Вслед за любителями американских видов спорта к нам неожиданно пожаловала четвёрка дам, и, судя по недовольному и пофигистичному взгляду на них, они либо являлись гостями постоянными, либо нежеланными.

— Что будете заказывать… — спросил я у первой подошедшей к прилавку женщины лет тридцати пяти.

Усмехнувшись, та взглянула на опёршуюся о стойку Агату и произнесла:

— А что вы можете нам предложить? Я, конечно, многого не ожидаю от данного заведения, но всё же хотелось бы послушать. — Вот последняя колкость в присутствии вспыльчивой барменши являлась неуместной. Взглянув на начальницу удивлённо, опешил, она улыбалась и поднявшимися бровями фактически спрашивала у меня: «Ну и как ты поступишь дальше?» Теперь я понял, что и к чему, видимо, эта «фантастическая» четвёрка, состоявшая из женщины-лошади, коровы, вечно давящей лыбу гиены и одной с виду нормальной, давно терроризировала Агату своими редкими и очень меткими нападками, возможно, это и было одной из причин такой неожиданной смены.

Вспомнив сценку из старого и любимейшего фильма отца, решил попробовать.

— Могу предложить вам фирменный коктейль.

— Валяй, малыш… — Усмехнувшись, положила самую крупную купюру толстуха. — Но если тебе не удастся меня удивить, будешь пить сам. «Я сам и чего подешевле выпить могу, но если так…»

— Раз уж вы просите… — На столе показался большой полулитровый стакан, после чего я принялся вслух диктовать всё, что в него заливаю. — Две части водки, немного рома, каплю горькой настойки, столовую ложку уксуса, немного вермута, немного джина, немного коньяка, грейпфрутовый сок, горький апельсиновый, хейрис, капля скотча. Теперь размешиваем и переливаем в большой бокал. — Адская смесь из фильма готова и, слегка пенясь, переливается из бокала в бокал.

— Мне не доводилось пробовать такой коктейль, подруга, — произнесла из-за спины пампушки одна из подруг. — Разрешишь? — спросила у той она, и толстуха кивнула. Один глоток, второй, и вот стакан возвращается обратно на барную стойку, а худая, как штакетина от забора, женщина падает опьянённая в обьятья подруг.

— Недурно, бармен, совсем недурно… — Давя лыбу и насмехаясь над павшей с двух глотков подругой, кладёт ещё одну бумажку на стол женщина. — А ну-ка повторим… — проговаривает она, залпом выпивая оставшееся содержимое бокала, закусив при этом лишь ломтиком плававшего внутри апельсина и даже не поморщившись.

— Какого хера… — донеслось недовольное бурчание со стороны наблюдавшей за происходящим Агаты. Всё же эти доставучие дамочки оказались её постоянными, очень вредными, приставучими гостями, и теперь, когда мы нашли общий язык, и одна из оставшихся на ногах, просовывая мне в рубашку мятую купюру, говорила, как Агате со мной повезло, начальницу брали настоящие кони.

Гостей сегодня было много, больше, чем вчера, также заметил ещё пару девушек, вчера при нашем общении те кривили носом, говоря, что это место не особо подходит для дам вроде них и молодого студента вроде меня, однако уже сегодня каждая из них вернулась в «Разбитое табло» и, разместившись среди бугаёв, громил и бывших бандитов, с радостью делала заказ у барной стойки, полностью игнорируя вчерашнюю хозяйку, отчего та всё больше и больше напоминала металлический, обмазанный смолами факел.

— Эй, бармен, — изрядно наклюкавшись, подозвала меня одна из вчерашних клиенток, и тотчас была слегка подвинута байкершей в сторону.

— Привет, Алекс, — кивнув, поприветствовала меня девушка в кожанке, а после, показав фак хозяйке, поприветствовала и её. — Виски и услугу выпить с барменом, я сегодня при деньгах, так что наливай… — «Выпить с баременом» означало, что гость платит за себя, а также за меня, плюс доплачивает за «вредность». Взглянув на Агату, подумал, что данное обращение адресовано ей, но, как оказалось, нет.

