– Мастер Ротерби, вы хотите отправиться в путь один? – Тнайт ни с того ни с сего пристально посмотрел на отшельника.

– Я не рассчитываю на то, что ты захочешь пойти со мной, да и корни сами себя не выдернут из земли, не забывай, Тнайт, – Ротерби покачал головой.

– Не вы ли недавно говорили, что хотите позволить сорнякам хозяйничать в вашем саду?

Отшельник замялся.

– Ты нас слышал?..

– Мастер Ротерби, – Тнайт снисходительно усмехнулся. – Я ведь не так стар, чтобы не слышать. Да и говорили вы не очень-то тихо.

– И что же, ты думаешь, что я тебя с собой возьму? – отшельник невозмутимо поднял брови.

– Я думаю только, что вдвоём не так тоскливо. Я, честно сказать, не выношу одиночества. Если бы вы вернулись чуть позже, я бы начал подумывать о том, чтобы сбежать от всех этих сорняков и вишен.

Ротерби тяжело рассмеялся.

– Что ж, тогда мы отправимся в путь ещё до рассвета, спать сегодняшней ночью тебе не придётся. Мне нужно всё хорошенько обдумать, да и тебе не помешало бы пораскинуть мозгами о том, что я тебе рассказал. А теперь поставь на огонь чайник и достань листья смородины из того шкафчика, – отшельник, не повернув головы, показал пальцем на нужную полочку. Когда вода вскипела и запузырилась, и от листьев смородины в воздух поднялся душистый аромат, Тнайт поставил чашку возле кресла отшельника на железный столик, хотя и сам не забыл угоститься.

– Мастер Ротерби, – огорчённо сказал он. Отшельник вопросительно посмотрел на подмастерье и отхлебнул немного горячего чая. – Я ещё кое-что узнал, но не про выродков, а про Вайтеша.

– Не думаешь же ты верить во всю эту чепуху? – Ротерби усмехнулся.

– Как чепуху?..

– Ты знаешь Вайтеша не хуже меня, думаю, ты и сам предполагал, что все бредни, которые о нём плетут горожане – простые глупости. Я знал старого Сайласа, ещё когда… – Ротерби помедлил немного. – Одним словом, давно. И этот полоумный старикашка всегда был горазд на придумки. Можешь не беспокоиться о Вайтеше. Я слышал, что у него появилась любопытная спутница. Уверен, что вместе они не пропадут. Да и в Дуодроуде ему больше нечего делать. Это не самый приятный город, скажу я тебе.

Тнайт облегчённо выдохнул, слова отшельника о Вайтеше успокоили его. Он и сам усомнился в том, что Вайтеш замешан во всей этой истории с убийством Сьюсианны. Теперь его опасения и вовсе развеялись.

– Мастер Ротерби…

– Да, Тнайт?

– А куда мы пойдём?

– Как раз об этом я и размышляю.

Тнайт умолк, и пока Ротерби задумчиво потягивал остывающий чай, он тоже думал, но совсем о других вещах. "Откуда вишнёвый отшельник знает о планах вайчеров? Надолго ли нам придётся покинуть Дуодроуд? И кто же такие эти специалисты в действительности?"

Тьюкс мгновенно обернулся. Горожане стягивались на зов глашатая со всех сторон.

– Жители Таргерта! Жители Ксо! Слушайте! Слушайте и внемлите зову и закону! – громко повторял тот. – Все, кто передумал и хочет содействовать вайчерам, подданным его ясности почтенного и достопочтенного господина Ойтеша, могут внести своё имя в "список специалистов по выродкам" и завтрашним утром покинуть королевский город по приказу его ясности, дабы избавить остальные селения от этой нечисти.

По толпе пронёсся изумлённый ропот. Никто не говорил, что придётся покидать Ксо, да ещё и так скоро. Но разговоры затихли, когда на городских улицах появились вайчеры. Молочно-белые спиралевидные капюшоны возвышались на их головах. Внутри наверший булав из белой стали тускло горели уголья, разнося по округе едкий дым.

Какое-то время продлилась тишина. Неожиданно специалисты ринулись к выродкам. Тьюкс отшатнулся назад и упал, когда первые крики прорезали людское безмолвие.

