— Почему у нее все еще не связаны руки и ноги? — задал Берт вопрос брату и сестре.

— Думаешь, в ее положении она сможет причинить кому-нибудь серьезный вред? — пфыкнул их двоюродный брат.

— Николетта… — попросил её Хэйден.

Он не озвучил свою просьбу до конца, но девушка знала, что он имел в виду. Она должна была использовать свою силу, чтобы спасти их. Только вот… она не могла. Теперь Николь связывала это со своей беременностью. Как бы она не пыталась, ничего не происходило. Поэтому она опустила глаза в пол и отрицательно покачала головой. Оулдридж ничего не могла предпринять.

В конце концов её все-таки связали, примотав к стулу. Кто и зачем им это нужно Николетта не знала, однако точно была уверенна, что просто так их не отпустят.

— Почему именно Германия?

Берт задавал этот вопрос уже десятый раз. Это начинало поднадоедать Хэйдену, потому что ответ был тем же.

— Потому что…

За его дерзким ответом последовал еще один толчок серебряной тростью в грудь. Это, правда, было больно. Как ожог и ранение от огнестрела в совокупности.

— Не надо! — испуганно воскликнула Ника. На груди у мужчины образовалась странного вида выемка — кроваво-черная рана.

— Может, мне стоит заклеить ей рот? Как думаешь, Хэйден? — с ухмылкой предложил Берт, подойдя к рыжеволосой. Он взял пальцами её подбородок, но она тут же отвела голову в сторону.

— Понятия не имею, как после стольких лет тебе удалось обрюхатить кого-то… Она даже не оборотень, обычная человеческая девчонка, — презрительно фыркнул Берт, оглядев Николетту с ног до головы.

— Что ты… — начал было Райнхард, но, увидев реакцию Ники, тут же замолчал.

Хэйд поморщился и отрицательно покачал головой. Это не могло быть правдой.

— Ника? — взмолился оборотень. "Пожалуйста, скажи, что все это неправда".

Николетта готова была признаться ему сегодня, но все случилось совершенно не так, как она это планировала. Девушка не могла согласно кивнуть головой на вопрос Хэйдена, да и спрашивал он с такой интонацией, будто умолял её солгать. Уперев взгляд на потертые временем ботинки, рыжеволосая отказывалась подтверждать или опровергать слова незнакомца.

И откуда он, вообще, узнал о её беременности? Даже Райнхард, судя по выражению его лица, и не догадывался об этом. Знают ли они о ней что-либо еще? Оулдридж стало не по себе, завтрак подкатил к самому горлу.

— Так она не сказала тебе о прибавлении в семействе? — злорадно усмехнулся Берт, наблюдая эту картину. — Ох, Никки-Никки, неужели ты боялась его реакции? И правда… роль отца ему вовсе не подходит.

Бертольд слегка пригнулся, чтобы быть со старшим братом на одном уровне, однако подошел слишком близко, за что тут же поплатился. Со всей дури брюнет приподнялся и ударил шатена лбом в лицо. Тут же по лбу Хэйда стекла вниз тоненькая струйка крови. Его младшему брату "повезло" меньше: у него был разбит нос.

Оборотень отскочил назад, безуспешно закрывая рукой вырывающийся из носа фонтан крови. Члены его стаи уж было замахнулись железными битами и были готовы поколотить Хэйдена, но Берт остановил их жестом руки.

— Все нормально. Всего лишь небольшое кровотечение, — успокоил их тот. Кровь действительно остановилась так же быстро, как и началась.

Вытерев краем рукава кровь, Бертольд сделал шаг в сторону стула, на котором сидела Николь. Подойдя к ней, он тут же оказался у неё за спиной. От его запаха её едва не тошнило. Будто бы сам воздух был пропитан ненавистью и злобой. Могли ли чувства других людей пахнуть? Она никогда не замечала этого прежде, но сейчас была уверенна в том, что чувствовала.

Секунды хватило, чтобы шатен схватил её за подбородок и приставил то холодное оружие со следами крови к её животу. От страха она зажмурила глаза. Мог ли этот металлический жезл навредить ей? Оборотень приподнял края её кофты и холод металла обжег кожу около пупка. Внутри у неё все похолодело, но никакой раны на животе не появилось. Вероятно, это оружие причиняло вред лишь оборотням.

