Хэлфорд будто прочитал его мысли:

– В вашем взгляде читается подозрение. Я не похож на банкира? – жестом предложив молодому человеку сесть, он достал из бара бутылку коньяка, усмехнулся: – Знаю. Самого бесит общество этих стариков: кто усох сверх меры, кто наоборот – в дверь не влезает. Зато гонора! Превосходства!

Генри сел за небольшой изящный столик у окна, пристально наблюдая за Хэлфордом, пытаясь понять, что он за человек и как далеко готов зайти ради сокровищ Золотого Каньона. Судя по всему, похищение журналиста для него дело рядовое.

– Зря вы не хотите верить мне, – как можно вразумительнее сказал Генри. – Золотой Каньон не оправдывает своего названия, – там нет никаких сокровищ.

– В отличие от вас я в каньоне не бывал, – ответил Хэлфорд, – но знаю о нём гораздо больше, чем вы.

Генри со скептической усмешкой отвернулся к окну. Пассажиры занимали места в стоящем на первом пути составе: кто-то поднимал для проветривания стекло вагонного окна, кто-то пристраивал на верхней полке ручную кладь, кто-то поправлял занавеску. Охотник, рассказывавший на перроне байку о медведе гризли сидел у окна, изображая, как целится из ружья, и прикладывая указательный палец себе ко лбу, видимо, показывая, куда угодила медведю пуля.

«Вот ведь, – подумал Генри. – Два стекла между нами, ничего не слышно, а сразу понятно – врёт». С Хэлфордом было совсем другое дело – смотришь ему прямо в глаза, и не можешь понять, правду говорит или блефует. Видно, неплохой игрок в покер. Что он может знать о Золотом Каньоне?

Генри перевёл взгляд на Хэлфорда.

– И откуда у вас столько сведений о том месте, где вы никогда не бывали?

– Расскажу и об этом, но всему своё время.

– Ладно, будем ждать, тем более деваться мне некуда – я ваш пленник.

– Зачем так? Вы мой гость. Дорога предстоит дальняя, хотите вы или нет, нам придётся сдружиться. – Хэлфорд разлил коньяк в бокалы, оглянулся на открывшуюся в глубине салона дверь. – А вот ещё один наш попутчик. Как устроились, профессор?

Генри был ошарашен: через дверь в противоположном конце вагона вошёл профессор Уэлш собственной персоной. Хэлфорд достал ещё один коньячный бокал, наполнил. С живостью, не сочетающейся с его комплекцией, профессор по-хозяйски подсел к столу.

– Прекрасное купе, прекрасный вагон, прекрасный поезд, и судя по запахам из кухни, ваш повар настоящий мастер своего дела. – Уэлш принял из рук Хэлфорда бокал, улыбнулся. – Я вас предупреждал, мистер Шелдон, что встреча состоится очень скоро и у нас будет уйма времени для задушевных бесед. За удачу нашего путешествия!

– Так вы всё знали! – Генри горько усмехнулся, вспоминая свою недавнюю беседу с профессором. – Знали и участвовали в этом.

Профессор приноровился было выпить, но с середины пути вернул бокал на стол.

– В чём участвовал?

– Вас не коробит то, что вы являетесь соучастником похищения?

– Похищения кого?

– Меня, разумеется. Разве вы не знаете, что я нахожусь здесь не по своей воле?

Профессор недоумённо посмотрел на Хэлфорда.

– Видите ли, профессор, – отпив глоток коньяка, пояснил тот. – Мистер Шелдон дал клятву больше не ходить к Золотому Каньону, а своё слово он умеет держать. Поэтому я не стал его уговаривать, подкупать, угрожать. Я сразу прибёг к единственно возможному варианту – не оставил ему выбора. И, тем не менее, прошу его чувствовать себя не пленником, а гостем.

– Так вот почему вы просили меня не говорить ему об экспедиции. – Профессор поставил бокал на стол, вынул носовой платок, чтобы утереть вмиг взмокший лоб. – Простите, мистер Шелдон, но мистер Хэлфорд просил меня в разговоре с вами не затрагивать тему этой экспедиции, он убеждал меня в том, что вы давно хотели в ней участвовать, и он решил сделать вам сюрприз.

– Увезти человека против его воли под дулом пистолета – хороший сюрприз. Ну, что ж, теперь вы знаете, с кем имеете дело.

