Угольно-черные тени по левую сторону от входа в переулок сами собой вдруг сложились в силуэт фантастического дракона с раззявленной пастью и широкими крыльями.

Уф-ф… Вот же фантазия разыгралась, подумал Гюнтер. Так и спятить недолго. Спокойно, спокойно, дышим ровнее…

Однако, обуздать разбушевавшееся не на шутку воображение оказалось не так-то просто. Тени словно нарочно вдруг принялись являться ему то в виде каких-то глумливо ухмыляющихся горбатых карликов, то ужасного вида химер, протягивающих перед собой костлявые руки со скрюченными пальцами…

Сначала он изо всех сил бодрился, уговаривая самого себя не поддаваться паническим настроениям. Затем, осознав, что простые уговоры не помогают, принялся насвистывать под нос какую-то засевшую в мозгу мелодию из дешевого сериала, отчего стало лишь еще хуже. Паузы мгновенно заполнялись тягучей липкой тишиной, многократно усугублявшей нараставшую в душе волну животного ужаса, уже готовую захлестнуть с головой и безжалостно утопить последние остатки разума и воли. Ему вдруг стало казаться, что безглазые темные здания по сторонам улицы вдруг стронулись с места и начали медленно сближаться, лелея в глубине своих железобетонных душ мрачную надежду раздавить его вместе с машиной в тяжелых каменных объятиях.

Гюнтер в ужасе закричал и попытался вызвать по радио Каттнера, а когда тот не отозвался, задергался в кресле в бессознательном желании высвободиться из ремней безопасности, распахнуть дверцу и убежать куда глаза глядят из этого проклятого всеми богами города.

И тут его взгляд упал на приборную панель.

Вот, подумал он. Вот, что мне нужно. Зачем куда-то бежать, когда для этого есть антиграв. Сейчас… сейчас я запущу двигатель, развернусь… и прочь, прочь из этого жуткого места!

— А как же капитан, — пробился к его сознанию тихий, на грани слышимости, голос. — Ты готов бросить его здесь, на растерзание безжалостным каменным чудовищам? Трус…

— Возможно, — согласился Гюнтер. — Возможно, я трус. Ну и что? Лучше быть живым трусом, чем… чем…

— А деньги? — возразил тот же голос. — Твои деньги… и мечты о богатой сытой жизни, наполненной удовольствиями?

— К черту! Все к черту! Если я не выберусь отсюда, никакие деньги мне уже не понадобятся.

Гюнтер положил дрожащие руки на пульт и запустил двигатель. Антиграв слегка приподнялся над сугробами и быстро развернулся на 180 градусов. Световые пятна от фар и верхнего прожектора стремительно пробежали по разрушенным фасадам и, наконец, утвердились посреди улицы, высвечивая во всей красе длинную снежную борозду, пропаханную гравитационной подушкой. И прямо по центру борозды Гюнтер вдруг увидел такое, отчего его волосы непременно встали бы дыбом, если бы не были упрятаны под металлический шлем скафандра.

Невиданное доселе животное, покрытое длинным серебристым мехом, с огромной косматой гривой, вызывающей вполне однозначную ассоциацию с самым обычным земным львом. Вовсе не бестелесный наполненный тьмой контур существующей лишь в воображении неведомой кошмарной твари, а налитое силой и мощью подлинно объемное тело реального могучего зверя. Несколько мгновений животное стояло совершенно неподвижно, очевидно ослепленное ярким светом, а затем одним гигантским прыжком кануло куда-то в густую черную тень.

Явление настоящего живого монстра на безатмосферной планете стало последней каплей. Гюнтер бессильно уронил руки и закатил глаза. Вселенная вокруг него закружилась все быстрее и быстрее, сознание уплыло куда-то далеко-далеко, полностью растворяясь в бешено мчащемся потоке, и в конце концов отделилось от безвольно обмякшего тела, очевидно задумав начать самостоятельное существование.

Он видел себя словно со стороны. И почему-то никак не мог вспомнить, что же это за черная фигура с поникшей головой, опутанная крепкими привязными ремнями, восседает на его собственном месте.

— А ну, пошел прочь! — заорал он на обнаглевшего пришельца. — Убирайся, пока я не переломал тебе все кости!

Пришелец почему-то совсем не испугался и лишь повел низко опущенной головой из стороны в сторону.

— А ты? Ты сам-то кто такой? — казалось, будто голос доносится откуда-то с самого дна внезапно разверзнувшегося рядом с ним бездонного каменного колодца.

