— К сожалению, никак невозможно, — сокрушенно качая головой, произнес Богданов. — Наша станция уже в возрасте… поэтому не всегда здесь все работает именно так, как хотелось бы. Упомянутые записи самым вульгарным образом не получились… Ну, вот не получились, и все! Возможно, причиной тому сильнейшая гроза, а возможно — сбой регистрирующей аппаратуры. Не знаю, нужно спросить у Марка, он скажет точнее. Так что, как это ни прискорбно, но факт остается фактом — видео- и аудиофиксация операции полностью отсутствует.

Опять врет, подумал Алекс. Как же мне заставить его сознаться? Не представляю… Они тут, похоже, сговорились.

— Допустим, — сказал он. — Хотя все это и выглядит довольно странно. Но стажеры? Они-то, надеюсь, существуют?

— Без всякого сомнения, — подтвердил Богданов. — Существуют.

— Могу я с ними поговорить?

— Нет.

— Почему?

— Их нет на станции.

— Как так нет? — опешил Алекс. — Куда же они подевались?

— Тому уже часа два, как они отбыли с «Венеры-Орбитальной» в сторону Цереры. Стажировка у них закончилась, а тут удачная оказия… Упускать было никак нельзя, потому что следующего корабля можно прождать и месяц, и два…

— Ну надо же, — язвительно заметил Алекс. — Действительно, как удачно.

— Послушай, Мих-Мих, — снова вступил в разговор Каттнер. — Мы знакомы уже невесть сколько времени. Я же чувствую, что ты морочишь нам головы. Какого черта?

Богданов молча пожал плечами и отвернулся к окну. Каттнер выждал некоторое время, а потом, так и не получив ответа, повернулся к Алексу.

— Ладно, отстань от него, — сказал он. — Я его знаю. Если не захочет, то ни за что не скажет. Пойдем.

Он встал с кресла и выжидающе посмотрел на Алекса. Тот тоже неторопливо поднялся, поглядывая на замкнувшегося в себе командира станции «Афродита».

— Как бы там ни было, — сказал он, — еще раз искренне благодарим за оказанную помощь. Воистину, вы совершили невозможное, и только благодаря вам мы с моим другом еще живы. Поверьте, мы этого не забудем.

Богданов молча кивнул, дав понять, что слова благодарности им услышаны.

— Михаил Александрович! — продолжал Алекс. — Мне хотелось бы обсудить с вами кое-что еще. Наедине.

При этом он покосился в спину уткнувшегося в пульт Ника.

— У меня нет секретов от моей команды, — сказал Богданов. — Говорите, я слушаю.

Это я заметил, подумал Алекс. Все вы здесь заодно. Могли бы, однако, догадаться, что секреты могут быть у меня. Впрочем, ладно, не стоит особо привередничать. Похоже, мы с экипажем «Афродиты» сейчас находимся в одной лодке. Так же, как совсем недавно с экипажем несчастного «Феникса».

— Ладно, — сказал он. — Скажите, вы уже передали информацию о нашем спасении на «Венеру-Орбитальную»?

— Конечно. Сразу же, как приняли вас на борт. А что, есть какие-то проблемы?

— Да, пожалуй… — Алекс немного помолчал. — Капитан! Должен вас информировать о том, что катастрофа «Феникса» не была случайной. Охота идет за его головой, — он указал на Каттнера, — а значит, теперь под ударом может оказаться и ваша станция. Судя по всему, исполнителей покушения следует искать среди персонала «Венеры-Орбитальной», в особенности, тех, кто имеет доступ к вспомогательным судам: челнокам, буксирам, заправщикам… Получив данные о том, что Каттнер жив, они могут повторить попытку.

— Что вы предлагаете? — хмуро спросил Богданов. Похоже, сообщение о диверсии на борту «Феникса» его не слишком удивило.

— Во-первых, немедленно отправить сообщение на «Венеру-Орбитальную» о смерти Каттнера от сердечного приступа. Во-вторых, ограничить доступ на станцию для кого бы то ни было. Полностью изолировать ее от проникновения посторонних.

— Как вы себе это представляете?

— Можно сообщить о повреждении гравитационной ловушки, в результате чего прием капсул с орбиты становится невозможным. Я правильно понимаю?

— Допустим, — Богданов кивнул. — Что-то еще?

