Семья перестала давить на Тимира, позволила отложить и помолвку, и неприятную процедуру до конца седьмого курса, если, конечно, кто-нибудь из адептов третьего курса согласится пройти практику под руководством их дефектного сына.

Тимир, зная отношение к его нестандартной внешности и имея на руках накопленные деньги и артефакты, договорился с тремя адептами третьего курса, заплатил им, чтоб они вошли в его группу на практике. Группа из четырех человек была бы вполне функциональной.

Но в тот день на распределении все трое неожиданно, не предупреждая заранее, ушли в группу Кона Вэдра. Тимир уже готовился вернуться в ряды архаровцев и окончательно порвать с семьей, иного выбора сохранить здоровье у него не оставалось. Но его неожиданно выбрала я. Значит, он получил допуск к практике, и с семьей можно сохранить хорошие отношения. Они же согласились, больше на него не давить, пока он учится.

В последний визит домой Тимир не был готов к тому, что его там ожидало. Думал, пройдет обычный нервный ужин в кругу семьи. Но неожиданное давление матери, ее уговоры, рукоприкладство, ее уверенность, что права именно она, подавили волю сына. И он впервые в жизни полностью смирился.

Просто, как он выяснил позже, леди Вэрд решила, что свадьбу необходимо провести до конца весны, чтоб перепоручить молодому и энергичному отчиму своих детей. Димитрию, старшему сыну леди Вэдр, уже пора было готовиться поступать в Академию. Ему уже пятнадцать, и двух лет для подготовки может не хватить.

Но в тот вечер мы с Лионом спасли Тимира и вернули в Академию.

- Я не знаю, как благодарить тебя. – Закончил Тим. – Лион бы никогда не решился меня поддержать, если бы ты его не подтолкнула.

Мне же было обидно за Тимира. Всю сознательную жизнь бояться семьи, остерегаться удара в спину, не иметь возможности расслабиться в кругу ближайших родственников – что может быть страшнее?

- Сейчас я буду бороться, и практику мы сдадим не хуже других. – Откинувшись на спинку скамейки, пообещал он мне. И себе.

Мы уже стояли у входа в Академию, когда я, устав прокручивать один факт в голове, все-таки задала Тиму последний на сегодня вопрос:

- Тим, а что с теми тремя адептами?

Тим сразу понял о ком я спрашиваю и взвешивая свои слова, наверно, чтоб не оттолкнуть меня, сказал:

- Они отказались возвращать мои деньги. Вообще забыли про наш договор. Ничего, на практике я им напомню.

Не знаю, откуда пошел слух, но многие в Академии передавали его друг другу. Слух оброс подробностями, приобрел налет романтики, стал ярким и красочным. И получился настолько неправдоподобно убедительным, что я бы сама в него поверила, если бы не была одним из действующих лиц в нем.

Вся Академия смаковала мою тайную помолвку с Матиасом Мартазаном. А он был в магических кругах столицы известной личностью, многие его работы по артефакторике широко применялись и приносили реальную пользу. Слухи раскрыли великую тайну: оказывается, сын ректора был тайно влюблен в юную Сафиру Чарх много лет. И ради него она сбежала из-под опеки лорда Чарха в Академию.

Но и здесь два влюбленных сердца не могли воссоединиться, ведь ректор Академии не одобрял выбор своего единственного сына. Не мог его наследник, перспективный артефактор, связать свою жизнь с сиротой, чей дар не получил должного развития. И адептка Чарх, ради будущего счастья с любимым все свои силы направила на учебу и развитие магического потенциала.

Нам с Матиасом, оказывается, пришлось пройти через многие испытания. И тату, полученное Сафирой от Кона Вэдра, было в их числе. Все адептки стали открыто поддерживать меня, и желать удачи в сопротивлении призыву беспринципного семикурсника, пытающегося растоптать чистую любовь.

И мой странный выбор руководителя на практику тоже был связан с Матиасом. Потому что мой жених, как артефактор, хотел, чтобы его изобретения прошли проверку в реальных природных условиях. Практика на горе была самым подходящим местом. Я же, влюбленная всем сердцем, ради Матиаса пошла в группу к выродку, который без артефактов практику не пройдет. Другие адепты и не согласились бы их испытывать в подобных условиях. А у Тимира Найта другого выбора, оказывается, нет, кроме как довериться изобретениям моего жениха.

