— Потому что увидел всю бесчеловечность нашего государства. Вот сорок пять лет назад, когда ты пешком под стол ходил еще, был какой-то левый поворот у нас. Как сейчас помню, опять начали бизнесменов к ногтю прижимать, тогда некий Ульянов на президентский пост встал. Забавное, кстати, совпадение, один из сильнейших революционеров прошлого носил ту же фамилию, что и тогдашний президент, а потом его убили. И пошла жара… Пришел Герхардт Бур, который начал впервые прессовать «левых». Я помню, как мне приходилось выпытывать показания из молодых парней и девушек, — человек в этот момент прикусил губу, а после молча взял стопку и выпил одним глотком, после чего, поморщившись пару секунд, продолжил. — Сфабрикованные дела. Прочее. Сам фабриковал, а потом помню, как на одном из судов… Парнишка один отказался от показаний, потом другой, третий. Их всех приговорили к электрическому стулу. И вот тогда что-то щелкнуло. Я, Роберто, от тебя уйду, когда что-то начнется. Я с ними буду, — человек отвернулся, приложил кулак к губам, а после, вздохнув, вернулся. — С ними буду. С этими парнями, девушками, мужчинами и женщинами, стариками и старухами с горящими глазами, горящими от ярости и ненависти. Потом… — человек снова помолчал. — Потом пришел Бейл этот, смягчился, даже некоторых уже убитых реабилитировал, а сам «втихую» начал убивать. Я тогда в армию перешел. В военную полицию. Тут поднялся один из первых армейских бунтов. Бунт Майоров, так называемый, Селинский, Белых, Райз, еще кто-то. И их тоже потом пришлось допрашивать. Ты просто представь. Генерала, — голос человека на этом слове вдруг стал более тихим. — Генерала допрашивать. Я сначала мягко пробовал. «Ради чего? Зачем Вы выступили, генерал?», а он, кажется, Белых, сказал: «А чтоб вам, тварям, не так просто жилось. Мы не забудем того, что творил Бур и в армии, и на гражданке». Вот это я запомнил.

— А почему Бур? Это же кличка, — спросил Романо, перебив.

— Бур, потому что он какой-то метеоритно-шахтерской кампанией заведовал, ну и методы остались. Он вглубь действовал, так что почти все движение зачистил, но на тех же профессоров еще не лез, да и на армию тоже. А вот Бейл — организовал шок-пех. Я же, по сути, шок-пехотинцем стал, я даже присягу лично президенту давал, но… Недолго я протянул, будучи шок-пехотинцем. Это было единственное дело, которое я вел. И то… Допрашивал только Белых, но меня отстранили, ибо больно мягко работал. Тогдашний шок-пех, кстати, сильно страшнее местами был. Туда натурально зэков набирали местами, или наиболее отпетых ментов, ну, это на позиции уже более-менее важные. Зэкам, кстати, вшивали тогда чипы-ингибиторы, там и сейчас у шок-пеха в голове почти компьютер, но сменили прямое управление на идеологическую промывку и отбор этих уродов из «верхов». И вот поэтому… Шок-пех нынче более человечный, но лучше их не злить. Ну так вот… Мне хватило Бунта Майоров, я назад в ментуру вернулся. Осадок такой тогда, помню, остался, и еще вижу то, как бизнесмены снова начали голову поднимать, а как начали… Так сразу рост преступности пошел. Эти гады начали автоматом понижать заработную плату, — человек загнул первый палец. — После этого начинается большая закупка алкоголя людьми, жить плохо становится, — загнут второй палец. — Дальше. Тут же начинает повышаться число преступлений в состоянии алкогольного и наркотического опьянений, — загнут третий палец. — Растет число срывов психических. Порой возникают теракты на основе как раз того, что унижают теперь, деньги, последние по факту отжимают. И бандитизм параллельно начинает дышать полной грудью, ибо бизнесменам нашим кроме ЧОПа нужен еще и кастет бандита для того, чтобы конкурентов шугать и убивать порой, — загнуты четвертый и пятый пальцы. — Вся Федерация сразу стала криминогенной зоной, а параллельно шли сокращения учителей, врачей, преподавателей из ВУЗов, сокращения финансирований. Частные школы стали массово открываться, гетто стали образовываться. Помню, как начали снова строить человейники, причем понавтыкали так, что люди банально разъехаться во дворах на колесных машинах не могли. А ближайшая стоянка подземная на тысячу мест, квартир в районе около пяти тысяч и однушек, и двушек, и трешек. Как думаешь? Это нормально вообще? А сколько недостроенных осталось? Сколько народу обманули, а сами обогатились и свинтили в центральные миры. Да… А потом была рогарийская война. Предпоследняя, — человек замолчал, потом налил еще одну рюмку и тут же ее выпил. — Тут же еще более весело было.

