— Ладно-ладно!

Фольки дёрнул поводья, и повозка покатилась вперёд.

Я отстал буквально на пару шагов, оказавшись в том месте нашего «каравана», где и полагалось быть юноше — сзади, за спиной взрослого мужика. По счастливому стечению обстоятельств это место было наиболее безопасным: от возможного выстрела меня закрывали не только телега с лошадью, но и могучая фигура северянина.

По обеим сторонам дороги росли густые кусты, поэтому о пути отхода можно было не думать. Если что-то пойдёт не так, то растительность надёжно прикроет меня и от чужих глаз, и от стрел…

Заметив, что мы наконец двинулись в их сторону, один из мужиков — пузатый, но мускулистый — «приобнял» Риту за плечи, а другой сделал несколько шагов к нам на встречу. Он пригладил длинные усы и попытался изобразить дружелюбную улыбку, но получился только звериный оскал.

— Не проходите мимо, люди добрые! Телега нас подвела, ступица обло… — подготовленная заранее речь оборвалась на полуслове. Глаза бандита расширились от удивления, а голос зазвенел от радости: — Фольки? Ты, что ли?

Спина северянина напряглась под рубахой — похоже, он тоже узнал говорившего.

— А я ведь предупреждал Ингвара, — продолжил разбойник. — что наш Фольки никуда не убёг! А он не просто не убёг, но ещё и телегу с кобылкой к нам привёл! Даже с двумя кобылками!

Оба мужика радостно загоготали, запрокинув головы, а затем к их веселью присоединилось ещё одиннадцать человек. Они вышли слева, из-за деревьев — как я и предполагал. Двое вооружены короткими копьями, трое держали в руках самострелы, у остальных — луки.

И как справиться с такой толпой без магии?

— Я с ними не заодно, — прошептал Фольки, повернувшись ко мне. — Я нас в засаду не вёл — не верь им! Пока наш уговор в силе, я ни словом, ни делом тебе вредить не стану! Мы, северяне, уговор крепко чтим…

— Знаю, — почти не открывая рта ответил я. — Не думай об этом, лучше попробуй как-нибудь отбрехаться от своих дружков…

Подозревать Фольки в том, что он намеренно привёл нас сюда, мог только полный дурак. Чтобы провернуть такую операцию, северянин должен был обладать, с одной стороны, невероятными умственными способностями, позволяющими просчитать и предусмотреть тысячи случайностей, а с другой — быть законченными кретином. Потому что только кретин станет стрелять из пушки по воробьям, растрачивая свои возможности на подобную ерунду.

И если с кретинизмом у Фольки всё было в полном порядке, то вот гениальностью природа его всё-таки обделила.

— Ты чего там шепчешь-то, брат? — спросил усатый бандит, который первым узнал моего спутника. — Ингвар был на тебя дюже зол, но такая добыча наверняка заставит его подобреть! Девка хороша, да и лошадка нам лишней не будет! После предательства Ворона дела-то у нас, сам знаешь, идут не очень… Ладно, давай выпьем — расскажешь, что с тобой случилось, и про наше житие-бытие потолкуем…

— Не могу, Брон, — ответил северянин. — Хочу, но не могу.

Ситуация сложилась непростая. Бандиты, опознав Фольки, хоть и расслабились, но оружия из рук не выпускали — если нападём, то им понадобиться всего пара мгновений, чтобы вступить в схватку.

Наибольшую опасность представляли бойцы с копьями и арбалетчики. Первые, фактически, уже готовы к бою, а вторым останется только направить самострелы в нужную сторону и нажать на спусковую скобу. Лучникам же на коротке стрелять было не так удобно: пока вытянешь стрелу из колчана, пока натянешь тетиву, пока хоть как-то прицелишься… Учитывая, что нас разделяло всего несколько метров, им вряд ли удастся произвести все эти манипуляции и не умереть в процессе.

— Почему не можешь, Фольки? — удивился мужичок, названный Броном. — Что за дела-то?

И у него, и у пузатого «крестьянина», который продолжал держать в объятьях вырывавшуюся Риту, не было видно никакого оружия. Вряд ли оба страдали тяжёлой формой хоплофобии, поэтому, скорее всего, их игрушки просто отдыхали до поры до времени в якобы сломанной телеге. И для того чтобы эти игрушки достать, ребятам понадобится какое-то время — следовательно, из всей компашки наименьшую опасность представляли именно они.