Отношение адептов в Академии ко мне снова изменилось. Парни перестали набиваться в женихи и ухаживать за мной. У меня появилось довольно обширное свободное пространство, которого мне давно не хватало. Девушки же мало того, что приняли мою сторону в противостоянии с Коном Вэдром, но стали открыто выказывать свое презрение старосте седьмого курса. А это могло сильно испортить мне жизнь.

- Надоело. – Бросив ложку через всю столешницу на пол, сказал Лион. Он, Чмир, Тим и я, уже по привычке завтракали в столовой за одним столом. После того как Тимиру сняли повязку на глазах и руке, у него даже намека на шрам не нашлось. А я очень боялась, что у Тима добавится поводов для самокритики. – Сафира, скажи, все это правда? И ты давно влюблена в сына ректора Мартазана?

Я загадочно промолчала, с тех пор как слухи обо мне и Матиасе заполнили все пространство вокруг меня, моя жизнь стала намного проще. Тиму я однажды ответила на его вопрос о моей несостоявшейся помолвке, и он меня больше не спрашивал о ней. Всем же остальным давать отчет я не была обязана.

- Это бы объяснило отказы Сафиры всем женихам. – Обращаясь только к Лиону, сказал Чмир.

- Ты из-за жирного артефактора отказала моей семье? – У меня спросил Лион, нагнувшись вперед и слегка понизив голос.

- Матиас не жирный, он здоровый. – Уклончиво ответила я.

- А здоровье его прячется под толстым слоем жира. - Заметил Чмир, и они с Лионом довольно рассмеялись. Я посмотрела на Тима, он, после того как магией убрал брызги какао со стола и ложку с пола куда-то перекинул, пил кофе, не поднимая головы от своей чашки.

- Сафира, не топчись по нашему с Чмиром эго. А просто признайся, что мы тебе все-таки нравимся, и отказала ты нам только из-за старой тайной помолвки с доктором Мартазаном. – Громким шепотом попросил Лион.

Они оба, оказывается, были уязвлены моим отказом выйти за них замуж. Хоть как будущая жена я сама по себе их не интересовала. Просто имела счастье неожиданно стать единственной наследницей. Лион вообще часто меня язвой называл. А у Чмира, я как-то слышала, была давно любимая им девушка, на которой он и мечтал жениться, если ее одобрит его семья. Но сам факт, что им отказали, кажется, был обоим неприятен.

- Вы мне и нравитесь, - аккуратно начала я, - немного. – Они оба самодовольно улыбнулись, а Тим бросил на меня быстрый взгляд исподлобья. – Но не как будущие мужья.

Они разочарованно выдохнули.

- Вы хорошие, но не надежные. – Уточнила я для их спокойствия.

Они потребовали объяснений, даже про завтрак и предстоящие пары забыли. А мне не жалко говорить им правду, пусть хоть от кого-нибудь ее услышат.

- Вы не самостоятельные. Зависите от своих семей, рода. Предложение делали не мне, а моему дяде. Следовательно, ничего лично мне никто из вас не обещал. И зачем мне такой муж?

- А сын ректора тебе что-то обещал? – Настороженно спросил Лион

- Так все делают. Нельзя пренебрегать благом рода. – Одновременно с ним заявил Чмир.

- Благо рода? – Переспросила я. – Я на такое благо не согласна. Мой избранник должен любить меня, а не мое имя. И женится на мне, а не на состоянии рода Чарх. И помолвка наша не будет тайной. Он будет приносить мне подарки и цветы открыто, чтоб все видели, как он меня любит. А я не буду стесняться благодарить его страстным поцелуем. Потому что он не оттолкнет меня, сказав, что целоваться неприлично. И все время до свадьбы мы не будем расставаться надолго. Всегда будем радовать друг друга, ходить вместе на прогулки и обмениваться подарками.

Я перестала вслух мечтать, когда заметила впившиеся в меня три пары глаз.