— Она про тебя, если что… — Закатив глаза, цокнула языком начальница и, достав из-под стойки один из дорогих напитков, наполнила два бокала, после чего извлекла из малого холодильника дольку лимона и всучила прямо мне в руки. — Только закусывай, — следя за мной точно так же, как и при переодевании, добавила начальница.

— А мне? — удивлённо выдала байкерша, получив в ответ, мол, тебе надо — ты и плати. Выпитый стакан обжёг горло и провалился в полупустой желудок. Еды, переваренной в академической столовой, категорически не хватало, молодой организм требовал ещё, вот только денег на то самое «ещё» у меня пока не было, собственно, как и времени. За первым выпитым шотом последовал второй, третий…

— Ты что, банк ограбила? — нервно спросила Агата, наблюдая за тем, как её подруга, заказав уже пятый стакан, тяжело вздохнула, пытаясь занюхать вискарь своим рукавом.

— Не лезь, подруга, я, может, собственную личную жизнь утроить пытаюсь… — Точно так же, как и толстуха до неё, пропихивая мне смятую купюру между пуговок рубашки, произнесла байкерша, следом требовательно произнеся: — Повтори.

Стрелка старых настенных часов давно перевалила за полночь, но поток людей только становился больше и больше. Одних, подхватив за руки, а иногда и волоча за ноги, выносили, другие, видя эту картину и хохоча, приходили им на смену.

Разделять хорошее настроение моих гостей с каждым шотом становилось всё сложнее и сложнее, точно так же, как и считать деньги. Рядом, позабыв обо мне, усевшись и сверля друг друга взглядом, принялись нажираться начальница и её подруга байкерша. Элис — так звали эту темноволосую, бледнокожую и худую женщину — взрослая, работающая сразу на двух работах, бывший муж сидит, родственников нет, ещё и дочь бестолковая, сейчас так же, как и я, учится в академии и, в отличие от «трудоголика Александра», напрочь отказывается работать, обеспечивать себя и чем-то помогать матери.

Здоровый мужик, подошедший к барной стойке, глядя куда-то в сторону, попросил принести бутылку самой дешёвой текилы, в ответ на что я окликнул Агату, но по насмешливой роже Элис и покупателя понял, разговаривать уже не с кем. Начальница, уткнувшись своей полуметаллической башкой в деревянную стойку, не подавала каких-либо признаков жизни. «Походу зарплаты мне и сегодня не видать…»

От услуги «выпить с барменом» пришлось отказаться, хотя Элис очень и очень на этом настаивала. Вчера в этом часу я уже шёл домой, а сегодня, глядя на всё так же беззаботно посапывающую рядом Агату, вынужденно выпроваживал последних пьяных клиентов, заказывал такси для тех, кто едва мог назвать хоть какой-то адрес. Бокалы, посуда, швабра и, конечно же, Элис. Просидевшая со мной до четырёх, всё так же накидываясь, она разговаривала с похрапывающей начальницей, словно ожидая чего-то, поглядывала то на часы, то на камеру, висевшую в баре, то на меня.

И вот, когда на внешней части дверей появилась табличка «закрыто», женщина наконец-то перешла к действиям.

Нагнувшись поднять из-под стола чей-то затоптанный документ, неожиданно ощутил, как кто-то подошёл сзади, обхватил за талию, ударом собственного костлявого таза толкнул вперёд, едва не тюкнувшись головой о ножку стола.

— Я вообще-то работаю… — только выбравшись и обернувшись, ощутил вкус женской помады, а после и сухих губ женщины по имени Элис. Короткие поцелуи усеяли моё лицо, шею, оставляя на коже яркий след, стереть который рукой вряд ли получится. Пальцы женщины скользнули мне за спину, в одно движение развязали рабочий фартук и устремились к пуговицам рубашки.

— Не сопротивляйся, малыш, я сделаю тебе очень и очень приятно… — прижимаясь ко мне своим обтянутым кожей телом, произнесла женщина, всё выше поднимая свои холодные руки к моей груди.

Когда на рубахе остаётся лишь одна верхняя пуговка, сорванный с моей шеи фартук улетает на соседний стол, вслед за ним и женская кожанка. При тусклом свете бара вижу торчащие соски Элис, пьяная женщина не носила лифчика, а также хорошо знала, куда я смотрю. Взяв одну из моих ладоней, руками направила ту себе под майку, прямо к левой груди.