Пахал наш брат, сбивая руки в кровь И светом одержим, он корку клял[120].

Нет, брат, не до света сейчас. Они уже взяли след, а ты и половину забора не покрасил.

Нет никакого света. Пустой бездушный экран. Гард взглянул на старика – тот висел, в изнеможении уронив голову на грудь.

По щеке сползла слеза и смешалась с кровью. Пластина в черепе тупо саднила, но зато прошло ощущение, что голова раздута и вот-вот лопнет. Как и чувство неимоверного могущества. Неожиданно для себя он понял, что скучает по этому чувству. В глубине души хотелось испытать его вновь, ценой любых лишений.

Торопись, Гард.

Да-да. Для Дэвида Брауна он сделал все, что было в его силах. Получилось ли, нет – неизвестно. Быть может, он убил парнишку, и пацан, который наверняка когда-то играл с фигурками из «Звездных войн» и мечтал встретиться с инопланетным мальчиком, как Эллиот из фильма, теперь парит в межзвездном пространстве облачком расщепленных атомов. Этого Гард так и не узнает. Что ж, он взялся за непомерную ношу и тащил ее слишком долго. Чуток надорвался, но дело сделано. А теперь пора идти дальше.

Старик приподнял голову.

Ты знаешь, что с ним, дедуль?

Жив ли он? Нет. Но ты молодец, сынок. Сделал все, что мог. Спасибо тебе. А теперь умоляю тебя, сынок, умоляю…

Все тише и тише. Ментальный голос старика слабел.

Пожалуйста, избавь меня от этого

по долгому светлому коридору и

смотри полки за твоей спиной

Теперь Гарденеру приходилось напрягаться, чтобы разобрать его мысли.

Пожалуйста, ну пожа…

Слабый шепот. Голова старика упала на грудь, жидкие седые волосы парили в зеленом киселе.

Питер задумчиво двигал лапами во сне – наверное, гнался за кроликом, а может, искал любимую Бобби.

Кое-как Гард допрыгал до полок. Они обросли грязью и пылью. На них валялись старые предохранители, стояли кофейные банки с болтами, шайбами, дверными петлями и ключами от каких-то непонятных, давным-давно потерянных замков.

На одной из полок лежал игрушечный бластер с кнопочкой на боку. Наверное, юный владелец нажимал на кнопку, и игрушка улюлюкала на разные голоса, имитируя космическую перестрелку.

На что теперь способна эта вещица?

Да хрен его знает, устало подумал Гарденер. Он уже порядком притомился от всей этой неразберихи.

Может, и притомился, а пистолет все равно за пазуху сунул. Допрыгал до двери, у выхода оглянулся на старика.

Спасибо тебе, друг.

Слабый отклик. Слабее, еще слабее, шорох сухой листвы.

…отсюда, сынок

Да. И тебя, и Питера. Клянусь.

Прыгая на одной ноге, Гард выбрался из сарая и посмотрел вокруг. Никого. Пока удача на его стороне, но искушать судьбу не стоит. Прочь отсюда. Они уже рядом. Гард мысленно ощущал их, касаясь их общего разума. Враги будто слились в единую

(сеть)

Сущность. Они его не слышали – ну или не чувствовали. Пока он находился внутри сарая, в контакте с преобразователем, его разум был будто бы отрезан от внешнего мира. Но скоро, очень скоро они поймут, что он вернулся и вновь на сцене. И пританцовывает, словно обрюзгший и раздавшийся Элвис. Встречайте!

Солнечный свет слепил глаза. В жарком воздухе висел запах гари. Дом Бобби полыхал, точно куча сухого хвороста в очаге. Завороженный зрелищем Гард не увидел, как провалилась часть крыши. Множество искр взвилось в предзакатное небо. Дом занялся ясным пламенем, но преследователи – Дик, Ньют и остальные – пока этого не заметили, ведь дым шел в основном от припаркованных во дворе автомобилей.

Гард на секунду задержался в дверях сарая, передохнул, стоя на здоровой ноге, и, неуклюже прыгая, направился к садовой вертушке. На полпути растянулся в пыли. Падая, вспомнил про космический бластер, который лежал в кармане. На игрушках не бывает предохранителей. И если ненароком спустить курок, от физической оболочки Гарденера мало что останется, он заметно потеряет в весе. Фирменный рецепт похудения от томминокеров. Он извлек из-под ремня детский пистолетик, точно это была живая мина, и продолжил путь на четвереньках. У вертушки он кое-как поднялся на ноги.

