Стёкол в доме не было, поэтому осколки мне не угрожали. Я просто шагнул назад, в глубину комнаты, выждал несколько минут, а потом осторожно посмотрел в окно. На земле валялся треснувший сундук, вокруг которого клубилась розоватая дымка. Интуиция подсказывала, что контакт с ней грозил серьёзными проблемами для здоровья.

Пока дымка развеивалась, можно было заняться чем-нибудь полезным — например, привыкнуть к новым ножам. Они здорово лежали в руке, и я с большим удовольствием посвятил им следующие четверть часа, наделав в стене с десяток аккуратных отверстий. Затем приспособил пару кусков ткани под перевязи для скрытого ношения и спрятал один из клинков на лодыжке, а второй — на предплечье, под рукавом рубахи. Теперь у меня появилось малозаметное средство для гарантированного поражения двух не защищённых бронёй целей — приятно, чёрт возьми. Даже неприязнь к Марку слегка ослабла.

Когда розоватые клубы окончательно испарились, я вышел из дома, чтобы рассмотреть сундук поближе. Сквозь трещины проглядывала бархатная обивка — дорогая ткань, которую вряд ли стали бы тратить ради какой-то бесполезной ерунды. Думаю, содержимое сундука представляло большую ценность.

Позади меня, шагах в двадцати, едва слышно зашелестели кусты. Навыки, вколоченные в подсознание, сработали практически без участия разума: я резко сместился в сторону — так, чтобы между мной и источником звуков оказалось дерево — и вытащил топор. Уверен, это Фольки не сумел усидеть на месте и припёрся посмотреть, что же здесь такое происходит. Однако об осторожности забывать нельзя.

— Выходи. Я тебя слышу.

Шелест усилился, и через миг передо мной появилась косматая борода северянина.

— Ловкий ты парень, Феликс, — с ехидной усмешкой сообщил он. — Как скаканул! Я уж думал, что на крышу дома запрыгнешь!

Северянина забавляло моё поведение, однако лучше выглядеть глупо в глазах окружающих и быть живым, чем с самым достойным видом лежать в гробу.

— Ты мне зубы не заговаривай. Почему от телеги ушёл?

— Скучно стало, и лошадь цапнуть норовит. Что в сундучке, как думаешь?

— Понятия не имею, но, надеюсь, что-нибудь дорогое.

— Давай-ка я гляну, — сказал Фольки и потянул к сундуку руки.

— Погоди, — я остановил его жестом. — Лучше не лезь…

— А чего? Думаешь, там ещё колдовство осталось?

— Не знаю… А ты хочешь рискнуть?

— Нет, — Фольки покачал головой.

— Тогда не лезь.

Пусть мы с Хольдом знакомы совсем недавно, но мне почему-то казалось, что такой параноик не мог сделать только одну ловушку. Не исключено, что для самых догадливых отшельник приготовил дополнительный сюрприз…

Я достал длинный отрез бечёвки и сделал на одном конце петлю, сквозь которую пропустил рукоять Лэйлиного кинжала. Получившийся «гарпун» на верёвке сразу же улетел в цель и впился в треснувшую крышку сундука.

— Это зачем? — спросил Фольки, с большим интересом наблюдавший за моими действиями.

— Иди за мной, — вместо ответа приказал я.

На это раз северянин не стал припираться и быстро выполнил распоряжение. Когда речь шла о сохранности его шкуры, Фольки становился на удивление покладист.

Мы укрылись за углом дома, присели на корточки, а затем я дёрнул бечеву на себя, сдвинув сундук с места. Самый лёгкий способ разминировать неизвестное взрывное устройство — это заставить его сработать. Кто бы знал, сколько раз меня выручал банальный крюк на верёвке или цепи — простой до примитивности, он всегда действовал безотказно. Впрочем, в трудных жизненных ситуациях именно простое и примитивное работает лучше всего. В этом я сумел убедиться и в Афгане, где душманы массово минировали тела наших погибших бойцов, и во время службы в Управлении, когда за мной охотились разные нехорошие граждане из конкурирующих организаций.

— И чего? — спросил Фольки, но ответа не потребовалось.

Там, где находился сундук, что-то подозрительно булькнуло, а в воздухе повис запах гари. Похоже, предчувствие меня не обмануло — Хольд не стал ограничиваться только одним заклинанием.