– Смерть выродкам! – послышалось из толпы. Но Тьюкс хранил молчание, наблюдая за тем, как вайчеры расправляются со скулящими и вопящими в панике существами. Над дорогой сгустилась дымка, в ней белели фигуры специалистов, нещадно орудовавших острыми булавами.

Выродки изливали белую кровь на тлеющие угли, безжалостно обжигающие их лица, в воздухе стояло нестерпимое зловоние. Кровавые колечки разрастались, поглощая тёмно-коричневые белки их глаз. Теперь они светились ненавистью. Заворожённый всем этим безумием Тьюкс попытался выползти из проклятой дымки, но та была везде, где бы он ни старался спрятаться.

Спустя долгие часы его беспрестанных молитв, обращённых к Неизвестным богам, дымка рассеялась. Тьюкс встал и окинул взглядом одинокую дорогу. Вайчеры уже оттащили к Глубокому озеру большинство убитых выродков, а тех, что сумели выжить, засовывали в холщовые мешки. Недвижимые тела они сбрасывали в лодки, как попало, но и о шевелящихся не заботились, швыряя выродков в кучу. Можно сказать, что Ксо был очищен, хоть Тьюкс и не ощущал чистоты в том, что видел.

Кто-то позвал его, но он не обернулся.

– Тьюкс, ты что, не слышишь, как я зову? – трактирщик Хью похлопал его по плечу. Только тогда Тьюкс пришёл в себя.

– Я задумался, – коротко сказал он, а ведь он и впрямь задумался, правда, куда глубже, чем хотелось бы.

– О чём задумался, Тьюкс? Город чист, о чём ещё тут рассуждать? Пойдём, я устраиваю пирушку в "Стухшей пище". Выпьем эля, потолкуем. Теперь, когда в Таргерт прибыли вайчеры, нам нечего опасаться. Они очистят королевство от этой нечисти.

"А правда ли жителям Таргерта нечего опасаться?", – размышлял Тьюкс, когда они с Хью поковыляли прочь.

В "Стухшей пище" было как никогда много посетителей. Казалось, там собрался весь город. Люди веселились, пели и танцевали. Теперь они могли безбоязненно прогуливаться по городским дорогам, могли плавать на лодках к южным воротам, могли не страшиться выродков и кровавых колечек в ночи. В один момент некоторые затянули застольную песню, её стали подхватывать и остальные.

Пока забулдыги веселились и приплясывали, Тьюкс думал. Собственно, он и не переставал этого делать с тех пор, как увидел расправу над выродками. "Завтрашним утром я уже никак не смогу расспросить этих вайчеров. Да что там расспросить, я не смогу даже проследить за ними. А думается мне, что стоит, ой как стоит за ними приглядывать".

К Тьюксу подбежала разгорячённая Морни и повисла у него на шее. С первой их встречи и с каждым новым днём он становился ей всё более небезразличен, но теперь она могла не прятать своих намерений ни от него, ни от отца, сегодняшняя всеобщая радость это позволяла.

– О Тьюкс, дорогой Тьюкс, такой подходящий час, чтобы обнять тебя! – плакала она. Тьюкс не переставал раздумывать о предстоящем дне, а девушка продолжала прижиматься к его груди и тормошить. – Ну посмотри же на меня, посмотри, дорогой Тьюкс! – верещала она. Тьюксу пришлось посмотреть. – О, ты наконец смотришь на меня!.. Так иди же, иди же скорей ко мне и поцелуй меня! Такой подходящий час, чтобы поцеловать меня!

Но Тьюкс медлил. Прежде девушки не оказывали ему такого внимания, и не сказать, что он был в восторге от возгласов молоденькой дочери трактирщика. На вид ей было не больше двадцати лет, но один из старичков, что всю жизнь проводил вечера в "Стухшей пище" как-то признался Тьюксу, что дочь трактирщика уже двадцать четыре года мозолит ему глаза.

– О Тьюкс, дорогой Тьюкс, ты, должно быть, так смущён оттого, что мы не одни, – догадалась Морни и хитро улыбнулась. – Так идём же быстрее, идём наверх в мою спальню, и там ты наконец сможешь поцеловать меня. Такой подходящий час для этого.