешь выглядеть как Вэл. Обещаю.

Та снова икнула. К своей внешности она относилась крайне трепетно.

— Замуж хочет! — выплюнула родительница. — Он! Меня!

— А ты не хочешь? — уточнила Мойра.

Матушка замотала головой и отчаянно всхлипнула.

— Сдался он мне. Лысый!

— Так. Ты мне тут зубы не заговаривай, — рассердилась я. — «Полководец» снаружи тебя в воровстве обвиняет. О замужестве ни слова не было сказано.

В подтверждении усач завопил громче прежнего:

— САБИНА! Драгоценности отдавай!

— Придется отдать, — изрекла Мойра. — На доме, конечно, защита. Но мы ж не можем вечно сидеть в осаде. Нам лавку открывать утром надобно. К тому же, он ведь стражей порядка вызовет. Иль в суд подаст. В конце концов, сюда пришлют магов, чтоб тебя выкурили и отправили под белы рученьки в темницу. А там тебе ой как непросто придется.

— Да не каркай ты! — возмутилась матушка. — Нету у меня побрякушек. Ни одной! Ясно?!

— А куда дела? — Мойра уперла кулаки в бока.

Вопрос был закономерным.

Моя родительница приехала с двумя чемоданами. Привезла с собой самую обычную одежду. Ничего изысканного и дорогого. Иными словами на богачку не тянула.

— Никуда я их не девала! — огрызнулась матушка.

— Ой, только не говори, что потеряла. Не поверю. Голову потерять ты способна. Это не раз было доказано. Но побрякушки вряд ли.

Матушка снова всхлипнула, глядя на тетку обиженно. Та не могла этого видеть, а если и почувствовала, виду не подала.

— Рассказывай, Сабина. Не трать время. Оно не на нашей стороне. Где имущество усача?

— У Би-и-и-илли.

— У кого? — уточнила я, ибо это подвывание, в котором прозвучало мужское имя, не давало нам ровным счетом никакой информации.

— У жениха моего. Бы-ы-ывшего. Мы пожениться собирались. Деньгами только хотели немного разжиться. А он меня подста-а-авил!

— Аа-а-а, — протянула я, сообразив, что к чему. — То есть, вы вместе с женихом Билли обокрали усача, причем, ты делала вид, что без ума от него. А потом Билли унес ноги, а тебе приходится отдуваться за двоих. Точнее, отдуваться теперь приходится нам всем за тебя и Билли.

Матушка мастерски изобразила крайнюю степень несчастья. Мол, она вообще ни сном, ни духом. Или именно сном. Совершила преступление, пребывая в состоянии полузабытья. И только Билли действовал по злому умыслу и понимал, что творит.

— А Гарольд… ну этот, с армией… Он сказал: либо я драгоценности возвращаю, либо замуж за него иду. А где ж я возьму драгоценности эти?

— Так и шла бы замуж! — не выдержала я.

Ну а что? Я вон пошла, коли прижало. Хотя ни в чем не была виновата.

— Я же сказала: лысый он! — матушка ударила кулаками о пол. — И старый, к тому же.

— Ой, а ты у нас девочка! — припечатала Мойра.

— Дык мне больше двадцати четырех никто и не даст! Могу кого угодно выбрать.

— Угу, ты выбрала. Билли! — напомнила я. И посмотрела на мужа. Вопросительно.

А на кого еще смотреть? Он мужик тут, в конце концов, или кто?

Великолепный, как ни странно, голову в песок прятать не стал. Даже плечи расправил.

— Предлагаю переговоры с врагом. Для начала. Повоевать всегда успеется.

Мне хотелось съязвить, мол, что же он с эльфийской армией, готовой напасть, никак не договорится. Но смолчала. Там же, наверняка, их правитель всё решал. Да и потенциальный захватчик вряд ли хотел договариваться. Он трон желал и точка.

Да и прав муженёк. Что уж тут…

— Но что им предложить? Мою матушку с приданым? — спросила я. — Могу курицу двухголовую отдать. Сказать, что невероятно ценная. То есть, это скажешь ты. Тебе в этом конкретном вопросе все верят безоговорочно.

— Не отдам Матильду! — возмутилась Ви, которая до этого благоразумно помалкивала. — Она теперь наша! В смысле, моя!

— Тьфу! — не сдержалась я. — Да сдалась мне эта клуша. А уж усачу тем более. А если серьезно? — я снова повернулась к супругу. — Мать за него идти не хочет, по-хорошему за порог ее не вытолкать, силой невозможно, дом не позволит. А усач… Как его там?