— Что-о-о-о? — завопил побледневший как снег Гельмут. — Ну-ка погоди!

Я не стал слушать разъярённые вопли и просто захлопнул калитку перед его носом. Из-за красивого резного забора нам вслед полетели совсем некрасивые крики. Впрочем, мне было плевать.

До дома Дарена мы добрались быстро и без приключений.

— Гнида, — процедил кузнец, когда я коротко рассказал ему о произошедшем. — Ну и гнида этот Гельмут! Вчера, когда я их навещал, сёстры твои в доме были, Феликс, клянусь! Я бы их ни за что в хлеву со скотиной не оставил!

Дарен без вопросов согласился приютить Тори и Эльзу, но поручил размещение девчонок Есении, поскольку сам торопился в кузню. Красавица недавно проснулась, однако уже выглядела так, словно только-только посетила визажиста. Всё-таки молодость — это лучшая косметика, как ни крути.

Никаких денег с меня никто не просил, но я оставил три серебряных и горсть медных монет на столе.

— Зачем так много? — с удивлением спросила Есения. — И откуда у тебя столько?

— Побалуй девчат и себя сладостями, — ответил я на первый вопрос, проигнорировав второй.

— Да здесь всю деревню побаловать хватит!

— Всю не надо, — хмыкнул я и вышел на крыльцо.

Деревня просыпалась. Вразнобой «пели» петухи, стучали ставни, отовсюду слышались сонные голоса. Вряд ли мои «друзья» после ночных бдений встанут ни свет ни заря, но теперь нужно быть осторожнее — не хочется получить камнем по голове или дрыном по хребту.

Поднимающееся солнце подсвечивало вишнёвые деревья оранжевым светом. Красиво!

Я улыбнулся, быстро спустился по ступенькам, открыл скрипучую калитку… и чуть ли не нос к носу столкнулся с Гваром. Он мял в руках букетик полевых цветов, глядя на меня выпученными от удивления глазами.

Нетрудно догадаться, о чём подумал Гвар, когда увидел меня, выходящего от Есении ранним утром с довольной улыбкой на лице. Букетик выпал из его рук, щёки покраснели, а глаза расширились от удивления, смешанного с обидой.

— Мы тебя полночи у моста ждали, — произнёс он с таким укором, словно я назначил ему встречу, на которую посмел не явиться. — А ты здесь, оказывается, был…

Парнишка выглядел подавленным, даже потерянным. Вчерашний вечер и сегодняшнее утро стали для него большим испытанием: сперва унижение на глазах у всей деревни, теперь «измена» любимой… Думаю, если ещё немного надавить, то он просто сломается. Нужно ли мне это? Вряд ли.

И дело не в том, что мне жаль пацана — просто сломленный и утративший все надежды Гвар может стать куда опаснее, чем Гвар нынешний. С другой стороны, нянчиться с ним у меня тоже никакого желания не было. Пусть думает что хочет, но если полезет, то сдерживать себя я не буду.

Гвар стоял прямо напротив меня, мешая проходу. Без целой команды поддержки за спиной он будто бы впал в ступор.

Я набрал воздуха и отрывисто, резко, как на плацу перед строем, рявкнул:

— Подними букет!

Таким тоном отдают приказы молодым солдатам, которые, как говорил один мой знакомый, ещё домашние пирожки высрать не успели.

— Чего?

— Подними букет!

Гвар наклонился к земле и поднял букетик, вцепившись в подсохшие стебли. Уверен, он не понимал, почему это делает, но не мог сопротивляться. Его растерянное подсознание требовало хоть какой-то ясности, и предельно простая команда пришлась как нельзя кстати.

— Ну чего встал? — спросил я. — Ты кому этот букет принёс? Если мне, то давай, дари, не трать моё время.

— Он для Есении, — ответил обалдевший Гвар.

— Она не хочет тебя видеть. Уйди с дороги.

Гвар механически кивнул и отошёл на пару шагов в сторону. Подводка с букетом сработала — выполнив первый приказ, парень не смог противиться следующему. Правда, его покорность вряд ли продлится долго, поэтому не стоит затягивать наше вынужденное общение. И без того времени нет, а ещё нужно раздобыть чёртову сбрую для лошади.

Я обошёл замершую у калитки фигуру по максимально возможной дуге, сохраняя дистанцию. Мало ли, вдруг Гвар всё-таки решит напасть.