– Это не тот случай, когда ваше красноречие, мистер Шелдон, возымеет действие, – усмехнулся Хэлфорд. – Вы думаете, профессор из-за таких пустяков откажется от участия в экспедиции? Слишком многое поставлено на кон.

Генри ждал, что профессор возмутится, опровергнет слова банкира, но тот, уставившись взглядом в стол, молча тёр платком лоб.

– Конечно! – съязвил Генри. – Перед силой «жёлтого дьявола» бессильна даже наука.

Скомкав в кулак платок, профессор поднялся и, не сказав ни слова, вышел из салона.

– Вы испортили бедняге настроение, – Хэлфорд неторопливо пригубил бокал. – Зря. Всё равно ничего изменить нельзя. Да и стоит ли? Неужели вам не хочется написать новые путевые заметки? Поверьте, в этот раз вас ждут события во стократ увлекательнее и познавательнее.

– Нас всех ждёт смерть на жертвенном камне.

Словно подтверждая слова репортёра, паровоз засвистел, вагон качнуло, зазвенели хрустальные подвески на люстре. Стоящий на соседнем пути поезд, клёпанные зелёные фермы стеклянной арки, косые снопы вечернего солнечного света – всё поплыло назад.

Хэлфорд отсалютовал молодому человеку бокалом:

– За удачу!

– Удача у каждого своя, – заметил Генри. – Удача одного, часто становится неудачей для другого.

– Это не про нас, мистер Шелдон, мы теперь в одной лодке и удача у нас на всех одна.

Лениво качнувшись, вагон погрузился в темноту тоннеля.

– Знаете, почему я люблю морской транспорт больше, чем железнодорожный? – спросил Хэлфорд, прихлёбывая коньяк.

– Это знают в Нью-Йорке все, – усмехнулся Генри, глядя на своё отражение в тёмном окне вагона. – Потому, что на корабле ты выпархиваешь из города как птица, а на поезде уползаешь из него под землёй, как крыса.

За тоннелем поезд ещё долго тащился в каменной траншее, в которую уложили пути, чтобы поезда на мешали городу, потом вырвался на свободу.

Настойчивее застучали на стыках колёса: «вперёд-вперёд… вперёд-вперёд…» Качались вагоны. За окнами скользил зависший над Гудзоном красный диск закатного солнца. Будто упавшая на ребро раскалённая монета.

Ни орёл, ни решка.

Без выбора.

Месяц прошёл с того дня, как отец уехал в Европу, и Алисия дала ему обещание присматривать за хозяйством. Пора было браться за ум и порадовать отца, который хотел видеть дочь вдумчивой, рачительной хозяйкой.

Хозяйство было огромным: земли, скот, шахты, услуги по перевозкам, но большого внимания со стороны Алисии не требовало, – управляющий имел большой опыт работы и прекрасно справлялся со своими обязанностями. Задачей Алисии было просто учиться и вникать в дела.

Боже, какой это оказалось скукой!

Днём Алисия вместе с управляющим ездила на фермы и в ковбойские лагеря, вечерами наносила визиты богатым соседям, слушала глупое щебетание их дочерей и сетования жён, вела с мужчинами разговоры о политике. А когда становилось невмоготу седлала Бланку и уезжала на несколько миль от асьенды в какое-нибудь дикое горное ущелье, или ещё дальше – в долину Сан-Педро: наслаждаться тишиной, простором и первозданной природой.

Домой она не торопилась, стремясь встретить сумерки среди скал и кактусовых зарослей. Это было её самое любимое время суток, и ни с кем делить его она не собиралась. Алисия разжигала костёр, готовила кофе, наслаждаясь потрескиванием сухих веток в костре, запахом дыма и вьющимся роем искр. А когда огонь начинал притухать, ложилась на спину, долго смотрела в непостижимую звёздную глубину.

Кто-то поведал ей теорию о том, что предки человечества пришли на землю со звёзд. В те минуты у костра Алисия ни секунды не сомневалась в правдивости этой теории, а иначе, откуда это стремление к звёздам?

Откуда эта магия, заставляющая бесконечно смотреть в бездонную глубину?

Что это, как не неосознанная тяга к потерянному и забытому дому?

Возвращалась Алисия в асьенду к полуночи. Управляющий Себастьян, знающий её с самого рождения, и в отсутствие дона Сильвио чувствующий отцовскую ответственность за неё, ещё не спал: встречал у ворот, неодобрительно покачивал головой, но в отличие от отца не журил.