- Ах, ты ж тварь, - сказала я со стоном, падая на брошенное мною одеяло. – Я схватила мышь за тело, но дернуть побоялась, она же меня без огромного куска мышц оставит. – Отпусти, больно ведь. – Взвыла я от сильной боли. – И дахкилг сытой пиявкой шлепнулась об пол.

Я, вытянув руку, стащила со стола салфетку, чей уголок увидела с пола, и плача перевязала рану на ноге. Следы от укуса были глубокими и сильно кровоточили

- Глупое животное. – Все еще глотая слезы, ругала я мышь, и выразиться мне хотелось намного экспрессивнее, и рука сама тянулась, схватить белую кровопийцу за шею и придушить немного. Но…

Но сейчас мне очень сильно нужно было к Кону Вэдру, хоть глазком увидеть его прекрасное аристократическое лицо. Полюбоваться распущенными на ночь золотыми волосами. Восхититься совершенным телом.

Поэтому я отложила жестокую месть Сафе на завтра и снова дернулась к двери. Сейчас подняться на ноги было очень сложно, боль из раненной мышцы била до самого бедра и почти половина моего тела с левой стороны онемела. Но разве может обычная физическая слабость удержать меня вдали от Кона Вэдра? Я поползла, подталкивая себя правой ногой.

И эта мерзкая, дикая, испорченная сытой жизнью Сафа снова бросилась на меня. Я ощутила, как она всем весом прыгнула мне на спину и, перебирая лапками, побежала к голове. Я только успела крикнуть отчаянное: «Нет!» А она уже укусила меня за шею, прямо возле позвоночника, и я потеряла сознание. Последняя моя мысль была о вампирах. Эти ночные кровопийцы, вроде бы, в летучих мышей превращались. Или любая мышь, даже белый дахкилг в душе вампир?

Я знала, что утро уже наступило. Я всегда была жаворонком, любила вставать с первыми лучами солнца. И, даже если голубое небо скрывали тяжелые свинцовые тучи, а за окном было сыро и холодно, утру я радовалась всегда.

Выпорхнуть из-под одеяла, вприпрыжку броситься в ванную комнату, умыться прохладной водой, получить заряд бодрости на весь день – что может быть лучше? Ничего! Но сегодня порхать у меня не получалось. Ощущения были такие, будто меня придавили шкафом, заполненным книгами адептки Академии Магии..

Я не могла встать, но попыталась дернуться. Руки, слава Богу, у меня пошевелились, а потом я смогла открыть и глаза. И оказалось, что лежу я на полу, возле самой двери, одеяло лежит подо мной. Я осмотрелась и попробовала подтянуть ноги и увидела, что на левой ноге у меня повязка, сквозь которую проступила уже потемневшая кровь.

- Умри, Сафа! Как я тебя ненавижу. – Еле ворочая языком, прохрипела я.

И это отродье, кровопийца, животное, покусившаяся на жизнь ближайшей подруги, прибежала и села перед моим лицом. А я ее даже придушить не могла. От обиды и боли, все еще эхом звучащей в теле, и, вообще, вселенской несправедливости я заплакала. Разрыдалась. Обидно убиться на мопеде из-за своей глупости. Но обида, совмещенная с унижением, неприятнее в тысячу раз.

А Сафа меня вчера обидела и унизила. И покалечила!

- Как я на занятия пойду? – Рыдала я. – У меня же крови не осталось. Все болит, я даже встать не смогу.

Что-то это чудовище пищало, но пробиться своими умными мыслями сквозь мою истерику мышь не могла. А я долго не могла успокоиться.

Когда уже и слезы в моем организме закончились, я, всхлипывая, расслабилась на полу, ожидая скорой смерти.

- Надо было отпустить тебя к адепту Вэдру. Пусть бы он насладился твоим ужасным характером. Одна твоя истерика, и он бы сам, без уговоров снял свое тату. Еще бы доплатил тебе, чтоб больше никогда не видеть. –Услышала я доносящийся сквозь пыхтенье писклявый голосок. Сафа, пыжась, толкала в мою сторону стакан, наполненный водой. – Пей, чудовище. – Она это меня так обругала. – Я ее спасаю, помогаю, а она меня с размаху об кровать, и обзывать и унижать.