Осторожность никогда не бывает лишней — это аксиома. И сейчас она в очередной раз подтвердилась, поскольку парнишка на удивление быстро вернул способность мыслить. Осознав своей не самой сообразительной головой всю несправедливость бытия, он за мгновение перешёл от апатии к ярости.

— Ты чего здесь делал?? — зашипел Гвар, покрывшись красными пятнами и выставив перед собой кулаки. — Ты сорвал бутон, сучонок??

Я на миг замешкался, стараясь понять, о каком бутоне шла речь, а когда сообразил — расхохотался. Мой смех разъярил парня ещё сильнее. Теперь он был полностью уверен, что именно мне достался главный «приз», за которым, судя по рассказам Есении, охотилась значительная часть половозрелого мужского населения деревни.

Гвар по-богатырски замахнулся и попытался ударить меня в лицо, но не сумел. Я скрутил корпус, пропуская кулак над головой, и когда беспощадная инерция увлекла неумелого бойца вперёд, просто слегка подкорректировал траекторию его движения. Конечной точкой маршрута стал невысокий заборчик, в который Гвар влетел носом и лбом. Крепкие доски гулко задрожали, знаменуя окончание схватки.

От удара парнишка присел на корточки и глядел на меня безумными, ошалевшими глазами. Из его носа лилась кровь, стекавшая на подбородок алыми струйками.

Я посмотрел по сторонам — «улица» была совершенно пуста. Ни крестьян, ни детворы, ни даже домашних животных — ни одного свидетеля.

— Значит так, — я вытянул из петли топор, — ты мне надоел.

— И что ты сделаешь? — Гвар пытался храбриться, но дрожащие губы выдавали его с головой. — Убьёшь меня? Так тебя за это всей деревней на части рвать будут!

— Зачем убивать? Хольд мне показал одну точку на черепе… Если по ней ударить как следует, то человек останется жив, но перестанет отличаться от собаки — говорить не сможет и будет только жалобно поскуливать…

Разумеется, я врал самым наглым образом, но Гвар был обязан зацепиться за эту ложь — она разом объясняла все те странности, которые преследовали бедолагу со вчерашнего дня. Почему я дважды его победил? Ясное дело — это колдун Хольд научил меня каким-то особенным секретикам. Почему Есения, как он думал, ответила мне взаимностью? Тут ещё проще — Хольд помог её зачаровать каким-нибудь любовным эликсиром. С этим знанием в жизнь Гвара возвращалась гармония и надежда, так что он просто не мог мне не поверить. А поверив, не мог не испугаться.

— В-в-в-рёшь… — пробормотал Гвар, пытаясь отползти от меня подальше.

— Ну, давай проверим. Мне и самому интересно, получится или нет.

— Не подходи!

Он кое-как поднялся на ноги, однако убежать не успел. Я схватил его за волосы и рванул назад, повалив на землю. Парнишка пару раз дёрнулся, но потом затих, когда перед его глазами замаячило каменное топорище.

— Не надо! — завопил Гвар. — Не хочу как собака! Лучше просто убей!

— Ты же сам сказал, что меня деревенские за тебя порвут, поэтому, извини, но других вариантов нет. К тому же, есть ведь и плюсы. Никаких забот, никаких хлопот, никаких тревог… Разве собакам плохо живётся?

Я поднял топор и кровожадно улыбнулся, нагоняя дополнительной жути. Гвар натурально завыл, словно и правда стал превращаться в пса.

— Стой! Не надо! Я к тебе больше близко не подойду, клянусь! Чтоб мне в Гиблом лесу сгинуть, если вру!

Я замер в притворной задумчивости, хотя на самом деле у меня не было планов калечить пацана. Да и нельзя гарантированно превратить человека в овощ — не ударом по голове, по крайней мере. Даже просто вырубить кого-нибудь — это уже большая проблема. Чуть-чуть переборщил, и привет, вместо бессознательного, но живого тела — хладный труп.

— Клянёшься, значит? — спросил я.

— Да! Клянусь! За сто шагов тебя обходить буду!

— И сестричек моих?

— И сестёр, и отшельника, и дом ваш прокл… — тут он на мгновение сбился. — И дом ваш тоже обходить буду, и демона больше не потревожу!