— Ага. Генрих Эдмундович Шпак, сотрудник ЗАО «КаренияИндастриз», — прозвучал металлический голос из-за подобной черепу маски с черными визорами, а после человек протянул руку Генриху. — Мое почтение, сэр. Быть коренным жителем Итариса и грабить свой народ — это достойное уважения действие.

— А бить своих людей это достойно? — спросил Генрих, с какой-то неприязнью пожимая руку гвардейца.

— А я работаю на государство. Я человек подневольный, так что… Вся кровь, пролитая мной, — на совести государства, гражданин. Запомните эту важную вещь. Если ты выполняешь преступный приказ — это не означает, что ты с ним согласен. Да. Я бы мог уйти с этой службы, но дайте ответ на один вопрос: «Чем мне кормить детей, если я умею только бить людей?». Задумайтесь над этим вопросом, гражданин. Удачного дня, — гвардеец оттолкнул Генриха, после чего прошел дальше.

Подошедший монорельс был остановлен и не двигался до момента, пока гвардия не проверилавсех находящихся на станции. Кажется, что они кого-то искали. По крайней мере, такие проверки были редкостью. Нужно будет посмотреть новости… Может, кого-то из гвардии убили? Если так, то все становилось ясным.

Вскоре Генрих был уже внутри монорельса, который двинулся довольно быстро. Скорость монорельса в выходные обычно снижалась, но сегодня ее почему-то забыли снизить, что было радостью для Генриха, ведь теперь он точно успевал в офис на встречу к Романо. Снова мимо людей проезжал маленький робот, который снимал деньги со счетов проезжающих. Он ехал спокойно вплоть до того, как поравнялся с каким-то пьяным человеком, который взял и пнул машинку. Неясно для чего, неясно зачем, но полицейский, сидевший в крайнем месте, довольно быстро среагировал на писк машинки.

— Что Вы делаете? — громко и властно спросил человек в темно-синей форме с красными линиями на плечах, с бронежилетом надетом поверх куртки, с электродубинкой, сжимаемой в руках.

— А хрен ли эта шняга пищит?! — громко спросил мужичок, после чего получил малый разряд тока с ударом дубинки в живот и медленно сел на место. От боли его глаза начали сверкать, а полицейский начал забивать что-то в свой НПК.

— Итак, гражданин. За покушение на государственную собственность на Вас налагается штраф в две сотни кредитов.

— А-а-а-а-а… — у алкоголика буквально пропал голос, а люди в салоне начали либо хмуриться, либо улыбаться, ибо милый робот с маленьким сканером на манипуляторе обычно всех даже радовал, а здесь какой-то моральный урод взял и пнул единственное светлое, что можно было увидеть в монорельсе.

— Что? Платить нечем? Ничего страшного. Найдете подработку, а если что, отправитесь на зону за неуплату штрафа, — человек повесил дубинку на пояс, после чего развернулся и пошел назад на свое место, а машинка продолжила свое движение.

…

В этот раз на площади было сильно меньше шок-пехотинцев, видимо, они все же были здесь для того, чтобы на случай чего противостоять рогарийцам, а теперь охраняли лишь покой различных богатеев. Тем более атмосфера в городе начала довольно сильно накаляться. Кроме Романо на ликвидацию промышленности работали и его люди, да и… по слухам они работали и в других промышленных городах. Романо же шел на наиболее «важные» заводы, либо к наиболее важным личностям, которыми были Борман и Фирс, судя по всему, позавчераон завербовал важные для себя кадры.

На часах было «8:54», и это радовало. На месте администратора снова был тот жизнерадостный паренек, который уже с улыбкой встречал Шпака.

— Здравствуйте, господин Шпак. Господин Романо уже ждет Вас в своем кабинете. Он в довольно хорошем настроении, — Шпак поприветствовал секретаря в ответ, а после двинулся к лифту.

Мгновение. Снова вход в лифт, снова приятная музыка и ожидание какой-то прочески за вчерашнюю ложь. Вряд ли Романо посчитал, что Генрих сказал правду по поводу заболевшей дочери. Вряд ли и вчера ждало что-то хорошее… А уж сегодня подавно.

Возле входа снова стоял Джек. Чернокожий улыбнулся, когда подошел Шпак и первый протянул руку чернокожему. Они обменялись рукопожатиями без слов, а после мужчина вошел в кабинет.

