Есть, конечно, немногочисленная категория закоснелых флегматиков, способных любые перипетии судьбы встречать с искренним хладнокровием и абсолютной невозмутимостью — как внешне, так и внутренне.

Есть и совсем уж скромная группа неунывающих оптимистов, способных во всём находить светлые стороны. Это про них иронизируют, что даже на погосте такие видят не кресты, а плюсы.

До сегодняшнего дня Клементина была уверена, что сама относится к последним.

Оказывается, так глубоко она не заблуждалась никогда.

Ей было страшно — и не только потому, что в какой-то момент пол мелко задрожал, а где-то наверху, несколькими этажами выше вибрация отозвалась противным, режущим слух взвизгом почти на грани слышимости. Впрочем, звук почти сразу сошёл на нет, соскользнув в частоты, недоступные человеческому уху.

Ей было холодно — флойды не любили жару, считая комфортной температуру от десяти до пятнадцати градусов Цельсия и поддерживая таковую на своих территориях. А вот ей при плюс десяти было совсем не комфортно — тонкая шёлковая блузка была рассчитана на гораздо более теплую погоду. Очень скоро зубы начали выбивать весёлую дробь.

Но хуже всего было осознание полнейшей безвыходности ситуации.

Она кричала до хрипоты — но тщетно. Должно быть, у флойдов была хорошая шумоизоляция.

Она колотила кулаками в дверь, пока не разбила их в кровь, она даже пробовала что-то сделать с сенсорными кнопками на панелях — авось обратят внимание. Безрезультатно.

Как часто флойды заглядывают в это помещение? Как скоро её хватятся — и догадаются ли поискать здесь?

Или хотя бы просмотреть записи с камер — наверняка же у них ведутся какие-то записи. Должны же вестись!

Сколько времени прошло? Часа три, наверное.

В голове крутились абсурдные мысли, что это не случайность и она зачем-то понадобилась флойдам, поэтому её не мудрствуя лукаво взяли да и похитили. Разумеется, умом она понимала, что это полнейшая чушь, но паника, усталость и голод, усиливающийся с каждым часом, не позволяли рассуждать логически. Вдобавок она продрогла до костей.

Чтобы не окоченеть окончательно, надо двигаться.

Сколько, интересно, будет длиться её вынужденное заточение? Мысль, что она может остаться здесь навсегда, она решительно отгоняла прочь.

Против часовой стрелки, по кругу. Стены, пол, потолок. Подобие стола по центру — и больше ничего. Сидеть на нём было неудобно, она пыталась устроиться и так и эдак, и в итоге опустилась на пол, прислонившись спиной к стене.

"Вот ведь влипла…"

Дверь открылась так внезапно, что Клементина поначалу решила было, что ей это примерещилось. Но флойда, стоявшего на пороге, её воображение создать никак не могло.

Похоже, флойд никак не ожидал обнаружить здесь человека — он застыл на пороге будто громом поражённый, ошарашенно взирая на незваную гостью.

— Тенри… — хрипло пробормотал он, обретя дар речи. — Тенри сакх…

Клементина вскочила как ошпаренная.

— Простите, пожалуйста, — пролепетала она, силясь унять дрожь. — Дверь захлопнулась… Я не нарочно, правда… — но, подняв глаза на флойда, захлебнулась словами.

Потому что это был тот самый флойд, с которым она имела счастье столкнуться на катке.

Флойд медленно моргнул. На его лице мелькнуло неоднозначное выражение. Похоже, он тоже узнал её.

— Как ты сюда попала? — требовательно спросил флойд.

— Я… там одного контейнера не хватало… — сбивчиво затараторила Клементина. — Пошла искать — и заблудилась. Я думала, здесь выход, вошла — а дверь…

Одним стремительным движением флойд обогнул стол, одолев разделявшее их пространство, и крепко схватил её за плечи.

— Говори правду! — рыкнул он.

Даже сквозь ткань блузки Клементина почувствовала, какие горячие у него ладони.

— Ты шпион тенри? — его трясло от гнева, и девушка видела, что лишь нечеловеческим усилием воли ему удаётся держать себя в руках.

— Что? — она подумала, что ослышалась. — Шпион, я?..

Похоже, всё куда серьёзнее, чем она предполагала.

