В доме Тнайт не заметил ничего странного. Старые накидки висели на крючках в прихожей, дожидаясь хозяина. На многочисленных полочках стояли разного размера стеклянные и глиняные сосуды. Тнайт заглянул в один, внутри была красноватая смесь. Она превосходно пахла. "Вишнёвый табак", – подмастерье нередко видел, как мастер Ротерби подолгу любовался садом с белой витиеватой трубочкой в руках.

Рядом в небольшом открытом шкафчике Тнайт углядел вполне привычного вида трубку. Он набил её найденным табаком и закурил, выйдя на порог, осматривая сад. На время он представил, что это он вишнёвый отшельник, живёт тут всю жизнь, заботится о травах и деревьях. Впрочем, от этого ему сделалось невыносимо тоскливо. "Как же мастер Ротерби уживается в полном одиночестве?" – докурив, Тнайт с досадой вытряхнул трубку и вернулся в дом. А недовольный отсутствием старинного друга прохладный ветер унёс прогоревшие толчёные листья вишни вслед за недавно опавшими.

Перед большим камином стояло тёмно-красное кресло. Подмастерье не осмелился усесться в него, но всё равно подошёл поближе. Отшельник частенько устраивался возле огня и что-то разглядывал, правда, Тнайт никогда не задумывался, что именно.

На стене слева от камина висела карта Таргерта, очень подробная, насколько подмастерье мог судить. Смотреть на неё было гораздо удобнее именно из кресла. Тнайт приблизился к ней. Вот мрачный и нерадушный Дуодроуд. Рядом с городом Ротерби себялюбиво отметил и свой вишнёвый сад. Долгий Вечерний Тракт петлял по карте мимо всех двенадцати озёр. Глубокое озеро и озеро Ксо, обнесённые стенами, находились в середине королевства. Жители Таргерта возводили дома всегда вблизи воды. Ксо был построен сразу возле двух озёр. Всего их была дюжина, а городов одиннадцать. По озеру на каждый, и два на королевский.

Тнайт прожил в доме отшельника больше недели. Он трудился в саду, выпалывал сорняки, которые так и норовили вылезать именно возле тех вишен, что приносили больше всего ягод. Тнайт не мог отделаться от навязчивого желания вернуться в Дуодроуд.

Однажды утром после неспокойной и холодной ночи, проведённой им возле огня закутанным в шерстяное покрывальце, пропахшее дымом, Тнайт надумал всё-таки наведаться в город. "За день сорняки не успеют заполонить весь сад, – мысленно успокоил он себя. – Да если и успеют, мне как-никак тоже требуется отдых".

Пройдя подлесок, подмастерье увидел у ворот Дуодроуда странного вида повозки со спиральными крышами, обтянутыми молочно-белыми тканями. Возле них сновали горожане. Тнайт вспомнил трактирные разговоры о вайчерах, специалистах по выродкам. Должно быть, это были они.

Вайчеры довольно грубо складывали в повозки какие-то шевелящиеся мешки. В некотором отдалении от повозок столпились горожане, глазея и перешёптываясь. Из-за стен доносились жалобные вздохи и выкрики, сливаясь в невероятно тоскливый гул, словно весь город разом заныл и зарыдал. Дуодроуд окрасился белым, специалистов по выродкам было почти столько же, сколько и самих выродков. Детки, женщины, их было куда больше, чем мужчин. В их руках полыхали спиральные булавы, раз от раза опускаясь на ненавистных соседей, обжигая искрами тусклые тёмно-коричневые белки глаз.

Возле Тнайта не пойми откуда появилась полоумная старуха Сара. Она воздевала скорченные морщинистые руки к небу и восклицала скрежещущим голоском:

– Ясность! Грядёт Ясность! В Дуодроуде темно, но грядёт Ясность! В Таргерт грядёт Ясность!

Дети смеялись и радовались. Женщины приходили в восторг оттого, что им выпала удача поквитаться с непрошеными гостями, они расшвыривали во все стороны угольки, беспощадно ранящие испуганных выродков. Еле живых или вовсе бездыханных созданий вайчеры швыряли в повозки один на другого. Но не сказать, чтобы и Тнайт не находил в этой кутерьме некой прелести. Он упоённо засматривался на происходящее, думая лишь о том, как будет прогуливаться по чистому и ухоженному Дуодроуду, когда всё это закончится.

