Однако тревога не давала ей покоя.

«Сидеть можно хоть вечно, но неизвестно, когда Мордепал будет готов вынести меня назад. Вряд ли завтра и вряд ли послезавтра. А найдёт ли меня диатрин — вопрос ещё более сложный, ведь ему нужно будет снарядить целую экспедицию. Это логово ему не удалось отыскать даже тогда, когда он искал прицельно».

И тяжёлая мысль кольнула ум.

«Да и что с ним там? А если Тавр всё же наведёт на него свои злые чары? Ох, Гидра, когда-нибудь ты себя погубишь», — сказала она себе и зашагала по мху вниз, ориентируясь на размеренный шум порогов Тиванды.

В конце концов, даже ягуары и красные волки Рэйки не посмели бы показаться ещё целые сутки. Рёв драконов огласил все земли и долины в округе. От такого даже киты уходили глубже под воду, боясь попасться разъярённым высшим хищникам.

И в этой тишине — ни птиц, ни криков обезьян, лишь стрёкот цикад — Гидра неровным шагом двигалась одна.

И не боялась ничего — только того, что не успеет, и что-нибудь случится.

Под хлопковыми деревьями идти было легко. Словно огромные колонны, те тянулись к небу, пряча последние лучи заката за своими кронами. А внизу без света выживали лишь мох да упрямая плюмерия. Но ближе к реке стало труднее прокладывать себе дорогу: дикие, нехоженые леса были полны буераками, фикусами, монстерами, тамариндами. Мангровые заросли с множеством переплетённых корней и вовсе заставили Гидру помучиться.

И всё же она достигла медленно текущей Тиванды. Туман поднимался над рекой. А вода была по-летнему тёплой, и уставшая девушка погрузила в неё свои ноги с большим удовольствием.

Она отдыхала бы так долго, если бы её не начали атаковать комары. Пришлось встать и встряхнуться.

«Берега заросли до невозможного», — подумала она. — «А если всё равно идти по воде, то зачем идти?»

И она, расцарапав себе все руки, вытащила пару увесистых веток. Ободрала с них мелкие отростки и, как в книгах о героях Рэйки, обвила их лианой. Плот получился неважный, его постоянно вертело по часовой стрелке, но худенькую диатриссу он без труда понёс вниз по течению.

«Я гениальна», — наслаждалась собой Гидра и, отмахиваясь от комаров, восторженно улыбалась молчаливым лесным сводам. — «Тиванда совершенно точно принесёт меня в Мелиной за несколько часов, и даже не надо перебирать ногами».

Иногда ветки склонялись так низко к реке, что ей приходилось держаться за плот обеими руками, чтобы не соскользнуть. Она была вся в листьях, сухих палочках и жуках.

Первичная радость отступила, и ей стало немного боязно в ночном лесу. Особенно таком тихом. Она косилась по сторонам, боясь увидеть где-нибудь бархатно-чёрную пантеру или лагерь барракитов. И до того усердно всматривалась в берега, что, когда течение прекратилось, она не поняла, что случилось.

Плот принесло в озеро. Вытянутое, но всё же полное стоячей воды.

— А? — выдохнула Гидра, ощущая, как седеют её рыжие волоски на голове.

«Какое к чёрту озеро? Такая огромная река, как Тиванда, может впадать только в море! У неё нет озёр!»

До того тихо было вокруг, что ей стало жутко.

«Я что, заблудилась? И сдуру уплыла от гор неизвестно куда? Но здесь нет других таких рек, как Тиванда! Они все гораздо уже и мельче… не верю, что я могла ошибиться».

Во рту пересохло. И, слушая стук крови в ушах, Гидра вдруг уловила:

— Диатрисса…!

«Слава Великой Матери!»

— Я зде-есь! — прокричала она и, оттолкнувшись от дна палкой, погнала плот к правому берегу — на звуки его голоса.

«Он пришёл за мной!»

— Диатрисса!

— Я на озере!

— Я иду к тебе!

— И я… плыву!

Задыхаясь от радости, Гидра быстро приближалась к берегу. Тёмному, полному зарослей, но ведущему её к диатрину. Она увидела, как мелькнули белые волосы; и, оттолкнувшись изо всех сил ото дна, вдруг перевернулась вместе со своим утлым судёнышком.

К счастью, она опрокинулась уже у самого берега. Пятки сразу же оттолкнулись от илистого дна. И она выпрыгнула на траву, к ногам своего спасителя.