— Как ты открыла дверь в архив? — сузившиеся зрачки-лепестки полыхали яростью. — Как ты вошла сюда?

— Дверь открылась автоматически…

— Автоматически? Неужели?!

— Я не знала, что это архив! Я искала выход!

— Учти, флойды чувствуют ложь, — угрожающе предупредил он. — Кто тебя подослал?

— Я говорю правду! — сердито воскликнула Клементина. — Понятия не имею, о чём вы. Мне больно, пустите!

Будто опомнившись, флойд ослабил хватку, но руки не убрал. И подозрительность из его взгляда никуда не делась, хоть и немного поугасла.

— Судя по всему, ты не лжёшь, — медленно процедил он сквозь плотно сжатые губы. — Однако я вижу, что ты здесь по своей воле. Ты была не прочь проникнуть на корабль, и тебе это каким-то образом удалось.

— По своей воле?! — возмущённо повторила Клементина. — То есть, по-вашему, я здесь битый час с ума схожу, потому что мне этого очень хотелось? Я смотрю, телепат из вас так себе.

Она неловко замолчала, осмыслив окончание его фразы.

— Корабль? — выдохнула она. — Вы хотите сказать, это — корабль?..

Разве корабль — не тот гигантский шар?

— Я думала, это что-то вроде погрузочного терминала, — чувствуя себя дремучим неандертальцем, промямлила Клементина.

Флойд убрал руки. Отступил на полшага, издал нервный смешок. Похоже, он окончательно удостоверился, что она — никакой не шпион, а всего лишь жертва стечения обстоятельств, и оттого соизволил сменить гнев на милость.

— Надо будет распорядиться, чтобы гвардейцы не полагались на автоматику, а лучше охраняли наши корабли. И будет не лишним ввести обязательную предстартовую проверку всех помещений на предмет отсутствия "зайцев" на борту. Пожалуй, мне стоило бы сказать тебе спасибо — за наглядную демонстрацию изъянов в наших системах безопасности.

Клементина стояла, глубоко дыша. Её даже перестало трясти от холода.

— Извините, — пристыжено прошептала она. — Я всё поняла. Больше такого не повторится. Теперь я могу уйти?

— Уйти? — флойд совсем по-человечески расхохотался. Открыл дверь — для этого ему понадобилось всего одно прикосновение к гладкой белой поверхности. Вышел, предварительно крепко взяв её за руку, повернул направо. — Куда?

Вопрос, конечно, был риторическим. Потому что ответ на него лежал по ту сторону иллюминатора — лежал во всей красе.

Тьма и свет. Брызги света и лоскуты тьмы, а в промежутках — лилово-красные кляксы. Будто на забытую художником палитру кто-то высыпал пылающие угли костра. Вот только никакие угли не способны сверкать так ослепительно и волшебно, что дух захватывало от одного случайно брошенного взгляда. Забыв обо всём на свете, чуть дыша от восторга и благоговейного трепета, девушка шагнула вперёд и, прильнув к иллюминатору, заворожённо замерла, жадно разглядывая открывшуюся её взору картину.

— Неужели ты так хотела увидеть звезды, что готова была рискнуть жизнью ради этого? — недоумённо хмыкнул флойд где-то за спиной, но Клементина пропустила его слова мимо ушей. Сейчас в целой Вселенной для неё не существовало больше ничего — только эта россыпь звёзд, величественных, блистательных и неописуемо прекрасных. Клементина сделала ещё один шаг, почти коснувшись кончиком носа толстого стекла иллюминатора — или что это был за материал, может, прозрачный металл или мономолекулярная пленка, перемежающаяся слоями сжатого воздуха. Сейчас она не могла злиться на флойдов за их запредельные технологии и жёсткие условия протектората — сейчас она могла лишь восхищаться тем, что ей посчастливилось увидеть воочию. Не в записи и не в трансляции, а собственными глазами.

Ради этого стоило "проникнуть" на корабль — обманом, хитростью, шантажом — неважно. Ради этого стоило сидеть взаперти, мёрзнуть, мучиться от томительного ожидания и страха неизвестности. Боже мой, да ради этого можно было душу продать!

— Никак не можешь налюбоваться?

Насмешливый голос флойда вернул её к реальности — резко, рывком, будто её дернули за невидимую привязь.