В сорока шагах от него провалились остатки крыши. Раскаленными искрами обдало сад и раскинувшийся позади лес. Гард обернулся к сараю и изо всех сил подумал: «Спасибо тебе, друг, выручил».

И будто бы даже услышал ответ – слабый, едва различимый.

Гарденер навел бластер на сарай и спустил курок. Тонкий зеленый луч света, не толще карандашного грифеля, рассек пространство. Что-то зашипело, будто жарящийся бекон запрыгал на сковородке. Зеленый луч плеснул в стену, словно вода из шланга, миг – и доски полыхнули. Теперь Медведь Смоки[121] ко мне не подкопается.

С лазером в руке, обливаясь потом и кровавыми слезами, Гард поскакал к заднему входу. Черчилль бы, пожалуй, одобрил. Воистину: никогда не сдавайтесь. Смешно до слез. Когда «Томкэт» уже был в пределах видимости, челюсти свело очередным зевком и вдруг осенило: а ведь Бобби, сама того не зная, пожалуй, спасла его шкуру. И не «пожалуй», а очень даже вероятно. Вполне возможно, что валиум защитил его от немыслимого по силе заряда преобразователя. И эта горсть таблеток…

В горящем доме загремела канонада – взорвалась очередная самодельная примочка. Гард инстинктивно вжал голову в плечи. Часть дома ракетой стартовала в небо. По счастью, дальняя. Гард проводил ее взглядом и глубоко зевнул.

В небесах парила пишущая машинка Бобби.

Все выше, выше, выше, летучий «Ундервуд» кувырком мчался под облака.

Гард вскочил на ноги и метнулся к «Томкэту». По счастью, ключ торчал в замке зажигания. Намаялся он с ключами в последнее время, хватит на всю оставшуюся жизнь, сколько бы там ни было отмерено.

Кое-как забрался на сиденье. За спиной послышался рев моторов. Преследователи ворвались во двор. Гард не обернулся, каждая минута была на счету. «Томкэт» стоял слишком близко к дому. И если он сейчас же не сорвется с места, спечется, как яблоко.

Он повернул ключ в замке зажигания. Мотор не издал ни звука, но это Гарденера не смущало. Двигатель мягко вибрировал. В доме снова что-то взорвалось. Колючая россыпь искр брызнула во все стороны, обжигая и жаля. Во дворе скапливалось все больше народу. Умы прибывающих были обращены к сараю, мелькали мысли

печеное яблочко

спекся в сарае

сдох, так и есть

И хорошо, пусть пока пребывают в неведении. Новый и улучшенный «Томкэт» двигался бесшумно, с легкостью бойца-ниндзя, и не мог выдать себя рокотом мотора. Срочно линять отсюда. Сад пылал. Гигантские подсолнухи и исполинская кукуруза с огромными несъедобными початками горели ясным пламенем. Благо поперек участка пролегала дорожка, по которой все еще можно было двигаться.

Эй! Тихо! Он позади дома! Живой, подлец!

Гарденер в смятении обернулся: справа, по каменистой площадке, тянувшейся вдоль соседского поля, гнала на мотоцикле Нэнси Восс. За спиной ее развевались заплетенные в косы волосы, глаза горели ведьминским огнем… Жуткая бестия. Впрочем, в сравнении с сестричкой Энн она – сущий ангелок.

За ним! Он здесь! Быстрее!

Ах ты, крыса, подумал Гарденер и навел на нее акустический космобластер.

Их было человек двадцать или тридцать. Эдли и Кайл, Фрэнк Спрюс, Голдены, Розали Скехан, Поп Кудер. Ньют и Дик следили за порядком, замыкая колонну.

Вдруг все разом обернулись на призыв Нэнси.

Сюда! Быстрее сюда! Гаденыш жив! За домом.

Все видели, как она мчится через поле на мотоцикле, галопируя, словно всадник на полном скаку. Жесткие подвески «ямахи» подбрасывали ее вверх и вниз. И тут из-за горящего дома выстрелил тонкий зеленый луч, объяв ее пламенем.

Никто и не заметил, как вдруг снова начала вращаться вертушка.

Стена сарая полыхала. Часть крыши провалилась, подняв в воздух жгучие искры. Одна попала на кучу сального тряпья, и оно живо занялось.