Услышав странный звук, Фольки собрался было выглянуть из-за угла, но я остановил его:

— Стой, нужно выждать немного.

— Зачем? Чары уже сработали!

— А ты знаешь, как они действуют? Лучше подождать — это снизит риск.

— Хорошо, — согласился Фольки. — Ты — волхв, тебе виднее…

Я ещё несколько раз дёрнул за верёвку, но ничего не произошло. Видимо, больше никаких сюрпризов не было.

Через полчаса мы осторожно вышли из-за угла — рядом с перевёрнутым сундуком лежала слетевшая с петель крышка, а на земле зияли чернотой неровные «кляксы», выжженные каким-то колдовством. Уверен, эти чары были куда опаснее розовой дымки.

Внутри сундучка оказалось сразу несколько предметов. Сбоку ютился уже знакомый мне драгоценный камень — атрибут Хольда, который мог менять свой цвет. Рядом с ним — покрытая воском табличка с металлической спицей, прикреплённой к ней тонкой цепью.

Я взял первую попавшуюся ветку и аккуратно сдвинул табличку в сторону. Под ней обнаружился блестящий медный кастет, а также некое подобие компаса — текучая «ртутная» стрелка, заключённая в шестигранном стальном корпусе, покрытом какими-то письменами.

И эта стрелка почему-то указывала прямо на меня.

Фольки, который рассматривал содержимое сундука с не меньшим интересом, чем я, удивлённо присвистнул и быстро отошёл в сторону. Похоже, увиденное пришлось ему не по душе.

— Ты что-то знаешь об этих предметах? — спросил я.

— Только об одном, — ответил северянин, указав на «компас». — Это визир…

— Расскажешь поподробнее? Или мне каждое слово из тебя придётся клещами тянуть?

Я приготовился к очередному раунду бесконечно спора о прибавке к жалованию, но Фольки сумел меня удивить.

— Расскажу, — без лишних пререканий согласился он. — Эту штуковину называют «визир». Я видел такие несколько раз, но всегда только у одних людей — у инквизиторов… Однажды наш легион встал лагерем возле Гослара, это один из Священных имперских городов, и мы иногда ходили туда, чтобы приобщиться к тысячелетней имперской культуре: театры, цирки и всё такое…

— Что-то мне подсказывает, что все ваши культурные походы начинались и заканчивались в первом же борделе.

— Не без этого, — кивнул Фольки. — Но таков путь… Тем более девки там — загляденье! Такое вытворяли, что даже говорить стыдно! Помню, одна так ухватила меня за…

— Ты же сказал, что стыдно говорить, — я перебил северянина. Меня мало интересовали его взаимоотношения со жрицами платной любви. — Вот и не говори. Давай сразу к делу.

— Сам посуди, про девок-то всяко интереснее вспоминать, чем про инквизиторов… Ну да ладно, в общем, в Госларе, как и в любом другом Священном городе, всем заправляли братцы-инквизиторы, и каждый раз, когда мы шли любоваться достопримечательностями, то непременно сталкивались с ними в каком-нибудь кабаке или борделе. Видимо, именно там чаще всего прятались дикие маги… Так вот у каждого братца на поясе висела такая штуковина, и промеж себя они называли её «визиром» — это я точно запомнил.

Вот как? Что у Хольда в закромах делало инквизиторское снаряжение? Это большой вопрос. И он становился в два раза интереснее, если вспомнить те обрывки слов, которые произнесла Лэйла, близко познакомившись с чёрным кинжалом. А тот ведь тоже принадлежал отшельнику…

— И зачем нужен этот визир? — спросил я.

— Они мне не докладывали, а сам я с расспросами не лез.

Ну, не удивительно. Если то, что Хольд рассказывал об инквизиции хотя бы на треть правда, добровольно общаться с такими милыми ребятами стал бы только законченный идиот. А Фольки хоть и не отличался большим умом, но и полным кретином тоже не был.

Что же, раз он ничего не знает о назначении прибора, то попробуем выяснить это самостоятельно. Стрелка, очевидно, указывала направление… Но куда? И почему она смотрела именно на меня? Я сделал пару шагов в сторону, «ртутная» стрелка на мгновение растеклась в блестящую кляксу, а затем вновь приобрела форму. И её остриё, разумеется, опять замерло напротив меня…