— Ты чего молчишь-то, брат? — спросил Брон. — Почему выпить со мной не хочешь? Неужто правду про тебя Ингвар думал, что ты к Ворону переметнулся?

— Нет! — возмутился Фольки. — Меня схватили его люди, но до самого Ворона довести не смогли…

— Почему? Впрочем, не отвечай! Бросай поводья, хватай кружку и за бражкой всё обстоятельно расскажешь!

— Да не могу я, Брон, — расстроенно сообщил северянин. — Не могу! И повозку эту, и кобылу, и девку тебе отпустить придётся…

— Чего???

Бандиты, услышав слова Фольки, громогласно расхохотались.

— Почему это я должен отказаться от добычи? — спросил Брон, когда смех затих.

— Потому что я нанялся на службу и взял плату за целую седмицу…

— А мне-то что с того?

— Уговор у меня… Не могу я тебе ни девку, ни телегу с лошадью отдать…

— Я ничего не понимаю, — сообщил Брон.

С ним было трудно не согласиться. Фольки, из которого обычно слова лились сплошным потоком, вдруг утратил всю свою разговорчивость. С балаболами всегда так: когда не надо, они трещат без умолку, а когда надо — двух слов связать не могут.

— Охраняю я их, понимаешь? — недовольно пробурчал северянин. — За плату. Слово я дал, и уговор заключил… Долг у меня, понимаешь? Нельзя уговор нарушать — предки не простят. Поэтому не могу я тебе ничего отдать…

Фольки всё делал неправильно. Говорил не то, вёл себя не так… Нужно было давить на алчность, врать, изворачиваться и сулить больший барыш взамен упущенного, а он зачем-то пытался воззвать к порядочности. Слово и долг для подобных людей пустой звук — это было написано на бандитских рожах аршинными буквами. Удивительно, что северянин, проживший с ними бок о бок не один день, не понимал таких элементарных вещей.

Жаль, я не мог сам вести диалог — юный Феликс Обрин был совсем не той фигурой, с которой стали бы считаться прожжённые головорезы. Это Фольки видел меня в деле, а они пока что пребывали в блаженном неведении.

— Тебе и не надо мне ничего отдавать, — оскалился Брон. — Я сам возьму. С девкой сегодня Ингвар развлекаться будет, завтра я, потом она парней порадует, пока не сдохнет… Лошадь и повозка нам тоже пригодятся, как и скарб ваш… А ты уж сам решай, с кем ты: с братьями своими или с теми, кто тебе монеты платит…

— Не кончится это добром, Брон.

— Ты мне угрожаешь, что ли? — губы бандита растянулись в ехидной усмешке. — Думаешь, тебе по силам нас всех уделать?

— Мне — нет…

— Тогда на кого ты надеешься-то? На девку, что ли? Или на пацана? Или здесь ещё кто-то есть?

Разбойники сперва заржали, но последние слова Брона заставили их напрячься. Они стали куда активнее смотреть по сторонам, выискивая спрятавшегося противника. Фольки настолько «мастерски» вёл переговоры, что едва не лишил нас козыря в виде сидевшего в засаде Марка — благо тот не стал дёргаться и не выдал своего местоположения.

— Кто тебя нанял-то? — спросил Брон, пристально глядя на Фольки.

Интуиция буквально вопила, что северянин, в котором удивительным образом сочетались хитрость и простота, сейчас укажет на меня, как на своего нанимателя. А это сразу привлечёт к моей скромной персоне избыточное внимание — откуда у простого пацана деньги? Или он не так уж и прост? После таких вопросов меня перестанут недооценивать, и о факторе неожиданности можно будет забыть.

В общем, пора менять гения-переговорщика, пока он не разбазарил все наши преимущества.

— Колдун его нанял, — я осторожно вышел вперёд. — Колдун-отшельник, который возле «Наречья» живёт…

Стянув с головы «бандану», я прижал её к груди, приподнял плечи и слегка склонился — поза и поведение максимально неуверенного в себе человека. Именно таким должен быть испуганный подросток и именно такого от меня ждали бандиты.