— Да. Отправить в штаб-квартиру службы безопасности зашифрованное сообщение. И это будет, пожалуй, самое сложное, поскольку связь с Марсом, скорее всего, идет исключительно через «Венеру-Орбитальную», — Богданов кивком подтвердил правильность умозаключений Алекса. — Возможно найти там кого-то, кому вы могли бы безоговорочно доверять? К тому же имеющего доступ к аппаратуре связи?

Богданов задумался, перебирая в голове знакомых ему связистов.

— Может, Мариночка? — подал голос Ник. — А что? Ей же совсем не обязательно знать, какую именно информацию она отправляет.

— Возможно, — задумчиво сказал Богданов. — Вот только как ее уговорить? Не сообщить руководству о внеплановом сеансе она не имеет права.

— Это я могу взять на себя, — сказал Ник, внезапно засмущался и отвернулся обратно к пульту.

— Хорошо, — подвел итог Алекс. — Так и поступим.

С этими словами он повернулся и пошел к выходу из командного пункта. Каттнер кивнул Богданову и последовал за ним.

Алекс ждал его в коридоре.

— Давно хотел спросить, почему ты называешь Богданова Мих-Михом? — спросил он. — Что за странное прозвище?

Каттнер рассмеялся.

— Ничего странного, — сказал он. — Дело было на Горгоне. Не знаю уж, каким образом, но Богданов умудрился на своей песчанке въехать в зыбучку. Утопил вездеход, однако сам умудрился выбраться. И вот сидит он по горло в песке и орет на весь эфир благим матом… Вообще-то, ситуация и в самом деле серьезная, и если бы наш отряд не оказался поблизости… Одним словом, вытащили его, попытались привести в чувство. А он глаза закатил, весь белый… Ребята похлопали его по шлему, спрашивают, кто такой? Как звать? А он знай себе лепечет: «Мих… Мих…», а больше ничего сказать не может. Вот так и окрестили его Мих-Михом.

— Понятно, — усмехнулся Алекс. — А что думаешь по поводу демонов? Может, и вправду галлюцинации?

— Не знаю, — задумчиво сказал Каттнер. — С одной стороны, действительно… очень может быть, что твои видения навеяны рассказом о происшествии в лаборатории «Celestial Food». А с другой… Мих-Мих явно чего-то недоговаривает.

— Ладно, идем, — сказал Алекс, повернулся и медленно пошел по коридору, ведущему к каютам экипажа.

У двери с табличкой «Сэмюэль Харди. Стажер» он остановился, несколько мгновений постоял, словно в нерешительности, а потом все-таки открыл ее и вошел.

Маленькая каюта была пуста.

Миниатюрный раскладывающийся диванчик у стены слева, стул и столик у овального, затянутого шторкой окна — вот и вся обстановка. Еще у правой стены узкая тумбочка с аппаратурой компьютерного и развлекательного центра.

Каттнер протиснулся в каюту вслед за Алексом, обошел его и остановился у стола.

— Смотри, — сказал он.

Алекс подошел ближе.

На столе белел не замеченный сразу белый картонный прямоугольник, а на нем… Выполненный с большим мастерством женский портрет. Глубоко посаженные темные глаза и узкое лицо, обрамленное густыми, спадающими на плечи черными волосами…

Алекс схватил рисунок и принялся жадно разглядывать его, не в силах отвести взгляд.

Немыслимо… Откуда здесь, в каюте какого-то безвестного стажера, может взяться портрет той, кого он давно похоронил в джунглях Лорелеи?

Каттнер нагнулся и подобрал что-то с пола.

— Пастель, — нарушил он затянувшееся молчание.

— Что? — не понял Алекс.

Каттнер молча продемонстрировал ему тонкую цветную палочку.

— Закатилась.

Алекс ответил непонимающим взглядом.

Какая еще пастель?.. Причем здесь это, когда…

— Кто это? — спросил Каттнер. — Знакомая?

— Да… Ее звали Кэт… Мы летели на Лорелею на одном звездолете… и после встречались… а потом она пропала…

— А-а-а… — протянул Каттнер. — Понятно.

Он бросил взгляд на оборотную сторону бумажного листка.

— Смотри, — сказал он. — Здесь тоже что-то есть.

Алекс перевернул рисунок.

В верхней части листа красовалось нанесенное широкими уверенными штрихами изображение черного перепончатого крыла, чем-то напоминающего крыло летучей мыши. А под ним выполненная четким округлым почерком надпись.