— Вы не могли знать, что он вернётся.

Она обращалась к нему то на «ты», то на «вы», из-за чего только больше смущалась и краснела, поднимая в нём волну горячего желания. Ему отчаянно хотелось накрыть её губы своими и целовать до исступления, до нехватки воздуха в лёгких.

— Должен был знать… — выдохнул тяжело, и продолжил серьёзно. — Почему ты не позвала Романова? Я говорил, при малейшей опасности, чтобы не произошло!

Лидия потупилась.

— Я отключилась на какое-то время, — начала девушка неуверенно, — и мне показалось, что я что-то видела. Не знаю, дурной сон, но было очень страшно. — Лидия заглянула ему в глаза.

— Что ты увидела?

— Я… я решила, что вас схватили, мэтр, — она понизила голос до шёпота, — Видела зал, где собралось много людей, или демонов, не знаю, и тебя… мёртвого на алтаре. — Лидия перевела дыхание, затем продолжила: — А когда пришла в себя, услышала, как мои похитители говорили о том, как какие-то Падшие приносят в жертву огненных магов из нашего мира. Н-н-наверное, они пытаются исполнить пророчество, о котором говорил Мар.

Костлявая рука нехорошего предчувствия сжала сердце в груди. Как-то очень некстати вспомнились слова Марбаса о пророческих способностях Лидии. А ещё разговор с мадам Отто, когда накануне перед уходом, он отдал ей приказ о её временном назначении на пост исполняющей обязанности главы академии.

Саломея выглядела непривычно бледной, с синяками под глазами. Состаревшейся разом лет на десять.

— Тень маячит за вашим плечом, мастер Аш. Будьте осторожны, чтобы вы не задумали.

Банши, как известно, могут предсказывать смерти и катастрофы. Самые молодые из них, совсем невинные девы, способны острее предчувствовать неизбежное, и их крик можно услышать за много вёрст. Зрелые женщины, вроде Саломеи, утрачивают часть своих сил, и очень редко видят, что бы то ни было.

— К-кристофер?

Он нехотя поднялся, ссадил девушку на землю, рядом с собой, и назидательно проговорил.

— Я не умру, Лидия, а ты могла пострадать! А если бы я не успел вовремя? Ты понимаешь, что они могли с тобой сделать?

Феникс сжал её плечи, заглядывая в глаза. Он даже мысли такой допустить боялся, и никогда бы себе не простил, если бы опоздал.

— Я… я думала, моя сила отзовётся, как тогда в «Вавилоне», или в аудитории, когда Островская меня разозлила. Но нет, н-н-ничего. Не чувствую ничего, даже твою стихию, от которой всегда тепло, почти не ощущаю.

Он смотрел на неё не отрываясь. Слушал. Чувствовал. Сжимал и разжимал пальцы. И привлёк к себе, касаясь губами прохладного лба.

Лидия неожиданно протестующе уперлась ладонями в его грудь, пристально вгляделась в глаза.

— Ты, правда, не умрёшь?

Смех вышел натянутым.

— Мы все когда-нибудь умрём. А пока, уверяю тебя, в мои планы это не входит.

Она обняла его, щекоча прерывистым дыханием шею, даже не подозревая о том, как сильно это возбуждало. Он притянул Лидию ближе, потому что иначе уже было невозможно, не выносимо. Тлевшее недопустимое пламенело, грозя сжечь и оставить на губах вкус пепла.

— Крис…

В тоне Лидии, в том, как она произнесла его имя — мольба. Он вздрогнул всем телом. Раскалённой проволокой по оголённым нервам. В приглушённом девичьем шёпоте, слышалось слишком многое, и на один короткий миг перестал существовать окружающий враждебный мир, а переживания превратились в растаявшие поутру сновидения.

И Аш поцеловал её.

Правила и границы, возведённые с такой тщательностью, осыпались, утрачивали свой удельный вес. И стало совершенно плевать, что будет после.

В тот миг Лилия была его единственным желанием, в котором он так непростительно долго себе отказывал. Так и к чему отказывать теперь? Быть может то пресловутое «после» и не наступит.

В конце концов, ошибки в его возрасте совершают обдуманно и с удовольствием.

Впрочем, ошибки ли?..