Поздним вечером повозки двинулись по большаку длинной вереницей, унося прочь мало-помалу смолкающие стоны. Но в Дуодроуде как будто всё ещё слышалась возня и удручающие всхлипывания. Тнайт прохаживался по городским улицам и до сих пор не мог убедить себя в том, что Дуодроуд пуст от выродков.

Этой ночью темнота осталась темнотой. Звёздный свет впервые за долгое-долгое время настороженно проник в окна спящих жителей, будто забывших о недавнем переполохе. Ни кровавых колечек, ни пристальных взглядов. Пустынная дорога уводила к "Рыбе на мелководье", но в трактире было вполовину меньше посетителей, чем обычно. Только весёлые завсегдатаи проводили там эту ночь, толкуя о разном. Другим горожанам уже не нужно было прятаться от пугающих выродочьих глаз.

Тнайт вдоволь насладился городским покоем только к раннему утру. Завершающе оглядевшись, он медленно побрёл обратно к сорнякам и вишням, которые оставил непозволительно надолго. Какое-то непонятное чувство беспокойства преследовало подмастерье всю дорогу, но настигло только тогда, когда он увидел, что в доме отшельника полыхает камин.

"Неужели я позабыл, что разжёг огонь перед уходом? – подумалось ему. – Но в таком случае он бы давно уже догорел". Подмастерье тихонько заглянул внутрь через окно. В кресле сидел мастер Ротерби, задумчиво разглядывая карту на стене. Тнайт сперва обрадовался, хотя стоило ему открыть дверь, как его радость сменилась на волнение.

– Вот и ты, – сказал отшельник, не обернувшись. Его голос прозвучал сдавленно и сердито. – Заходи, я должен кое о чём тебе рассказать.

Тнайт уселся в соседнем кресле и непонимающе посмотрел на Ротерби. Тот ничего не говорил, и пока он молчал, в трубке слабо дымился вишнёвый табак. Подмастерье поглядывал на отшельника с волнением.

– Разговор предстоит долгий, – наконец сказал Ротерби и ещё пуще посерьёзнел. – Думаю, ты уже знаешь, кто такие вайчеры. Они называют себя специалистами по выродкам. Они были в Дуодроуде, точнее, их безмозглые последователи, но это даже ещё хуже, – губы отшельника скривились.

– Как это последователи?.. – удивился Тнайт. – Я думал, это и были вайчеры.

– Они назначили плату за содействие им в их скользких делах, и бедствующий народ не преминул воспользоваться такими приятными денежками. Не думаю, что самих вайчеров настолько много, хотя кто знает, я давно уже потерял их из виду. Мне вновь придётся отлучиться, но в этот раз меня не будет много дольше, и необходимо, чтобы кто-то приглядывал за моим садом, – Ротерби намекающе посмотрел на Тнайта.

– Мастер Ротерби, я не вполне понимаю, к чему вы ведёте. Вы же только что вернулись. Скажите в конце концов, что происходит.

– Я не могу рассказать тебе всего, но кое-что всё-таки поведаю. То, что ты должен знать на случай, если ты вновь встретишься с людьми в молочно-белых одеждах.

– С вайчерами?.. Они подданные его ясности господина Ойтеша. Неужто мне нужно знать больше?

– Вообще-то всем нужно знать о них больше. Но думается мне, что не все отнесутся к моим словам с должным пониманием, – отшельник вздохнул. – Ибо принёс я дурные и тревожные вести. Но ты как мой подмастерье, надеюсь, выслушаешь меня.

Тнайт воззрился на мастера Ротерби, который по возвращении выглядел почему-то по-другому. Его густые чёрные волосы больше не были примяты. И он сам будто избавился от маски вишнёвого отшельника, превратившись в нестарого мужчину лет сорока. Его по обыкновению заспанные глаза были широко открыты и смотрели на подмастерье с неописуемой ясностью.

– Вайчеры строят ужасные планы относительно выродков, Тнайт, – сказал отшельник. – Они несомненно хотят использовать этих бедных созданий в своих гнусных нуждах. В Таргерт явилась тьма и беда, её влекут за собой специалисты.

– Что же делать, мастер Ротерби? – волнительно спросил Тнайт.

– Этого я тоже пока не знаю, дорогой Тнайт. Но я знаю, что мне нужно помешать вайчерам достичь той цели, которую они так усердно укрывают. Я не могу больше смотреть на вишни, я слишком долго пробыл вдалеке от всего этого. Поэтому я прошу тебя приглядывать за моим домиком и садом, пока я не вернусь.