Он удивленно поднял бровь, но сказать ничего не успел, потому что подследственная продолжила:

— Дело в том, что вот уже несколько лет как я не числюсь среди живых. Меня попросту нет.

Роман вздрогнул. Такого он все-таки не ожидал.

«Я что, все это время беседовал с мертвецом? — ошеломленно думал он. — Этого мне только не хватало. Кажется, пора уходить… в отставку… на покой… куда-нибудь в глушь, в Саратов… И пусть оно все провалится прямо в преисподнюю! Весь этот радиоактивный ад, все эти люди, которые не люди… и ожившие мертвецы…»

Пальцы вновь непроизвольно потянулись к воротнику.

— Да не дергайтесь вы так! — раздраженно произнесла Дороти. Или Катерина. Или вообще неизвестно кто. — Слухи о моей смерти сильно преувеличены. К несчастью для вас.

«Почему к несчастью? Что она хочет этим сказать? И при чем здесь я?!»

Роман вдруг почувствовал, как паническая волна, с которой он безуспешно пытался бороться последние несколько минут и которую, казалось, победил окончательно и бесповоротно, вновь начала подниматься откуда-то из области живота, готовая в любой момент захлестнуть, накрыв с головой.

«Нужно вызвать охрану, и пусть ее заберут отсюда к чертовой матери! Хватит с меня инопланетных монстров, оборотней и живых мертвецов, пусть теперь пробует кто-то другой! У кого нервы покрепче!»

Однако сил на то, чтобы крикнуть или просто нажать на тревожную кнопку, у него почему-то не отыскалось. Возможно, потому, что где-то в самой глубине души еще тлела призрачная надежда наконец-то во всем разобраться, найти объяснение воистину необъяснимому и, наверное, даже что-то понять. Да и стыдно было десантнику, пусть даже бывшему, так позорно капитулировать перед лицом…

«А в самом деле, перед чьим лицом? Монстра? Или обычной женщины?.. Да черт меня побери! Пусть даже монстра! Все равно стыдно.»

Роман положил руки на стол перед собой, выпрямился в кресле и, из последних сил заставляя себя глядеть подследственной прямо в глаза, в который уже раз спросил:

— Кто вы?

Та, что называла себя сначала Дороти, а потом Катериной, неспешно выпрямилась, точно таким же жестом положила перед собой руки, коротко звякнувшие металлом, и заговорила зловещим шепотом, в котором Роману вдруг почудились совсем уж замогильные интонации:

— Алексей Неверов… Михаил Богданов… Роман Кравченко… Мария Харитонова… Наталья Решетникова…

С каждым вновь произнесенным именем Роман бледнел все больше и больше. В конце концов в лице его не осталось ни кровинки, щеки ввалились, и он сам теперь вполне мог сойти за восставшего из мертвых. Свеженького, прямо из склепа.

— Ни о чем не напоминает? — тоном обличительницы осведомилась бывшая подследственная.

Роман даже не пошевелился.

— Смена номер сто сорок три, восточный филиал Центра подготовки космического десанта… эксперимент по выживанию… более тридцати лет назад…

Роман судорожно сглотнул.

— Что тебе надо? Какого черта… — сиплым голосом произнес он.

— А мы, оказывается, уже на «ты»? Что ж, ладно. Зато теперь я точно вижу, что вспомнил. Так, может быть, продолжишь? Что там было дальше? Давай-давай, вспоминай!

Женщина по-прежнему цедила слова негромким зловещим голосом, однако Роману казалось, что от ее крика вот-вот обрушатся металлические стены его кабинета. Хотелось зажать уши и закрыть глаза, но отчего-то он никак не мог этого сделать.

— Нечего мне вспоминать. И вообще, ты здесь не для того, чтобы вопросы задавать.

— Вот как… Так-таки и нечего? А о том, как вы дружно, всей командой, вынесли приговор своей бывшей коллеге… как привели его в исполнение… Не тянет облегчить отягощенную тяжким грехом душу?

Роман смотрел на свою подследственную почти с ненавистью. Смешанной, впрочем, с изрядной порцией страха. О том, что на самом деле отвечать на неудобные вопросы положено вовсе не ему, а вот этой арестантке, комфортно расположившейся на мягком стуле напротив, он почему-то больше не вспоминал. Атмосфера в кабинете сгустилась до такой степени, что, казалось, сделай всего лишь одно неосторожное движение… произнеси всего лишь одно необдуманное слово… — и окружающий мир потонет в яростном пламени мощного взрыва.