— Не боишься, что я избавлю её от этой ноши? — надменно спросил Берт, слегка надавливая на её живот.

— Да делай, что хочешь…

Николетта не поверила своим ушам. Хэйден точно не мог сказать такого. Он не мог… Она посмотрела в его ярко-голубые глаза, не понимая причины такого жестокого предательства. Встретившись с ней взглядом, брюнет лишь оскалился, пфыкнул и отвернулся.

— Что ты имеешь в виду? — его младший брат тоже не понял такой кардинальной перемены в его лице. Только недавно он угрожал ему расправой из-за неё, а сейчас говорил такие вещи. Берт был жестоким человеком, но не настолько, чтобы причинять вред невинной беременной женщине.

— Это не мой ребенок, — его слова заставили Нику вздрогнуть.

Рыжеволосая все еще отказывалась верить в услышанное. Она была только с ним. Все ночи он был рядом, а теперь говорит, что это не его ребенок? Конечно, Оулдридж предполагала, что ему будет сложно поверить в то, что она все-таки забеременела, но почему он говорит это без тени сомнения в голосе? Господи! Как он может так просто отказаться от неё? Слезы ручьем покатились у неё из глаз, скатываясь по щекам и падая с подбородка. Николь была так напугана и ранена, что не могла даже всхлипнуть или издать какой-то звук. Эта душевная боль разрывала её изнутри.

Он не мог смотреть на неё сейчас, хотя и знал, что его слова обидели её. Поначалу он думал, что Бертольд блефует, но реакция Николетты лишь подтвердила его опасения. Её измененный запах и странное поведение в последнее время… Теперь все прояснилось. Но кто был отцом её ребенка и когда все это началось? Все это до сих пор не укладывалось в его голове.

XXXXVIII Глава

— Не твой… да? — задумчиво переспросил Бертольд, сжимая губы в тонкую линию.

Изначально он бы подумал, что его старший брат специально разыгрывает этот спектакль, чтобы уберечь и девушку, и ребенка, но что-то подсказывало ему, что это не игра. Девушка ничего не говорила, лишь рыдала, а мужчина молчал, отвернувшись от неё в сторону. От неё совершенно точно пахло оборотнем, причем именно Хэйденом. Он и сам был удивлен, что у его брата все же получилось зачать ребенка, но она не могла изменять ему без его ведома, если только ему совсем не отбило нюх. Хотя возможным было и то, что она забеременела до встречи с ним.

— Ну же… Никки, мы все очень хотим узнать, кто же все-таки отец ребенка, — он сказал это с усмешкой, однако эта ситуация как такого смеха у него не вызывала.

Николетта всхлипнула в последний раз, тяжело выдохнула и замолчала. Дорожки соленых слез еще не успели высохнуть на её щеках и неприятно щипали кожу. Никогда прежде она не чувствовала себя такой одинокой и несчастной. Еще вчера они с Хэйденом строили совместные планы на жизнь, а сегодня её мечты о будущем с ним растоптаны.

Неужели он даже не может представить себе того, что есть даже маленький процент того, что это его ребенок?! Его дети… К её горлу опять подкатывает ком. Она бы сдала любые тесты на установление отцовства, сделала бы все, чтобы доказать ему, что никогда не была ни с кем другим, но… Почему он не может дать ей шанса и даже не смотрит на неё?

— Так кто же отец? — Бертольд повторяет свой вопрос с откровенным раздражением и нетерпением. Изначально он просто хотел припугнуть братца и его пассию, однако все это стало походить на какой-то долбанный цирк!

— Хэйден, — произносит она с отрешенным видом. Эти слова тяжело ей дались, и она сама не поняла, почему ей впервые так нелегко было говорить правду.

Когда Николетта произносит его имя, он неосознанно ежится. Еще никогда ему не было настолько больно. Почему это должно было случиться именно с ним? Он не мог стать отцом. Этого не произошло во время его гона, да и с Ребеккой они несколько лет подряд пытались завести ребенка. Все попытки были тщетны, а уже в 21 м веке Хэйден тайно прошел обследование, в котором на генетическом уровне ему было диагностировано бесплодие. Оборотня не волновала его стерильность до этого времени, но такие, как он, не могли иметь детей. Самое его существование было феноменом.