Этот запах крови, исходящий от неё, сводил его с ума. Сомнений быть не могло: это был его ребенок. Да и как он мог сомневаться в ней раньше? Сердце, будто обезумев, клокотало в груди, а внутренний волк метался внутри. Хэйден был уверен, что выглядел так же, как и Бертольд недавно.

"Это мой ребенок… мой ребенок!" — словно мантру прокручивал он в своей голове. Его волк чувствовал это в запахе крови. Его родной крови. Брюнет понимал, что сделал бы все для её спасения, даже если бы это был не его ребенок.

Кое-как оборотень пристегнул её ремнями на задних сиденьях, чтобы она не свалилась во время движения. Он не стал приводить Оулдридж в чувство: лишняя паника с её стороны и очередной приступ гемофобии могли бы все усложнить. С остервенением он вцепился в руль и нажал на педаль. Никогда раньше брюнет не мчался с такой скоростью. Кажется, ему должны были выписать несколько штрафов за превышение, проезд на красный или же вовсе лишить прав — ему было плевать на это.

В госпитале ей почти сразу же была оказана медицинская помощь. Хэйден заплатил за отдельную палату, в которой могли находиться родственники. Положив Николетту на кушетку, ей поставили капельницу, чтобы остановить кровотечение. Каждые несколько минут мужчина вставал с кресла, чтобы проверить капельницу и кровотечение.

За время пребывания в больнице мед. персонал успел переодеть её в ночнушку, сменить капельницу и несколько раз предложить ему еду. От еды он отказался, ссылаясь на то, что его от неё стошнит. Он действительно был напряжен и измотан настолько, что кусок еды бы сейчас не пролез ему в горло. Более того, от больничного запаха его уже мутило. За все время он лишь выпил несколько стаканов воды.

— Мы сделали все возможное, но еще рано говорить о сохранности беременности. Срок слишком маленький. Обычно до 12 недели организм сам избавляется от ребенка. Хотя мы и не видели никаких кровяных сгустков, мы все же не можем быть уверены в том, что с плодом все будет хорошо, — пояснил Хэйдену её лечащий врач.

— Я знаю, — ответил брюнет, сжимая челюсти и кулаки.

Он и без пояснений доктора знал все об этом в мельчайших подробностях. В своей жизни он даже несколько раз принимал роды в военных условиях.

— Вы ведь не являетесь её родственником, не так ли?

— Я её… — оборотень подумал, что слово "парень" или "молодой человек" будет звучать не так подходяще в этой ситуации, — …я отец её ребенка и будущий муж.

— Вы могли бы связаться с её родственниками, привезти одежду и предметы личной гигиены? Вам тоже нужно отдохнуть. В нашей клинике вы можете заночевать в палате с больной, — взглядом мужчина указал на большую кровать-лежанку.

— Да, я планировал съездить за её вещами, — огрызнулся Райнхард. Ему неприятно было получать указания от малознакомых людей.

— Я не хочу сообщать новости её родным, пока нам точно не будет известно о состоянии беременности, — добавил Хэйден более сдержанно.

Даже если бы он и хотел сообщить об этом её родственникам, у него не было с собой телефона и он не знал номера.

— Полагаю, все решится к утру, — врач сочувственно пожал плечами.

Голубоглазый подметил, что в этой государственной клинике даже в отдельных палатах отношение к пациентам оставляло желать лучшего. Завтра он собирался перевезти её в какую-нибудь частную клинику и оставить под наблюдением более внимательного гинеколога.

После небольшого разговора с врачом о лечении и её состоянии оборотень на машине отправился к ним домой. Там он нашел только её сумку, так как забыл, что все вещи они уже давно перевезли в отель. Именно поэтому ему пришлось съездить еще и туда, захватив некоторые вещи и предметы первой необходимости.

Когда он вернулся, Оулдридж все еще спала. Её грудь мерно поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом. Хэйд снял с себя обувь и попытался поудобнее устроиться на маленькой кровати. В отеле он успел переодеться и привести себя в порядок. Ему еще повезло, что его впустили в клинику в тех лохмотьях и не задали лишних вопросов. Скрестив руки на груди, голубоглазый попытался уснуть, прислушиваясь к её дыханию. Ночь обещала быть долгой.