Вопрос озадачил. Отчего-то он никак не мог вспомнить собственного имени. А из наполненной мраком черной дыры вдруг донесся постепенно усиливающийся сатанинский хохот.

— Ты — это я! — гремело вокруг. — Ты — это я! Я! Я!..

— Не-е-ет! — заорал он. — Я помню… Меня зовут… меня зовут Гюнтер. Да, точно, Гюнтер. Гюнтер, слышишь ты!.. Я Гюнтер!

— Ты никто-о-о… — донеслось с другого края вселенной. — Это я Гюнтер… я Гюнтер… Гюн-тер-р-р… тер-р-р-р… э-э-э-р-р-р…

— Гюнтер!.. Гюнтер, очнись! Гюнтер… вот черт… — откуда-то издалека пробился к сознанию смутно знакомый голос. — Да очнись же ты, наконец!

Опутанная ремнями темная фигура вдруг потеряла четкость и расплылась бесформенной черной кляксой, а каменный колодец внезапно покосился и стремительно схлопнулся в неразличимую глазом точку. Звон в ушах постепенно утих, а сам Гюнтер неожиданно почувствовал, как кто-то изо всех сил трясет его за плечи. С невероятным трудом он разлепил глаза и сквозь стекло шлема увидел смутно знакомое встревоженное лицо склонившегося над ним человека.

Капитан, вдруг понял он. Вернулся…

— Каттнер… — прошептал он слабым, дрожащим голосом, по которому никто в целом мире не смог бы опознать еще недавно крайне самоуверенного и нагловатого «коллегу». — Я… я… Простите меня, капитан…

— Спокойно, Гюнтер, спокойно… все в порядке. Тебе вовсе не за что извиняться… на самом деле это я виноват. Забыл, что ты у нас не десантник… оставил одного. Давай, отдохни немного, приди в себя, а потом двинемся дальше. По тому переулку хоть и с трудом, но можно пройти…

— Кэп… подождите…

— Я слушаю тебя, Гюнтер.

— Я… я видел… вон там, прямо посреди улицы…

— Что ты видел?

— Не знаю… Какая-то покрытая серебристым мехом тварь… Похожа на огромную кошку, но с лохматой гривой… нет, не на кошку, а, скорее, на льва… вон там… а потом она исчезла…

Каттнер внимательно посмотрел на Гюнтера.

Только галлюцинаций мне здесь и не хватало, подумал он. Да, с напарником, что называется, повезло так повезло. Уж лучше бы я взял с собой Жаклин, проблем наверняка было бы меньше. Хотя, с другой стороны, оставлять Гюнтера одного в пустом корабле тоже, прямо скажем, не лучший вариант. Мало ли, что ему там может привидеться. И вообще… Н-да…

— Тебе наверняка показалось, — сказал он. — Сам подумай, ну какие могут быть кошки в вакууме?

— Не знаю, — хмуро ответил Гюнтер. — Только я видел.

— Ладно, — вздохнул Каттнер. — С кошками в вакууме потом будем разбираться, сейчас у нас есть дела поважнее. Ну как, тебе уже лучше?.. Вот и славно. Ты пока отдыхай, машину поведу я.

Он положил руки на пульт и тронул клавиши.

Антиграв развернулся, а затем, аккуратно протиснувшись между стеной и торчащей из сугроба, словно обелиск, внушительной железобетонной балкой, медленно втянулся в узкое темное ущелье бывшего переулка.

Несмотря на то, что мрачные остовы зданий подступили здесь совсем уж вплотную, Гюнтер почувствовал себя значительно лучше. Он больше не был одинок, само присутствие рядом уверенного в себе человека оказывало крайне благотворное воздействие. Гюнтер быстро приходил в норму. К его немалому облегчению, переулок оказался совсем коротким, антиграв быстро выбрался из него, развернулся и, слегка увеличив скорость, поплыл по широкому, свободному от упавших конструкций, проспекту. Еще несколько зигзагов по забитым снегом улицам, и машина, наконец, замерла в полной неподвижности, а затем мягко опустилась прямо на макушку огромного сугроба.

Каттнер выключил двигатель и, сверившись с картой, коротко сказал:

— Здесь.

Здание, возле которого они остановились, по внешнему виду совершенно не отличалось от всех прочих. Разве что выбитых окон немного поменьше, да снежная шапка на крыше побольше. Довольно высокое. Во всяком случае, существенно выше многих и многих. К сожалению, никаких признаков входа, который, судя по всему, скрыт где-то там, в толще гигантских сугробов.