Сильно увеличившаяся в размерах Лорелея плавно вплыла обратно на положенное ей место.

— Маневр закончен, — доложила Жаклин. — Мы на круговой орбите с апогеем триста сорок километров. Перигей — двести двадцать три километра, наклонение — тридцать шесть с половиной градусов…

— Отлично, — ответил капитан Каттнер. — Только эти твои перевороты… Можно было бы и полегче. Тебя этому учили?

— Да, — скромно ответила Жаклин. — Прошу прощения, если что…

Гюнтер, наконец, отдышался, лицо его приобрело нормальный человеческий оттенок, он, ворча под нос нечто невразумительное, выпутался из ремней безопасности и раздраженно произнес:

— Твою ж мать… Если ты и всех своих пассажиров кувыркала подобным образом, тогда я понимаю, почему тебя выперли из космофлота.

Жаклин ничего не ответила. Удовлетворение от ее маленькой мести было столь велико, что в настоящий момент никакие обидные замечания не могли испортить ей настроения.

— Внимание! — сказал капитан Каттнер. — Настраиваем все камеры, всю доступную оптику на сканирование поверхности. А также радары, металлоискатели, лезерные дальномеры… короче, все из имеющегося в наличии арсенала. Ищем любые характерные особенности рельефа, к которым можно привязать наши карты. Для справки — город находится на двадцать девятой параллели. Исходя из параметров орбиты, мы войдем в нужный сектор обзора через семнадцать минут.

— Принято, — ответила Жаклин.

— Принято, — эхом отозвался Гюнтер.

Над подковообразным пультом почти одновременно вспыхнули два голографических экрана, на каждом из которых отображался сильно увеличенный участок поверхности Лорелеи. Правда, смотреть там было решительно не на что. Сплошное ровное снежное поле, чью белизну лишь изредка нарушали весьма редкие темные вкрапления: то ли скалы, то ли озера из жидкого газа, вероятнее всего азота. Определить визуально, над каким именно районом планеты находится в данный момент «Ирида», не представлялось никакой возможности. Да этого, в общем-то, и не требовалось. Для подобной работы существует корабельный компьютер, которому вполне по силам сравнить поступающее с разнообразных датчиков и телескопов многослойное изображение с хранящимися в памяти контурными картами и выдать сообщение оператору в случае, если будет обнаружено соответствие.

Гюнтер несколько минут безнадежно всматривался в экран, затем явно заскучал и повернулся к Жаклин.

— Э-э… слушай, Жак… пардон, мисс Уильямс. Мне вот интересно, а что ты собираешься делать с деньгами, полученными за эту работенку? Нет, если не хочешь, не отвечай… дело, конечно, только твое. Но все-таки… а? Любопытно же…

Поначалу Жаклин вообще не собиралась реагировать на реплику Гюнтера. Мол, не его это собачье дело, куда она потратит заработанные нелегким трудом деньги. А потом, неожиданно для себя, вдруг сказала:

— Туристический бизнес. Куплю какую-нибудь более-менее подходящую посудину, и буду возить всех желающих полюбоваться на красоты солнечной системы. А может, и не только солнечной, если средств хватит. Например, Латона тоже подходит, учитывая, что конкуренции со стороны Лорелеи в ближайшем будущем не предвидится. Даже Горгона, специально для экстремалов… Вот, как-то так.

Если, конечно, раньше нас не сцапают спецслужбы, вдруг подумала она. Правда, заказчики обещали кардинальное изменение внешности и безупречные документы. А также полную легализацию полученных сумм. Однако, кто ж его знает, как все повернется на самом деле…

— Что ж, неплохо, неплохо… Вполне достойное занятие. Не уверен, что на этом можно разбогатеть, однако, попробовать стоит.

— А на чем же, по-твоему, можно сделать хорошие деньги? Во что вложишь их ты?

— Я?.. Хм, раскрою тебе маленький секрет, детка…

Жаклин поморщилась, но стерпела.