— Подожди. А вот ты сказал, что в шок-пехе был?

— Скажу сразу. Мне чипов не вставили, ибо я тот, кто расследованиями занимался, им и сейчас не ставят. Так вот. Рогарийская война. Это, знаешь… Была одна из первых наступательных войн. Не они пошли на нас, а мы на них. Решил Майер отомстить, а также дать возможность оружейникам сплавить лишнее оружие. Мясо было такое, которого я никогда не видел. Мы тогда сначала успешно пошли, а потом флот императора из стелс-режима напал на наши крейсеры, что над планетами парили. И все. Я вот на планете застрял тогда. Потом два года в плену. Благо, попал к нормальному феодалу, и он надо мной не измывался, зато много со мной говорил. Я всегда рогарийцев считал чем-то тупым, но сильным, а этот оказался, напротив, довольно умным. Он говорил о том, что мы нарушили мир, когда рогарийцы нарушали его только тогда, когда срок мирного договора истекал, и за это будет страшная месть. Они выбили нас со своей территории, затем отобрали что-то около трех систем и не вернули. Они их осушили и превратили в пустыни. Мы этого никогда не восстановим, ибо хоть Заснежин и провел грамотную атакув последнюю войну, но генералы и адмиралы на других линиях фронта были продавлены, а значит в итоге и планеты назад вернуть не смогли. Вот это все и привело меня к тому, что я сейчас твой единомышленник, но… Мне кажется, что ты все равно перегибаешь.

— Есть один факт. Люди не реагируют на постепенное ухудшение их жизни. Нужен шок. Поэтому я и делаю так, как считаю верным. Ладно… Поговорим о чем-нибудь попроще, Иван? — спросил Романо, глядя на тюремщика, а тот лишь улыбнулся.

Сектор Корво, Система Немезида, Планета Итарис, Город Кирен-1,

Район Центр-1, строение 22, этаж 10, кабинет 1003,

07.01.2580, 09:00

Романо снова находился в своем кабинете, трость стояла рядом со столом, а в кабинет вошел Фирс.

— Здравствуйте, господин Романо. Вы хотели меня видеть? — человек был немного взволнован, но эта взволнованность не смутила Романо, ибо Фирс всегда был сам не свой, по крайней мере, последнее время. Теперь он превратился из управляющего в управляемого, и даже его дыхание сменилось на какое-то учащенное, а сердечко начало биться по-мышиному часто.

— Проходи, присаживайся, — Романо довольно спокойно сказал это, а Фирс аккуратно прошел внутрь и сел, его глазки бегали по комнате, а сам он немного нервничал. — Какое у меня к тебе дело? Есть у меня определенные сомнения по поводу твоего друга. Бормана. Как уже знаешь… Кто-то слил информацию о шок-пехе, которая попала в руки вожаку кворонов. Есть у меня определенные сомнения в Бормане, ибо он, в отличие от тебя, не особо лоялен ко мне и корпорации. Можешь рассказать, были ли у него контакты с МилитариКорп?

— Ну… Это сложный вопрос, господин Романо. Вы, наверное, знаете о том, что мы с ним довольно сильно рассорились в связи с нашей новой работой… Ну… Я не следил за тем, что он делал и прочее. Я ничего не могу рассказать, Романо. Хоть убейте, но никакой информации выдать не могу, — бесхитростно проговорил Фирс.

— Хорошо. А раньше? — спросил Романо, довольно подозрительно посмотрев на человека.

— Я скажу так… Мы работали с местным директором. Собирали его личный аэромобиль, так что да. До этого момента связи уже были. Договаривался с ним, в основном, как раз таки Борман. Если эта информация как-то поможет, ну, знайте о том, что Борман и Баукус были довольно близкими друзьями, поэтому… Возможно, что мой друг — это агент МилитариКорп, — человек в этот момент опустил глаза. — Вы только его не пытайте. Можно выяснить все проще. Паук, мне кажется, может за день отсмотреть записи с камер всех ресторанов и прочего. Плюс жучок подбросить самому Борману.