Всё ещё улыбающаяся Рогнеда вошла в комнату дочерей и одобрительно кивнула, увидев их приготовления. Нарисовав мелом на полу пентаграмму, она присыпала её золой. Раскрыла книгу и нашла нужное заклинание.

– Что ж пора, – сообщила она дочерям.

– А Кейт? Разве нам не нужна Кейт? – удивилась Улитта.

– Нет, покачала головой, – Рогнеда. – В этом и вся прелесть. Кейт так и не узнает, что именно произошло, и почему она вдруг оказалась в теле Улитты. Впрочем, долго удив…

– Улитты?! – перебив мать на полуслове, взревела Мальфрида.

– Да! – жестко припечатала злодейка. Вслед за чем кратко, но ёмко и, при этом не стесняясь в выражениях, изложила причины своего решения.

– Ты права, я сама виновата, – со вздохом признала мгновенно сникшая дочь-аферистка.

– Ты завещала мне осла?! – возмутилась Улитта, пнув сестру под бок. – Я тебе это припо-ооомню!

– Ничего ты ей не припомнишь! Она твоя сестра! И, кроме того, она знает твою тайну! – многозначительно-поучительно заметила Рогнеда, посмотрев на младшую дочь. – Ты меня поняла?

– Да, мама! Конечно, мама! – закивала головой Улитта.

– А что касается тебя, – Рогнеда перевела взгляд на старшую дочь, – то я очень надеюсь, что ты извлекла урок! И больше никогда не посмеешь меня ослушаться!

– Да, мам. Конечно, мам, – поникшим голосом пролепетала чувствующая себя совершенно несчастной Мальфрида.

– Что ж, – удовлетворенно кивнула злодейка. – Тогда приступим.

Рогнеда взяла в руки острый нож и, сделав небольшой надрез на своём запястье, сцедила несколько капель на горящие угли. Затем она по очереди проделала тоже самой с дочерьми и, прошептав заклинание, сделала надрез на запястье каждой.

Каждый раз, когда кровь капала на угли, злодейка произносила заветные слова призывающего заклинания.

Какое-то время ничего не происходило, но вот воздух в центре пентаграммы подернулся рябью и расступился, словно его что-то вытеснило его изнутри. Аромат мирры и ладана уступил место тошнотворному смраду тухлых яиц и серы…

Сиян, который только-только достучался до Кейт и теперь подгонял её собираться быстрее, сразу же уловил характерный запах гниения и разложения, всегда сопровождавший приход тварей из преисподней.

– О-оох! Это плохо! Это очень плохо! – запричитал зверёк. – Что же делать? Что же теперь делать? От этих тварей же ни убежать, ни скрыться! Всё что злодейкам нужно – это какая-нибудь личная вещь Кейт, которая у них наверняка есть, и всё прощай Кейт! Случилось именно то, чего я больше всего боялся! Эта ведьма – оказалась взаправдашней ведьмой! Всё-о! Всё про-па-ло! – простонал, обхватив лапками свою голову отчаявшийся пушистик. – Всё про-па-ло! Всё про-па-ло! Всё про-па-ло! – шептал он и слёзки сами собой наворачивались ему на глаза.

Над головой Сияна раскрылся портал, из которого выпал миниатюрный, размером с крупную ящерицу, дракончик. Однако увлёкшийся отчаянием страдалец не заметил ни необыкновенно яркой вспышки света, ни материализовавшегося в комнате гостя.

Кейт заметила и свет и «ящерку», но была слишком «занята» тем, что умирала, поскольку как раз в этот момент её душа начала покидать тело. По крайней мере, Кейт думала, что умирала. Ну а что ей ещё было думать, учитывая то, что у неё перехватило дыхание, а грудную клетку раздирала совершенно невыносимая боль?

– Сиян! Наконец-то я тебя нашёл! – радостно объявила «ящерка» и тут же превратилась в очаровательного юношу.

– Оставь меня, Ян, я в печали! – простонал Сиян. Однако уже в следующую секунду до него дошло, что он сказал. – Ян?! – зверёк убрал лапки с головы и поднял заплаканные глаза на бывшего хозяина. – Ян?!

– Да, Ян – я, Ян! – подтвердил расплывшийся в счастливейшей из улыбок паренёк. – Ну привет, Сиян!

