– Отпусти, нет, не трогай меня.

– Я буду трахать тебя, когда захочу, где захочу, как захочу. Ты ведь только моя, пора уже понять это и просто принять.

Сергей говорит все прямо на ухо, облизывая при этом щеку, я перестаю сопротивляться, на несколько секунд прикрыв глаза, дышу через нос. Чувствуя, как слабеет хватка на шее, делаю последний рывок, собрав всю силу, отталкиваю Сергея, нанося коленом удар в пах.

Всего два шага, хочу открыть дверь, но не успеваю, меня хватают за подол платья, мужчина матерится, дергает на себя разворачивая. Теряю равновесие на каблуках, падаю на пол, а он, навалившись, прижимает своим телом еще сильнее.

– Ничего, я пока и так обойдусь, хочешь, чтоб было больно, так я сделаю.

Шарит по телу, задирая подол, я уже бьюсь в истерике, не в состоянии что-либо сделать и остановить здорового мужика. Сейчас он меня изнасилует, так как он хочет, не церемонясь и без прелюдий. А потом будет делать это всю ночь, никто не хватится меня, решат, что мы помирились и я осталась ночевать у своего жениха.

Господи, какая страшная нелепость.

Кусаю губы в кровь, вою уже белугой, Сергей резким движением разводит мои ноги шире, срывая белье, грубо трогает, проникая сразу двумя пальцами в сухое лоно.

– Так давно хотел просто трахать тебя, насаживать на свой член, выбивая стоны и слезы. Плачь, девочка, кричи громче, я буду делать это всю ночь.

Сил совсем не осталось, дышать становится трудно, перед глазами алые круги, но меня уже не душат, это приступ истерики и безысходности. Вот теперь я пополню список жертв насилия, и не факт, что Сергей понесет за это наказание.

Ничего не чувствую, только пустоту, а еще стыд и обреченность. Лишь сквозь шум в ушах от пульсирующей в висках крови слышу удары, вскрики, низкий мужской голос. Чувствую легкость, что обретает тело, на которое ничто не давит.

– Как же я давно хотел это сделать.

Удар, второй, третий, еще, еще.

Отползаю в сторону, забиваясь в угол, прикрыв голову руками. Я узнаю этот голос из тысячи, сейчас я рада его слышать как никогда. Смотрю сквозь пелену слез, как Жаров буквально избивает Сергея. Как его лицо превращается в кровавое месиво, а кулаки Матвея испачканы кровью.

Уже не плачу, просто смотрю, не пытаясь остановить его.

Это ужасно, но мне нравится то, что я вижу.

Сжав кулаки и стиснув зубы, смотрю на Сергея, тот лежит у моих ног, среди осколков вазы, раскинув руки. Лицо в крови, глаза уже затекли, но он оскаливается, поворачиваясь на бок, сплевывает прямо на пол, садится.

– Думаешь, мне больно? А вот ни хрена, она ведь все равно будет моя, ни чьей-то, а только моей послушной маленькой куколкой.

– Закрой свой поганый рот, пока зубы целы.

– Жаров, не стращай меня, я ведь не боюсь. Ты ничего не сможешь сделать, ты всего лишь безвольный раб Демидовых, я даже рад, что не ношу эту фамилию. Как бы я ни выворачивался, я все равно являюсь отбросом.

Сергей садится, опершись о стену, стирает тыльной стороной ладони капающую с подбородка кровь. Смотрит туда, где у другой стены разгромленной прихожей сидит Регина.

– Не плачь, моя девочка, я спасу тебя от них. От всех этих продажных, гнилых, алчных тварей.

– Ты болен, что такое ты несешь? Не хочу тебя видеть, никогда не подходи больше ко мне и моей семье. Никогда ты слышал меня?!

Регина кричит, лихорадочно стирая с мокрых щек слезы, поднимается, наступает на осколки битой вазы, морщится от боли. Подаю руку, но игнорирует, начинает искать туфли.

Думал, разобью башку этому чертовому извращенцу, когда, зайдя в квартиру, увидел то, как он, придавив Регину к полу, пытается расстегнуть ширинку и изнасиловать ее.

Не мог вновь после сцены в парке не увидеть ее и оставить с такими мыслями. Накрутила себе черте что. Все ведь неслучайно происходит в этой жизни, а я должен знать, где моя девочка, чтоб вот так успеть вовремя.