Здесь снова сидел Чаки, он посмотрел на Романо, затем на Шпака, а затем вышел из кабинета, толкнув плечом вошедшего.

— Здравствуйте, господин Романо, — произнес Шпак, глядя на корпората, чья шляпа лежала на столе. Монитор перед Романо стал отключаться и, закрепленный на небольшом механизме, стал опускаться под стол и закрылся компактным трапециевидным «люком».

— Здравствуй, Генри. Присаживайся, — Романо с улыбкой указал на стул перед своим столом.

— Даже досматривать не будете?

— А смысл?

— Ну, как? А если у меня ствол.

— Ты думаешь, что напугаешь человека, который бился с рогарийцами? — спросил, ухмыльнувшись, корпорат. — Запомни одну вещь, Генри. От моего трупа не станет лучше. Ну, убьешь ты меня, допустим. В чем я, кстати, сильно сомневаюсь. И что дальше?

— Меня убьет Чаки.

— Ну вот. И какой смысл? Дочь захотел оставить одну? Садись, я говорю, — повторно указал на стул человек, а Шпак нехотя сел перед ним. — Как там, кстати, дочка? Сильно болеет?

— Да. Сильно. Температура поднялась.

— М-м-м-м-м… А я-то думал, ты меня обманываешь, а оно вон как получается. Болеет, значит, дочка. Ну, ничего. Выздоровеет. Ты на этот счет не беспокойся. Организм молодой, все дела. Не пройдет и полгода, и встанет на ноги. Но… — человек в этот момент стал более серьезен. — Перейдем к делу. Как помнишь, в пятницу нами были завербованы Фирс и Борман. Почему первым я называю именно Фирса? Нет, не потому что он первый перешел под мое крыло, но из-за дела, которое будет с ним связано, — человек в этот момент посмотрел на Шпака, а после положил на стол небольшую голокарту, мгновение, и возник один из районов города, после чего Романо указал на здание старого бара «Шкипер». — Так вот. В этом баре будет встреча большей части главарей тех, кто стоял за Фирсом. Народа там будет много и, возможно, тебе придется пострелять. Поэтому не забудь взять с собой свой пистолет. Что еще? В операции будут участвовать еще и шок-пехи, они, вероятно, зайдут с тыльной стороны здания. По поводу твоей задачи. Ты будешь прикрывать меня вместе с другими. С этого момента, ты — мой телохранитель. Драться в принципе умеешь, поэтому, думаю, будешь полезен. Зарплата будет еженедельная, две тысячи кредитами, если хорошо себя покажешь — будут премии. По поводу самого Фирса. Я не знаю, что с ним делать. Можно было бы его слить, однако он еще может принести пользу. Как ты смотришь на этот вопрос? Просто проверить твою соображалку, а то ты, кажется, за последние дни отупел самую малость, поэтому пораскинь мозгами.

Генрих впал в ступор от этого вопроса. Сначала он впал в ступор от того, что ему придется убивать, потом от того, что теперь Романо назначает его в свои телохранители, а теперь с того, что человек, по сути, просит совета, но только для того, чтобы сам Генрих просто пораскинул мозгами. Минут через пять Генрих все же начал что-то говорить.

— Ну… Вообще. Это. Да. Вот. Эм… Ну… Я не знаю, что сказать.

Романо в этот момент засмеялся, но быстро подавил свой смех.

— Ладно-ладно. Но ты все же попробуй. Развивай мысль.

— Я не знаю.

— Ну, давай начнем с того, что он, по сути, предатель.

— Да. А предавший однажды — предаст и дважды. Вот. Так что… Может быть, имеет смысл его слить, — как-то неуверенно проговорил Шпак.

— Хорошо. Но… С другой стороны?

— С другой стороны, если в живых останутся другие главы банды — то Фирс может провести нас к ним. Верно?

— Верно. Поэтому Фирса и не стоит убирать сразу, каким гнилым бы он не был, — Романо отключил голокарту, а затем откинулся на стул. — У тебя есть какие-то вопросы? Кроме твоей жены.

— Ну… У моей дочери сейчас возникло задание, которое надо выполнить до конца учебного года. Ей нужно взять интервью… — Шпак в этот момент замолчал.

— И? — спросил Романо, заинтересованно взглянув на Генри. — Чего ты хочешь от меня? Чтобы я привел ей Фирса? И она бы допросила его с пристрастием?