– Потом! – тут же предупредительно вскинул лапку вверх Сиян и заговорил по-деловому. – Извинения, покаяния, обнимашки и целовашки – всё потом. А сейчас мы ловим душу этой девушки, – указал он на Кейт, – и возвращаем её назад! Или не видать тебе, Ян, моего прощения, как своих ушей!

Стройная миниатюрная женщина, обладающая настолько величавой манерой держаться, что казалась гораздо выше и внушительней, чем была на самом деле, с грустью наблюдала за веселящимися и смеющимися гостями.

Почти сто пятьдесят человек сочли за честь поздравить её с семидесяти пятилетием, вместо того, чтобы провести новый год в кругу своих друзей и близких. Более того, многие из её гостей приехали из-за рубежа, а среди поступивших на её мобильный телефон звонков наличествовали также поздравления от премьер-министра и президента страны. Спикер же парламента в данный момент превозносил достоинства виновницы торжества, восхваляя её острый ум, сердечную доброту и душевную щедрость.

«Душевная щедрость – это самое ценное мое качество?! Ага, как же?! – мысленно хмыкнула Катерина Алексеевна. – Единственное моё ценное качество и одновременно проклятие – это то, что я распоряжаюсь многомиллионным состоянием. Вот почему вы все здесь! А самого дорогого мне человека, единственного родного мне человека, моей внучки Сонечки, здесь нет.

Екатерина Алексеевна снова окинула ищущим взглядом сверкающих драгоценностями похлеще огней новогодней ёлки и разодетых в смокинги и вечерние платья гостей.

Нет.

Она так и не пришла.

Такая умная девочка. И такая глупая.

Влюбилась в проходимца, которому от неё нужно только её наследство.

«Проклятые миллионы! – промелькнуло у в мозгу у пожилой, умудренной годами и опытом женщины. – Вы уже отняли у меня мужа и дочь. Неужели теперь вы отнимите у меня ещё и внучку?! Нет. Я вам не позволю!

Мужа, талантливого инженера и удачливого предпринимателя, Екатерина Алексеевна потеряла ещё в лихие девяностые. Убийство было заказным. И заказчиком оказался Богдан Вервольский – лучший друг и, по-совместительству, партнёр по бизнесу её мужа. Её, несмотря на совместно прожитые почти тридцать лет, всё ещё горячо любимого мужа.

К слову, она сама лично вывела убийцу на чистую воду.

Пожилая, но всё ещё поразительно красивая женщина горько усмехнулась, вспомнив, на что ей пришлось ради этого пойти и как осуждали её близкие друзья, и с каким призрением к ней относилась дочь. Но ей было плевать. Искренне говоря, тогда ей было плевать на всё, кроме мести. Сердце её словно бы превратилось в камень, да и вообще вся она изнутри закаменела. Никого в своей жизни она ненавидела так, как Богдана Вервольского и, тем не менее, она стала его любовницей. И какое-то время была самым преданным и надёжным советчиком. А затем и его судьей и палачом.

Нет. Она не убила его. Это было бы слишком слабым для него наказанием. Она сначала разорила его, а потом сдала властям. В отличие от её мужа, бизнесменом Вервольский был весьма посредственным, поэтому заманить его в финансовую ловушку оказалось не так уж и сложно. Тем более ей, которая в течение почти двадцати пяти лет проработала в Министерстве финансов на самых разных должностях, и которая, благодаря своим отношениям с Вервольским сохранила за собой прежнее место работы, место начальника финансового департамента компании.

Впрочем, у её торжества оказался горький привкус. А свершившаяся месть вместо удовлетворения принесла лишь черную сосущую пустоту. Хуже того, пока она в течение трёх лет плела ловчие сети для Вервольского, отношения с дочерью совершенно разладилась. И правда, которую она наконец открыла дочери лишь ещё больше увеличила пропасть между ними. Анна не поняла её и не простила. По её мнению, матери необходимо было рассказать ей всё, ещё три года назад, когда она решилась на месть. И возможно, тогда бы она её поняла и поддержала. Теперь же слишком поздно. Она уже успела похоронить не только отца, но и предательницу мать. И как теперь выясняется, не только предательницу, но ещё и ту, которая не доверяла собственной дочери!

Оглядываясь назад, Екатерина Алексеевна понимала, что должна была изначально быть искренней с дочерью, но она слишком боялась, что та не справится с собой и чем-то выдаст её, поставив под угрозу реализацию её мести. Или что ещё хуже – не одобрит принятого ею решения и намеренно сорвёт все её планы.