— Угу… — протянул Романо. — А ты сама писать не пробовала?

— Ну… Пробовала, но как-то… Не знаю.

— Дашь почитать? — человек посмотрел на девушку добродушно.

— Могу, но… Это надо еще откопать. А у меня учеба кипит… В общем, когда-нибудь скину. А… — девушка, кажется, хотела что-то спросить, но почему-то остановилась.

— Что такое? — спросил директор, смотря на бледнеющую девушку, в этот момент у него, кажется, все внутри передернулось-перевернулось, он не любил, когда кто-то в его присутствии вот так терялся, ловил себя на какой-то мрачной мысли или вопросе, но ничего поделать с этим было нельзя.

— Как там… Папа? — Кира спросила это, будто бы что-то почувствовав с каким-то запозданием.

— Да… Я надеялся, что ты спросишь про Генриха уже после, но… Раз уж ты спросила сейчас… — Романо вздохнул и отвел глаза от начинающей дрожать девушки. — Он застрелился. Не выдержал этого всего, и застрелился. Боюсь, что ты, Кира, осталась сиротой. Твоя мать уехала в неизвестном направлении со своим новым «мужем», отец уже сгорел в крематории. Но… Прошу на меня не злиться. Да. Я в какой-то мере виноват в том, что произошло, но, судя по всему, Генрих и так был близок к подобному исходу. Я, скажем так… Проследил стенограммы его походов к психологу, и он очень часто рассуждал о суициде, поэтому возможно, что он бы убился прямо у вас на глазах, а то и забрал вместе с собой.

Человек опустил глаза, как-то тяжело вздохнул… Он боялся посмотреть в направлении Киры, ибо не знал, что можно ожидать сейчас, но услышал только всхлипы. Он оперся локтями на колени и опустил голову.

— Я не хотел того, чтобы так случилось, Кира… Просто… Видимо, мой эксперимент не удался. Я буду честен перед тобой, ибо честь офицера во мне еще осталась и лгать нам не положено. Я ставил определенный эксперимент над твоим отцом. Фактически, я хотел перековать его, превратить в совершенно иного человека. Из среднестатистической мелкой потребляди превратить в человека, который способен жертвовать собой, который способен на сильные действия, но… Не вышло. С каждым новым «ударом» он лишь сильнее ломался. Ну и… Сломался. Вероятно, тот сеанс «психотерапии» его добил. Про тебя в прощальной записке он написал лишь определенную гадость… В моем понимании, он не отец, даже близко не отец. Там он отрекся от тебя, но цитировать я этого не буду. Так же, как и предоставлять это самое письмо тебе. Лучше, чтобы он ушел для тебя более или менее хорошим человеком, хотя… Он нанес тебе слишком много зла за эти пару месяцев, может, год, но… Отрекаться от своего прошлого — не стоит. Это разрушительно влияет на личность. Ты просто отрицаешь самого себя в этом случае… Случившееся остается в прошлом, но всегда является частью тебя, Кира, — Романообернулся к девушке, которая плакала в этот момент, он аккуратно подсел к ней и слегка обнял. — Запомни, Кира… В этой жизни очень много несправедливости и зла, но только в наших руках кроется возможность это зло, если не уничтожить, то, хотя бы, ослабить. Поэтому, родная, не нужно этих слез. Все это уже произошло и следует отнестись к этому, как к данности. Никого уже не вернуть и ничего уже не вернуть, поэтому давай… Успокаивайся, и скоро будем кушать, а книжку я добуду. Можешь целый список написать, — Романо говорил это как-то слишком уж тепло и осторожно, это было совершенно на него не похоже… Он будто был актером, который способен перемениться в секунды. В один момент он — меч, разящий врага с железной уверенностью, а в другой — огонь, что хранит чужую жизнь и ее обогревает.

Сектор Корво, Система Немезида, Планета Итарис, Город Кирен-1,

Район Космос, космопорт, зал ожидания,

09.01.2580, 10:00

Космопорт был полон людей, многие уже улетали с планеты… Судя по всему, Итарис в целом и Кирен-1 в частности становились невыносимыми для жизни, но здесь в основном виднелись сытые лица, слегка потрепанные, но все-таки сытые и относительно богато наряженные.