— В этом мире хороший доход приносят лишь шоу-бизнес, насилие, в широком понимании этого слова, и секс. Наркотики мы рассматривать не будем, потому что по возвращении я собираюсь стать примерным законопослушным налогоплательщиком. Да-да, не удивляйся! Никакие проблемы с законом мне не нужны. Поэтому, будучи человеком практичным, не обремененным старомодными предрассудками и общественной моралью, на заработанные здесь деньги я открою самый шикарный бордель в солнечной системе. Возможно, на той же самой Церере. А если дело пойдет, то и не только в солнечной системе, и не только на Церере… Ну, как тебе такая мысль, а? Пойдешь ко мне работать? Обещаю, спрос на тебя будет просто феноменальный. Формы у тебя что надо, да и мордашка тоже. Уверяю, клиенты будут в восторге.

Жаклин стрельнула на него глазами.

— Дурак ты, Гюнтер, — сказала она с жалостью. — Какой еще бордель, когда у меня к тому времени уже будет свое дело? Да и не пошла бы я к тебе никогда…

— А к кому бы пошла?

— Ни к кому. Лучше сдохнуть…

— Не скажи, не скажи… Вдруг твой туристический бизнес возьмет, и лопнет. Как воздушный шарик. Бах, и нет его… А бордель — дело верное, надежное, как гранитная скала… лопнуть не может просто по определению, такова уж человеческая натура. Так что милости просим, если вдруг возникнут проблемы… Можно ведь и просто танцевать стриптиз… и клиентов при этом обслуживать вовсе не обязательно. Разве что иногда и только в особых случаях.

— Ну, хватит, — Жаклин уже начали раздражать дурацкие планы Гюнтера на ее собственное будущее. — Ишь, размечтался. Слюни-то подбери… Неужели ты в самом деле полагаешь, что мне могут показаться соблазнительными подобные предложения?

Она презрительно фыркнула.

— Я всего лишь надеюсь на это, — скромно ответил Гюнтер.

Жаклин отвернулась и уставилась в экран, на котором так до сих пор и не появилось ничего, достойного какого-то особого внимания. Все то же белоснежное покрывало, те же оспины черных скал и редкие кляксы азотных озер.

Пусто, черт бы его побрал. И как здесь можно вообще найти хоть что-нибудь? А вдруг этот город попросту занесен снегом по самую макушку? Ведь может же такое случиться? Н-да… это стало бы фатальным невезением. В этом случае мы можем летать над ним хоть целую вечность, и не обнаружить при этом никогда. Остается надеяться лишь на то, что по крайней мере самые высокие здания все-таки сохранились и хотя бы частично выпирают из-под гладкого белого савана…

Рубку накрыла тишина. Все были заняты делом, даже Гюнтер приумолк и застыл в своем кресле, не отрывая взгляда от заснеженного пейзажа на экране.

А потом, неожиданно для себя, Жаклин вдруг повернулась, взглянула в упор на Каттнера и спросила:

— А вы, капитан? На что потратите деньги вы?

Каттнер долго молчал, задумчиво глядя куда-то в сторону, а потом глухо произнес:

— Раздам долги.

Вот те раз, подумала Жаклин. Так у нашего капитана, выходит, долги? Хотя, с другой стороны, почему бы и нет, всякое случается. Скажем, проигрался в рулетку… или взял непосильный кредит в банке… Впрочем, все это бессмысленные домыслы, не имеющие абсолютно никакого отношения к реальности. Подобный ответ вообще может оказаться лишь отговоркой, а на самом-то деле Каттнер просто не хочет озвучивать свои планы на будущее. Что ж, его право…

Экран перед ней неожиданно мигнул, и поверх снежной равнины с кучкой черных скал и большой разляпистой кляксой азотного озера неожиданно возникла яркая сетка контурной карты с четко различимой береговой линией, кучкой мелких островков и крупным горным массивом. Несколько мгновений карта поворачивалась под разными углами, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, а затем прочно утвердилась на белоснежной поверхности.

— Есть! — выдохнула Жаклин. — Есть привязка к карте. Компьютер идентифицировал район под нами как Долину Тысячи радуг.

— Отлично! — Каттнер стукнул ладонью по подлокотнику кресла. — Город находится всего лишь на расстоянии двухсот километров от Долины. Направление — восток-юго-восток… Всем приготовиться к посадке! Жаклин, начинаем немедленно! Только давай на этот раз обойдемся без акробатики…

— Принято, поехали… — Жаклин аккуратно развернула корабль в горизонтальной плоскости и легким нажатием клавиш выдала короткий тормозной импульс.