Наследника? Разве не старшему сыну все переходит по наследству? Или в этой семье свои, еще неизвестные мне правила?

В сумочке, что висела через плечо, завибрировал телефон. Не сделав и глотка шампанского, достала его. Звонила мама, надо было обязательно ответить.

– Извините, срочный звонок, я скоро вернусь.

Быстро вышла из столовой, прикрыла дверь.

– Да, мама, что-то случилось?

– Милая, как дела? Мне можно поздравить свою дочь с помолвкой?

– Откуда ты знаешь?

– Мама знает все и немного больше.

– Вы сговорились, да?

– Ну если только сущую малость.

– Мама, это ужасно.

– Ужасно одной воспитывать без мужчины сына, а не выходить замуж за прекрасного человека. Ты сказала «да»? Не томи мать.

– Одной воспитывать совсем не ужасно, лучше так, чем с каким-нибудь подонком.

– Ты усложняешь.

– Нет, тебе кажется. Меня еще не потеряли? Тут такая сложность с анализами, никто ничего толком не может сказать, надо было везти папу в Европу.

– Он никого не послушает, кроме тебя, ты знаешь. Я тоже очень переживаю и разговаривала с ним много раз, это бесполезно.

– Вот поэтому не время для свадьбы.

– Так ты сказала «да»?

– Сказала.

– Отчего я не слышу в голосе радости?

– Мама не начинай…

– Правда, радости не слышу и я.

Вздрагиваю от испуга, Матвей перебивает мой телефонный разговор. Увлеченная беседой, я просто шла по коридору, свернув, остановилась у окна.

– Мама, я перезвоню.

Отключаюсь, пряча телефон в сумочку, делаю несколько шагов в обратную сторону, но мне не дают этого сделать.

– Дай пройти.

– Колечко не жмет?

– А вам, смотрю, ваше давно жмет, что и не носите совсем.

– Какая дерзкая девочка стала, то показывает зубки, то больно бьет коленом.

– Считаю, заслуженно.

– Ты правда выйдешь за него замуж?

Сейчас Матвей слишком близко, его аромат ударяет по рецепторам, морская свежесть и лимон, я помню его все эти семь лет. Смотрит напряженно, держит за руку, сжимая с силой мои пальцы, отчего кольцо больно врезается в кожу.

– Регина, ты ведь делаешь все это мне назло, чтоб наказать за прошлое.

– Ты слишком большого о себе мнения.

– Я вижу, это так.

– Ты проспорил жене двести баксов.

– Нет.

– Нет?

– Ты не выйдешь за него.

– Почему? – его самоуверенность раздражает.

– Потому что я так сказал.

Смотрю в зеленые глаза Регины, полные решимости сровнять меня с землей, и теряюсь рядом с ней. Чувствую себя психованным и дерганым подростком. Как придурок, совершаю глупость за глупостью, роняю приборы, стулья, ухожу.

Что же эта девочка делает со мной? Как у нее это получается – рушить мою волю, давая чувствам и эмоциям вырваться наружу?

Еще тогда, семь лет назад, давил на корню, намеренно втаптывая в грязь не только ее, но и свои чувства. Делал больно, потому что именно так она не стала бы строить иллюзий и больших надежд.

Цинично и подло, верю.

Пусть разочаруется, возненавидит, пусть выветрится вся та романтика, что она себе напридумывала, в ее столь юном тогда возрасте она должна была быстро забыть меня.

Потом понял, что делал это все для себя, не для нее.

Я помню вкус ее губ, каждый вздох и стон. Влагу на своих пальцах от касания лона, вибрации, что шла по телу, когда Регина, не скрывая эмоций, кончала вместе со мной.

Все, что было тогда, было впервые не только с ней.

Самонадеянный, наивный дурак, думал, забуду. Нет, не вышло, но честно пытался.

Слишком долго я шел к цели, чтобы тогда развернуться у дверей, что открывались мне. Ведь все, что я делаю, это не просто так. Почти семь лет налаживал связи в столице, терпел закидоны жены, которая выбешивала своими капризами.

Но именно Диана стала одной из ступеней в таком, как мне казалось, идеальном плане. Теневая империя Давыдова скоро перестанет быть его, а также несколько вполне крупных фирм, не считая сети алкогольных магазинов по всей стране, и так, по мелочи: заводики, фермы, спортивные комплексы.

Его дети не знают и части того, чем он владеет.