Жалко мне ее не было ни капельки, сама виновата. Но стакан взяла, с трудов протянув руку, и выпила всю прохладную водичку. И благодарить Сафу не собиралась:

- Вода-то чистая была? – Спросила, только чтоб не молчать.

- Конечно. Только я в нее поплевала. – Пропищала мне в ответ Сафа.

Перевернувшись на спину, я махнула рукой:

- Ну и ладно. Я тебя не брезгую.

Мысли мои немного прояснились. Я вспомнила все, что произошло ночью, и, с трудом веря в пережитое, спросила маленькую подружку:

- Сафа, а что ночью произошло? От чего меня так ломало?

- Известно от чего, тебя адепт Вэдр призывал по тату подчинения.

- Он меня и раньше призывал. – Вспомнила я. – Пытался на колени поставить. Ну, ты же помнишь? – Она кивнула. – А ночью было что-то страшное.

- Ночью и был полноценный призыв. А почему, ты думаешь, я его так боялась? А раньше Вэдр просто игрался, он не прилагал усилий для призыва.

- Ужас. – Смотря прямо в потолок, прошептала я. У меня уже не было былой уверенности, что я с призывами справлюсь.

- Справишься. – Услышала мышь мои мысли, а это случалось нечасто. – Если что, я тебя снова покусаю. В моей слюне есть парализующие вещества, так что не переживай, мы вместе против Вэрда выстоим. Еще несколько таких ломок, и тату совсем ослабнет.

- А я думала, ты кровушки моей напиться пытаешься. – Не спуская взгляда с потолка, проговорила я. И в ответ услышала что-то неразборчивое про курицу и ее мозги.

А дальше мне предстоял подвиг. Надо было встать, перевязать раны, надеть форму, ненавистное темно-синее платье длиною до щиколоток, причесаться и отправиться на завтрак.

Я шла на первый этаж Академии, в столовую, чтоб хоть символически перекусить перед занятиями.

Ноги я передвигала с большим трудом, и вообще аппетита я не чувствовала. Но Сафа была голодной, и ради нее я должна была выстоять очередь перед прилавком.

Что мне сразу, с первого дня, понравилось в этой столовой, так это разнообразная еда, ее изобилие и возможность есть в любое удобное время. И никто из работников столовой никогда не показывался, не мешал, замечаний не делал. Плохо было только то, что не всегда находились свободные места за столиками, приходилось ждать, пока первокурсники разойдутся или есть стоя у стенки. Хотя, при желании, можно было и унести что-нибудь с собой.

Я уже набрала в свой поднос пару булочек, печений, яблоко и кусочек сыра, когда кто-то ухватился за него и потянул в сторону.

- Я сок не взяла, - пришлось возмутиться.

- Какой тебе взять? - Спросил бархатный теплый голос. А мне уже было без разницы, что пить. Главное, Тим стоял рядом и хотел мне помочь.

-Так какой сок ты любишь? - Повторил он вопрос.

- А ты? - Спросила я в ответ, просто все названия соков и фруктов, и овощей разом выпали у меня из памяти.

- Я кофе пью по утрам. – Бросив взгляд в сторону горячих напитков, ответил Тим.

- Я тоже кофе буду. - Сказала я. Но вспомнив, что я по-настоящему люблю, добавила. – И апельсиновый сок.

Он поставил на поднос, который я уже полностью ему доверила, чашку с кофе и стакан с соком и приглашающим жестом указал, куда нам нужно идти.

То, что кто-то уже приберег для меня место за столом, было очень приятно. Я села, Тим поставил поднос передо мной, а сам сел на свое место напротив меня. Перед ним стояла чашка с остывшим кофе и тарелка с яичницей и жареными колбасками.

- Почему ты опоздала, - спросил меня мой руководитель по практике.

-Я не опоздала, до первой пары еще двадцать минут.

- Но, обычно, ты же приходишь раньше?

- Обычно прихожу раньше. - Меня мучила неприятная слабость, а от запахов еды еще и тошнота появилась.

- Прости. Не хочу быть назойливым. Думал, может, за завтраком пообщаемся, в течение дня наш курс сильно загружен. А время дополнительных занятий не хотелось бы тратить на разговоры. – Не зря он мне сразу понравился, по-настоящему умный мужчина и предупредительный, и заботливый.