Николетта пришла в себя поздним утром. Солнце слепило ей глаза, просачиваясь через жалюзи на окне. Она хотела встать, но её тут же сдержали игла в руке и какие-то провода. Моргнув еще несколько раз, девушка осознала, что находится в больничной палате. Рядом никого не было.

Отцепив провода какого-то аппарата, рыжеволосая свесила босые ноги с койки и взялась за капельницу. Ей не хотелось тревожить иглу в руке, поэтому она решила оставить катетер* в покое. Кушетка была довольно высоко от пола, поэтому та осторожно свесила с неё одну ногу и коснулась холодной плитки. В ногах Николь все еще чувствовала некую слабость.

— Ложись на место! — обеспокоенно выдал Хэйден, вошедший в комнату. Испугавшись резкости в его голосе, девушка тут же забралась обратно.

Брюнет выглядел бледнее обычного. В руках у него был стаканчик недопитого кофе из автомата. На его лице отражалась и радость, и злость одновременно. Ника не знала, что он оставался с ней всю ночь. Конечно, она предполагала, что тот все-таки довезет её до больницы, но он ясно дал ей понять, что не хочет иметь детей.

— Я… — Николетта хотела сказать ему что-то, но потерялась в мыслях. — …я хочу позвонить маме, — закончила она свою фразу не так, как планировала.

Оборотень, держащий стакан горячего кофе в руках, тут же поставил его на тумбочку и потянулся к её сумке. Он еще вчера кинул её на видное место, зная, что она захочет связаться с семьей. Райнхард подцепил сумку не с того бока и некоторое её содержимое вывалилось на пол. Мобильный телефон он тут же передал Николетте, все мелкие вещи запихнул обратно в сумку, но, уставившись на УЗИ снимок, застыл.

— Это близнецы, — пояснила Оулдридж, когда его молчание затянулось.

— Я вижу, — ответил ей Хэйден. Он был врачом и понимал с чем имеет дело. Эта новость ещё больше шокировала его. Быть ответственным за жизнь не одного, а двоих детей — это гораздо больнее.

У него слегка тряслись руки. Её лечащий врач должен был провести осмотр и сделать УЗИ уже через час. Тогда бы им точно стало известно о состоянии её беременности, но она не выглядела подавленной или расстроенной. Николетта улыбалась как обычно. Это еще больше терзало его душу.

— Все хорошо? — поинтересовалась рыжеволосая. Она не привыкла видеть его таким задумчивым. Обычно это не предвещало ничего хорошего.

— Д-да… Да, — в замешательстве ответил он, возвращая снимок обратно в её сумку.

— Когда ты узнала? — вдруг задал брюнет ей вопрос, сцепляя руки в замок и упираясь локтями в колени.

Девушке сложно было сложить это все в уме, поэтому она демонстративно посчитала на пальцах:

— Два дня назад я сделала УЗИ, но три дня назад после экзамена я упала в обморок.

— У тебя были какие-то другие симптомы? — кажется, оборотень не хотел останавливаться и продолжал задавать один вопрос за другим.

— Аппетита сначала не было, тошнило… а вчера я, сама того не понимая, съела всю твою мясную нарезку в отеле, — Николетте было стыдно говорить о таком.

— То есть… когда мы занимались сексом в отеле, ты уже знала о своей беременности? Почему не сказала мне об этом? Я ведь… был груб…

У Оулдридж покраснели даже уши.

— Я несколько раз пыталась тебе рассказать об этом, но не могла найти подходящий момент…

Кажется, он припомнил эти моменты. Последние дни она вела себя очень странно.

— …но у меня задержка всего две недели. Даже если это и случилось месяц назад, срок ведь не может быть таким большим? — выдала свои опасения Николетта.

— Возможно, твоя беременность отличается от человеческой. Да и я ранее не думал о том, что забеременеть от меня, вообще, было возможно…

— Значит, ты все-таки принимаешь этих детей? — с надеждой спросила Николь.

Хэйден не хотел смотреть на неё в этот момент. Он все еще не знал, был ли у его детей шанс на жизнь, а она так беспечно улыбалась и не думала о плохом исходе. Более того, Николь даже не спрашивала его об этом.