Это только кажется, что Савелий – просто пафосный старикан, имеющий одну вшивую контору, у него много чего есть, все записано на подставных лиц. Если раньше я тренировался на относительно мелких коммерсантах, то крупная рыба Савелий Макарович Давыдов требовал к себе многолетнего подхода.

Не знаю, когда это началось, наверное, лет в десять, я вечно голодным пацаном понял, что в этом мире выживает не сильнейший. А человек с холодным разумом, кто умение и хитрее, кто просчитает все на несколько ходов вперед, а не тот, у кого острый нож и мощный кулак.

Вот тогда я начал читать все, что было в интернатовской библиотеке, вместо того чтобы драться за полдник и добавку на заброшенной спортивной площадке.

Трезвый и холодный расчет – вот что правит миром. Все эмоции надо прятать, а лучше вообще о них забыть.

Но рыжая девчонка, что угодила под колеса моего внедорожника, с поцарапанными коленками и с полными слез зелеными глазами, пошатнула все принципы.

Она была слишком настоящей, открытой, никогда не встречал таких.

А вот сейчас этот заморыш, внебрачный и непризнанный сын Давыдова, предлагает ей стать его женой. Женой кого? Скрытного, закомплексованного извращенца? Он совсем ёбнулся? Взять в жены мою Регину? Да я ему яйца вырву и жрать заставлю.

Раньше все время удивлялся, как такого умного и сообразительного парня недооценивают, даже уважал его, пока не окунулся в эту семейку полностью. О, я много что могу рассказать, но не буду, они сами все захлебнутся своим говном же.

Да, я не святой и совершил много грехов, которые не замолить ни перед какими иконами, но я всегда честен перед собой.

Перед Региной виноват, очень, что взял то, что мне не принадлежало, что поддался соблазну. Много раз представлял, выбери я тогда другой путь, что было бы, но тогда я просто не мог иначе.

Слышу ее голос, обрывки фраз, но ничего не понятно, подхожу ближе. Даже на расстоянии чувствую аромат яблок, скольжу взглядом осматривая ее с ног до головы. Бежевое платье, словно вторая кожа, облегает фигуру, бедра стали шире, упругая круглая попка, тонкая талия, красивые волосы волной темного меда стекают по спине.

Готов зажать в углу и зацеловать каждый сантиметр ее кожи, смотрю, словно наркоман на дозу, и еле сдерживаю себя. Несу полную чушь про кольцо, угрожая, что она не выйдет замуж за Сергея.

Она и так не выйдет. Украду, свяжу. Шею сверну ее жениху, но не допущу этого. Как представлю, что он ее целует, ласкает, ревность кипит вместе с кровью в венах.

Не удержался, снова поцеловал, в доме своего тестя, не опасаясь, что кто-то может увидеть и я в первую очередь компрометирую не себя, а Регину.

– Почему ты пахнешь яблоком?

Не узнаю свой хриплый голос, прижимаю за талию к себе, жадно, словно голодный, накрываю ее мягкие губы своими. Пусть пнет или укусит снова, я, как мазохист, готов стерпеть от нее все что угодно.

Ее тихий стон срывает с петель мой холодный разум. Возбуждаюсь моментально, лишь стоит коснуться ее языка своим. Ломая сопротивление, продолжаю целовать.

Голодный. Одержимый. Помешанный на вкусе этой женщины.

– Отпусти прекрати, Матвей.

Сука, даже мое имя из ее уст звучит сладко.

– Назови меня еще раз по имени, назови, Регина.

Лишь слегка покусываю ее губы, готовый делать так вечность.

– Жаров, прекрати, в тебе нет ничего святого, там твоя жена и мой жених.

– Похуй на жену и уж тем более на Серёжу.

– А мне нет. Отпусти же меня.

Вырывается из рук, такая румяная, в глазах плещется гнев, а еще блеск. Поправляет платье, на пальце сверкает кольцо, а я снова начинаю закипать гневом.

– Сними его.

– Ты, случайно, не болен? Кто ты такой, чтоб мне указывать? Семь лет назад ты все подстроил, отнял фирму отца, поиграл со мной, специально поселившись по соседству. Я узнала твоего водителя, я видела его на приеме. Ведь все неспроста, да, Матвей Евгеньевич? Я лишь шестеренка в механизме твоей безнравственности и жадности. А сейчас ты стоишь и указываешь, что делать мне? Катись к черту!