Тело наливалось горячим томлением, дыхание сбивалось, губы пересыхали, а сердце отсчитывало секунды до поцелуя, желание которого уже невозможно было игнорировать. И когда Кристофер коснулся моих губ, я ответила робко и осторожно, а потом немного смелее. И голова закружилась.

Но вся эта робость куда-то очень быстро улетучилась. Я начала порывисто и торопливо снимать с него свитер, а потом избавляться от своей куртки. Он целовал мой подбородок, шею, обжигал дыханием губы, а я скользила пальцами по крепкому разгоряченному телу, лаская шрамы на его груди и плечах.

Я желала его с жадностью, с горячностью пробуждающейся чувственности, которая и не давала знать о себе прежде. Хотелось всего и сразу — целовать каждый сантиметр его кожи, проглаживать ладонями, царапать ногтями, прижиматься к груди, пряча пылающее лицо, вздыхать и стонать, чувствуя сильные руки на своём теле.

— Кхм, — раздалось неожиданно и совсем рядом, с нескрываемой знакомой иронией. — Простите, но вынужден вас прервать, — а это уже с издёвкой.

Я не осмелилась поднять голову, стыдливо уткнулась в плечо Кристофера, ожидая, пока восстановится сбившееся дыхание и, поправляя водолазку, которую так и не успела снять.

Мастер Аш не спешил меня отпускать, сильнее прижал к себе, но сам весь будто окаменел, а когда заговорил, голосом можно было крошить ледяные глыбы:

— Надо было убить тебя, пока была такая возможность.

— И ты мог бы, — спокойно согласился Мар. — Стоило это сделать в тот же миг, когда заставил меня развоплотиться. Я бы и отпор дать не сумел.

Кристофер поднялся, и помог мне. Я приложила похолодевшие пальцы к распухшим от поцелуев губам, и взглянула на демона напротив.

Он больше не походил на босоногого бродягу, к которому я успела привыкнуть. Облачённый в чёрный матовый доспех, как во вторую кожу, Марбас выглядел внушительно и устрашающе.

— Наверное, нет никакого смысла спрашивать, куда ты исчезал, и какого чёрта объявился, — сквозь зубы, тем же тоном продолжал феникс.

— Я вернулся в свой мир спустя много столетий, у меня, знаешь ли, накопились неотложные дела, — парировал Мар. — Но я дал вам чёткие инструкции, только вы умудрились сойти с прямой дороги, и даже вернуться обратно к Скорбному Холму.

— Скорбному Холму?

Местность, правда, знакомая. За спиной Мара виднелась опостылевшая за минувшие дни дорожная колея. И эти скалы. Мы начали путь откуда-то отсюда.

— Я рассчитывал перенестись в пещеру с проходом, и вернуться домой. Всё это было глупой затеей, — феникс подобрал свитер и оделся.

— Вы не войдёте туда, — довольно оскалился мой лже-фамильяр. — Я поставил защитное поле, на тот случай, если подобное взбредёт тебе в голову. — И добавил без капли раскаяния: — Уж прости.

Кристофер поднял правую руку, наблюдая, как между пальцами постепенно занимается пламя.

— Ты идиот, раз сцепился с Валафаром и его прихлебателями, — Мар посмотрел куда-то в сторону, где не было ничего, кроме зарослей высокой травы. — И ты знаешь, что за вами увязалась Ехидна?

В ответ на наши недоуменные взгляды, демон шагнул вперёд, и поманил кого-то. Трава зашевелилась, в ней заклубилась странная зеленоватая дымка. Она сгущалась, становилась плотной, обрисовывая получеловеческую фигуру…

— Мамочки, — тихо выдохнула я и попятилась, едва не споткнувшись.

Это было странное существо. Лицо и верхняя часть туловища, принадлежали красивой молодой женщине. Чёрные волосы обрамляли узкое бледное лицо. Высокая полная грудь обнажена. На непропорционально длинных руках имелось всего по четыре пальца со смертельно острыми когтями. Синеватого оттенка кожу покрывали перламутровые чешуйки, а ниже пояса начинался змеиный хвост: длинный, мощный, защищённый хитиновыми пластинами. Одним ударом этого хвоста можно было вполне смять в лепёшку легковой автомобиль.

Ехидна не менее внимательно изучала нас своими обсидиановыми глазами. В этих бездонных омутах не было даже намёка на радужку и зрачок.

— Не думал, что они ещё остались, — с нескрываемым восторгом в голосе отозвался Марбас.