— Какой еще приговор? Ты о чем? Не было никакого приговора.

— А что же тогда было?

— Ничего особенного. Обычный несчастный случай… такое иногда случается. И совершенно не понимаю, для чего нужно раздувать на пустом месте прямо-таки вселенскую трагедию! Тебе-то какое до всего этого дело?!

— Обычный, говоришь?!

Женщина в ярости стиснула кулаки и с силой грохнула ими о стол. Коротко звякнули металлические браслеты. Роман вздрогнул.

— А по какой причине после этого, как ты говоришь, «обычного» случая подал в отставку Михаил Богданов? Да и ты вслед за ним ушел из космического десанта?.. А Мария? Что с ней? Готова поставить на кон все, что у меня осталось… ну, хотя бы вот эти наручники… — она тоже не слишком задержалась на космофлоте. Или я не права?

— Права! — Роман ответил своей подследственной не менее яростным взглядом. — Права… Но вовсе не потому, о чем ты думаешь… А просто потому, что стала моей женой и нашла достойную работу на Земле!

— Вот, значит, как… — женщина на мгновение задумалась. — И что, есть дети?

— И даже внуки.

— Внуки — это хорошо… Так совесть вас, стало быть, совсем не мучает?

— Опять двадцать пять! Какая еще совесть?!

— Вот именно. Видимо, вы даже понятия не имеете, что это такое. Попробую объяснить, вдруг дойдет. Сомневаюсь, конечно, но чем черт не шутит…

Роман с ненавистью смотрел на Дороти… Катерину… черт!.. короче, на это существо в женском обличье и думал о том, с какой непостижимой легкостью ей… или ему удалось разрушить всю процедуру допроса и перевести стрелки на не слишком уверенного в себе следователя. Но теперь Роман и сам не хотел отступать. Бывшей подследственной удалось затронуть в его душе настолько глубоко дремавшие струны, что само их существование после тридцати лет забвения представлялось довольно сомнительным. Вернее, сам Роман искренне надеялся на то, что они больше никогда не дадут о себе знать. И вот…

— Да уж, попробуй! — запальчиво воскликнул он. — А то я никак не могу взять в толк, в чем конкретно ты намерена нас обвинить. И по какому, собственно, праву.

— Что ж… О том, что произошло на тренировке, я знаю во всех подробностях, можешь не сомневаться. Из первых, так сказать, рук.

— Алексей? — нахмурившись, спросил Роман.

Та, что упорно продолжала скрываться под обликом Дороти Найт, не сочла нужным снизойти до ответа.

— Так вот, значит, какие разговоры вы разговаривали… Ты для этого объявилась у нас на Радаманте?

— Сообразил, наконец… Да, Алексей мне все рассказал. И об эксперименте, и о том, что случилось после.

Роман с сомнением хмыкнул.

— Рассказал? Тебе? Он даже со мной на эту тему не заговаривал. И вообще… после того случая мы с ним практически не общались. Похоже, он попросту избегал контактов и со мной, и с Машей. Даже странно, что судьба снова свела нас здесь, на этой чертовой планете. И тут появляешься ты… И вот именно тебе… Не понимаю.

Он недоуменно пожал плечами.

— А понимать тебе вовсе не обязательно. Просто так оно и есть. И можешь быть уверен, у него были на то веские причины. Поэтому даже не сомневайся, мне во всех подробностях известно о якобы совершенном Наташей преступлении. И поверь, я нисколько ее не оправдываю. Но…

Она несколько секунд помолчала, собираясь с мыслями, а затем сказала:

— Убийство все-таки было виртуальным, вымышленным. У тебя никогда не возникала мысль о том, что зачастую в своей голове мы прокручиваем такие поступки, которых никогда не совершили бы в действительности. Просто как один из целой кучи возможных вариантов, который был рассмотрен, а затем отвергнут как совершенно неприемлемый. Ведь бывает же, правда?.. И если взглянуть на случившееся именно в таком ключе, то где гарантия того, что ваша дурацкая установка не воспроизвела подобную ситуацию, всего лишь мелькнувшую где-то на задворках сознания? Что если установка ухватилась именно за такую, второстепенную мысль, посчитав ее основной, а затем повела сценарий по криминальному руслу, фактически подтолкнув Наташу к преступлению? Согласись, в таком случае ее вина не столь велика как кажется.