Длинным, нечеловечески вытянутым белым ногам с когтистыми ногтями.

Кровь застыла в руках и ногах. Мелиной стоял перед ней, и лишь его сплошь мертвенно-синие глаза улыбались, наслаждаясь получившимся курьёзом. Облачённый на сей раз в одну только сине-серую тигровую шкуру, он стоял босиком на мокрой траве и, не склоняясь к Гидре, смотрел на неё со своего ужасающе вытянутого роста. Полнейший штиль не шевелил ни единого волоска его длинных, до самой земли, белых волос.

Зажмурившись, Гидра попыталась представить, что его нет.

Но безуспешно.

— У Тиванды нет озёр… — жалобно возмутилась она.

Сверху прозвучал смешок. Это действительно был голос Энгеля — разве что он казался не столь земным, будто рассеивался в воздухе, прежде чем достигал её ушей.

— Это мне решать.

«Разговаривает!» — испугалась Гидра и кинулась обратно в воду. Со звонким плеском она бултыхнулась и вынырнула, держась за свой плот. И попыталась влезть на него, но раз за разом переворачивалась и окуналась с головой.

Когда, наконец, она схватилась за крепкий сук плота и сумела вынырнуть, то сук оказался холодной рукой Мелиноя, а край плота — берегом, на который она и выпрыгнула животом, как дельфин. И в ужасе откинула жуткую конечность лхама. Но нырять обратно в воду больше не имела сил: его прикосновение будто убило в ней всякое желание отбиваться, показав всю бессмысленность сего действа.

Поэтому она, дрожа, осталась сидеть на краю, у самой воды, и не могла себя заставить даже вдохнуть — до того ей было страшно здесь, в пустоте и тишине, под ногами у чудовища.

— Ну… дитя Кантагара, — проговорил Мелиной. — Где же… «гениальность»? Где же… те реки огня?

— Я желаю тебе никаких рек огня, — рассеянно ответила Гидра. — Я просто хочу домой.

— О, вы… все лишь хотите домой, когда понимаете, что находитесь дома у меня.

Но угрозы не было в его словах. Голос звучал так размеренно и так бесстрастно, что Гидра невольно попыталась понять его эмоцию по нечеловечески вытянутому лицу.

И не смогла дольше мгновения выдерживать его жуткий иномирный взор.

«Был ли у меня хоть один шанс избежать этого?» — думала она в безысходности. — «И могла ли я просто не поплыть по этой проклятой реке, чтобы не попасть сюда?»

Гидра сморгнула слёзы с рыжих ресниц. И опустила голову.

— Я… — голос её задрожал, когда до странного ясные умозаключения стали приходить в голову. — Я доа, и ты… наверняка убиваешь таких как я…

«Теперь-то понятно, откуда это дурацкое суждение, что женщинам нельзя быть доа. Ведь их может соблазнить Мелиной, и что тогда? Может, он через доа завладеет и драконом?».

— …и королева Лорна, что основала этот город и умерла здесь, — вдруг осенило её. — Назвала его в твою честь, а после прогнала стаю Мив-Шара, потому что это ты так хотел.

Глаза лхама сощурились, улыбаясь.

«Чёрт бы меня побрал», — подумала Гидра. В пальцах покалывало холодком. — «Я шагнула за черту, за которой нет возврата».

— Я даже не успела ничего, — жалобно сказала она. — Я так не хочу, чтобы всё просто взяло и…

— Ты пришла как раз вовремя, — ответил ей лхам. — После того, как твой лёт принёс пользу. И до того, как он успел нанести вред.

Злостное отчаяние охватило Гидру. Она скривилась и с вызовом посмотрела на духа.

— Понятно, — отрывисто сказала она. — То есть, Тавр, его колдовстсво и его три дракона тебя устраивают. А меня, значит, надо разорвать. Ну и пожалуйста. Имей с ним дело сам. Раз он тебе так мил, что я буду? Умолять? Договариваться? Да давай, убивай.

Но в ответ на её ярость вытянутый, будто фантазия странного художника, силуэт вдруг согнулся вбок. И Мелиной умильно засмеялся, показав ряды своих острых рыбьих зубов.

— Гидра, — вдруг произнёс он ласково, как название редкого цветка. — Да что же с тобой. Ты разве не узнаешь своего принца?