Фирс стоял возле входа в космопорт. Стоял он уже с час и как-то нервно озирался вокруг. Он не видел Жабодава и даже боялся увидеть этого крепкого человека, который явно должен был держать на самого Фирса какую-то злобу… Человек все время слегка пригибался, когда слышал громкое объявление о посадке или подъеме какого-либо судна. Корабли поднимались с громким гулом… Это были в основном транспортные суда межсистемных перелетов. На эти перелеты был спрос, но теперь лишь в один конец.

Наконец, Фирс увидел человека в плаще, под которым виднелся бронежилет, на лице был знакомый шрам, а значит, это и был Жабодав. От этого вида бывшего торговца рабами передернуло, тем более передернуло от того, что рядом с Милетом шел человек с короткой рыжей бородой, которого звали Мох, а вот Фирс был один… И это напрягало еще сильнее. Он стоял в своей плащовке и переваливался с ноги на ногу… В своих стареньких берцах он ощущал себя довольно уютно, однако они не совсем спасали от страха и холода. Да… Время было похоже на зимнее, но климат на Итарисе был гораздо мягче, чем на Земле, что обеспечивало людям возможность гулять в относительно легкой одежде даже в самые холодные зимы.

Жабодав и Мох подошли к Фирсу, после чего Жабодав первый протянул руку, а вот Фирс как-то испугался этого жеста. Еще сильнее он испугался взгляда Моха исподлобья, но все-таки протянул руку Милету.

— З-здравствуйте, — проговорил Фирс слегка дрожащим голосом.

— Здравствуй, — произнес спокойно Милет. — Романо поговорил со мной, и тебе бояться нечего. Ты все-таки исправился в каком-то плане. Придется произвести определенную переоценку своей деятельности. Еще подумать о том, какие механизмы можно использовать для сохранения вида кворонов. Пора идти.

Фирс пытался различить какую-то уловку в словах наемника, бегал глазами от Милета к Моху и от Моха к Милету, но никак не мог понять, врет ли Жабодав. Может быть, сейчас они зайдут на корабль, и там Фирса распнут… Нет-нет-нет! Не думать…

Фирс, после минутной задержки, проглотил вязкую от страха слюну, кивнул и жестом позвал наемников за собой. Вероятно, находясь в другой ситуации, этот человек в бейсболке с ушами дал бы деру, но вес поручения Романо, а также два амбала за спиной не позволяли ему это сделать. Животный страх играл в его маленьком сердечке, которое сейчас стучало прямо в висках, но вся ответственность ситуации почему-то заставляла Фирса пересилить себя и двигаться к регистрационному окну космопорта.

Вдруг ему на плечо легла тяжелая рука бородача, а сердце будто бы остановилось. Холодный пот, кажется, целым ручьем потек по спине, а яички человека будто бы сжались и ушли куда-то глубоко-глубоко в недра организма их носителя, что Фирс прямо-таки почувствовал.

— Ты так не трясись, а то вызовут ментов и каюк нам. Ты ж и нас, и Романо подставишь, — проговорил грубый голос почти двухметрового великана, на фоне которого Фирс представлял собой лишь какого-то мышонка рядом с сильным рыжим котом.

— Хорошо…

— Тебе, может, спирта отлить? Ато как-то больно уж сильно ссыкуешь, — спросил он же, глядя уже на Жабодава.

— Не… Не стоит, — проговорил Фирс. — Я себя… Сам… Да. Сам успокою. Только я подойду к окну один, а иначе, ну… Могу снова слегка занервничать. Я не кину.

— Ну, смотри, Фирс, а иначе Романо останется без достаточного числа бойцов, и мы там поляжем. Все, — бородач проговорил это спокойно, а Фирс из-за этого слегка успокоился, видимо, они действительно не собирались убивать бывшего бандита, но все-таки какая-то доля страха все еще оставалась.

Наемники остались позади Фирса и отошли к одной из колонн космопорта, когда тот начал говорить с девушкой в окне.

— Какое-то он ссыкло для того, кто работал с жабами, а? — ухмыльнулся рыжий, глядя на Милета.

— Давай-ка откажемся от этого термина… Все-таки они не животные, какими я их считал. Надо будет поподробнее изучить их историю. Все-таки… Моя ненависть носила характер, наверное, личной неприязни. Понятно, что квороны превратились в какую-то дрянь, но они же, наверное, не всегда такими были, — проговорил как-то мрачно Жабодав.