Сергей смеется, запрокинув голову, не понимаю его веселья, точно ненормальный и всегда был таким, но скрывал, показывая всем маску приветливости, то, какой он идеальный и неоцененный семьей.

– Забери и подавись,– Регина обувается, находит сумочку, бросает в него кольцо, движения резкие.– И чтоб я никогда не видела тебя рядом. Подонок конченный.

Кольцо красиво летит в воздухе, падает, отскакивает от пола несколько раз, кружится, опускаясь среди осколков и брызг крови.

– Какого хрена ты смеешься, падаль?

Не сдерживаюсь, хватаю его за края порванной рубахи.

– А ты что тут забыл, Жаров? Думаешь, она будет с тобой? Что будет в роли любовницы ждать, когда ты с законной женой будешь ждать рождение ребенка?

Что он несет? Не понимаю. Какой ребенок?

– А ты еще не знаешь? А-ха-хах…Вот это неожиданно. Или Диана передумала ставить тебя в известность? А может, пока ты здесь, дома ждет сюрприз?

Позади шаги, хлопает входная дверь, Регина ушла, а я как дурак слушаю бред этого идиота.

– Послушай меня, кусок дерьма, я не буду убивать тебя сейчас и знаю, что пожалею об этом потом. Но предупреждаю: если я увижу тебя рядом с моей женщиной, тебя закопают не в могиле и на кладбище, а в яме и на городской свалке.

Сергей не сопротивляется, уже не улыбается, слушает, а у меня лишь одно желание – догнать Регину. Отпускаю его, быстро выхожу из квартиры, спускаясь по лестнице вниз, игнорируя лифт, на ходу вытирая кровь с рук о брюки.

Во дворе темно, моя девочка стоит у дерева, экран телефона освещает ее заплаканное лицо, но она держится.

– Пойдем, – беру за руку, тяну к своей машине, Регина сопротивляется, вырывается.

– Отпусти, отпусти меня. Я никуда с тобой больше не пойду, не трогай меня!

Останавливаюсь у внедорожника, разворачиваю Регину за плечи к себе. Нет, она уже не плачет и не расстроена, лишь гнев и злость в глазах. Моя сильная и такая нежная девочка, сердце разрывается оттого, что мог не успеть.

– Матвей, отпусти меня,– говорит тише, губы плотно сжаты.

– Нет. У тебя шок. Я отвезу домой.

Молчит, лишь смотрит на меня, тянусь, чтобы вытереть мокрые от слез щеки, но дергается в сторону, не давая этого сделать.

– Я повторю тебе такие же слова, как и Сергею: не смей ко мне подходить, а также к моему сыну. Никогда! Ты слышал меня? Я ненавижу и презираю всю вашу семью, а тебя в первую очередь!

Не понимаю, что она говорит, списываю сказанные слова на шоковое состояние, но они острым ножом режут по живому.

– Я не хочу вас видеть и знать. Не приходи, не звони и не ищи.

– Регина, милая моя, это стресс, это пройдет, все обошлось.

Глажу по распущенным волосам, она уже не сопротивляется, но так странно смотрит, что мне самому становится еще больнее. Вот сейчас она приняла решение, и ее не переубедить.

– Мы уезжаем, папа заказал билеты.

– Регина, нет.

– Что значит, нет? Какое ты имеешь право говорить мне «нет»?!– Кричит, почти срывая голос.– Ты, тот, кто бросил меня, тот, кому была не нужна чистая любовь глупой девочки. Ты променял ее на деньги и власть, ты получил что хотел.

Все верно говорит, все именно так и было. Я променял, я сделал выбор, а теперь плачу за это семь гребаных долгих лет. Люблю ее до боли, душу готов отдать.

– Господи, какая же я на самом деле дура, да, да, все правильно, поделом мне, умнее стану. Каждая тварь хочет мной воспользоваться, а я как слепой котенок верю всему и всем.

– Не говори так, все будет хорошо. Я так люблю тебя, если бы ты только могла понять. Прости, прости меня.

У самого в горле стоит ком, изнутри разрывает понимание того, как права эта хрупкая, но такая сильная девочка.

– Тебе больно, да? А вот так же было мне, все эти годы, знать, что мной только попользовались, вытерли ноги и выкинули. Но я снова позволила себе минутную слабость, снова надеясь на то, что на самом деле все будет хорошо. Но ничего не будет! Никогда не будет!

– Ты права, во всем права, но я все исправлю.