Ну вот и все, можешь распрощаться со своей сенсацией. Нет, ты, конечно, напишешь о ней массу статеек, тебя будут приглашать на каналы, но вот о портрете на обложке «Ньюсуик» и Пулитцеровской премии придется забыть.

Взрослый голос внутри возмущался: перестань глупить. Синица в руках лучше журавля. Любой журналист мечтал бы оказаться на твоем месте.

Впрочем, в свои двадцать четыре Джон Леандро оставался, по сути, зеленым юнцом. И когда Дэвид Брайт решил для себя, что встретил в лице Леандро редкого простофилю, он был не слишком далек от истины. Конечно, неловким выходкам имелось свое объяснение, но объяснения не меняют сути. Джон ощутил себя новичком на бейсбольном поле, который получил чрезвычайно удачную подачу и не использовал ее на все сто. Неплохо, конечно, но от всего сердца хочется крикнуть: «Слушай, бог! Ну почему ты одной рукой даешь, а другой отбираешь?»

До города оставалось не больше мили. Он с легкостью дошел бы туда за пятнадцать минут, но тогда у него не останется воздуха на обратную дорогу, вот в чем беда.

Проклятые кислородные баллоны. Ну что стоило взять не один комплект, а два.

Даже если бы такая мысль и пришла в голову, у тебя все равно не было достаточно наличности, чтобы внести залог за два. Вопрос в другом, Джонни, готов ли ты умереть за свою сенсацию?

Нет, к такому повороту он готов не был. Конечно, ему страстно хотелось попасть на обложку «Ньюсуик», но уж точно не в черной рамке.

Леандро неохотно потащился обратно в сторону Трои. Сделал шагов пятьдесят, как вдруг до него дошло, что он слышит отдаленный гул моторов, причем их там множество.

Что-то явно происходит в противоположной части города.

Ну и пусть происходит. Это теперь для тебя как темная сторона луны.

Опасливо взглянув в сторону леса, он тронулся дальше. Шагов через десять вдруг понял, что слышит еще какой-то звук – низкий, гудящий. Сзади явно что-то приближалось.

Когда Леандро обернулся, у него отвисла челюсть. Июль в Хейвене прошел под знаком технических изобретений. Чуть позже, когда «обращение» вошло в новую фазу, хейвенцы по большей части утратили интерес к подобным вещам. Кое-какие приборы сохранились, странные белые слоны наподобие того, что Гарденер видел в сарае Бобби. Многих из них отправили патрулировать границы города. Надзирала за ними Хейзел Маккриди. Она заседала в собственном офисе в здании городского собрания перед кучей наушников, быстро переключаясь между аппаратами. Ее передергивало от злости при мысли о том, что ее оставили нести вахту, когда вселенское будущее зависит от расклада сил на ферме Бобби. Но вот… кто-то все-таки умудрился проникнуть в город.

Неожиданное происшествие развеяло ее скуку: она с энтузиазмом принялась за нарушителя.

Это был тот самый автомат с кока-колой, который некогда стоял перед магазинчиком Кудера. Леандро встал как вкопанный, не в силах поверить своим глазам. Прямо на него пер лихой красно-белый железный шкаф шести с половиной футов в высоту и четырех в ширину. Он бодренько рассекал воздух в восьми дюймах над землей.

Я попал в рекламу, подумал Леандро. Это какой-то нелепый розыгрыш. Сейчас откроется дверь и из нее выпорхнет О. Джей Симпсон[113].

Это показалось ему смешным, и он расхохотался. Пока Леандро смеялся, он успел отметить про себя, что пропадает отличный кадр. Боже мой, вот оно! Летающий автомат с кока-колой парит над асфальтовой дорогой на краю провинциального городка!

Леандро впопыхах схватил «Никон», а автомат тем временем, жужжа что-то себе под нос, обогнул его, развернулся и вновь полетел на него. Это походило на бред сумасшедшего. Хотите верьте, хотите нет, но на передней стенке автомата читалась надпись крупными буквами: «Настоящее».

Не успев опомниться, Леандро вдруг увидел, что агрегат и не думает замедляться. Он уже мчался на него, здорово прибавив скорость. Что это вообще такое, автомат по продаже напитков? Тот же холодильник. Тяжелый, железный. А эта штуковина рассекала воздух, как самонаводящаяся ракета, и неслась прямым курсом на Леандро.

Какие уж тут съемки! Репортер отпрыгнул влево. Машина со всей силы саданула ему по правой голени, сломав ее. Вспышка боли затмила собой все вокруг. Леандро в золотистом респираторе закричал, упав на живот. Рубашка порвалась. «Никон» подскочил на лямке и с лязгом ударился о каменистую насыпь.

Ах ты, гад! Я четыре сотни выложил за этот фотик!

Дико озираясь, Леандро встал на колени. Рубашка разодрана, на груди кровоточащая рана, нога горит от адской боли.

Автомат дал задний ход и завис в воздухе, поворачиваясь из стороны в сторону наподобие радара. Солнце било в стеклянную дверь. Внутри агрессивного холодильника Леандро заметил баночки с кока-колой и фантой.

И тут гаденыш попер прямо на него, стремительно набирая скорость.

Нашел меня, боже!

Он встал и, прыгая на левой ноге, поспешил к своему авто. Расстояние быстро сокращалось. Автомат устремился к нему, зловеще подвывая лоточком для сдачи.

Пронзительно вскрикнув, Леандро рухнул наземь и откатился. Железная махина просвистела в ладони от него. Он упал на дорогу. Сломанная нога откликнулась резкой болью. Леандро закричал.

Бестия развернулась, подождала немного и, обнаружив цель, вновь пошла в атаку.

Леандро нашарил за поясом пистолет, выхватил его и выпустил четыре пули, едва удерживаясь на коленях. Все пули попали в летучую мишень. От третьего выстрела вдребезги разлетелась стеклянная дверца.

Последнее, что увидел репортер, прежде чем махина рухнула на него всем своим весом – а весила она, ни много ни мало, фунтов шестьсот, – были бутылочки с газировкой. Из отбитых горлышек, в которые попали его пули, брызгала сладкая пена.

Стеклянные «розочки» летели на него со скоростью сорок миль в час.

Мама! – мысленно вскрикнул он и закрыл лицо руками.

Не было смысла теперь переживать о «розочках» с острыми краями и микробах в чизбургере. Жизнь устроена так, что когда на тебя мчится автомат с кока-колой весом в шестьсот фунтов, это – единственное, о чем стоит волноваться.

Гулкий удар, хруст. Лобная часть головы Леандро разбилась вдребезги, как драгоценная ваза династии Мин, которую нечаянно смахнули на пол. В следующую секунду переломился позвоночник. Какое-то время машина тащила за собой безвольное тело, прилипшее к ней, словно крупный жук к ветровому стеклу. Неуклюже вывернутые ноги мотались по дороге, меж них вилась белая ленточка разделительной полосы. Каблуки мокасин обдирались на ходу, вспучиваясь дымящимися резиновыми узелками. Один ботинок слетел с ноги.

Наконец труп отклеился от аппарата и плюхнулся на дорогу.

Автомат по продаже кока-колы заложил обратный курс к Хейвену. Окошко для монет сильно тряхнуло при ударе, и теперь из возвратного лотка на лету сыпались никели, даймы и четвертаки. Они падали и катились в разные стороны, вычерчивая путаные траектории.

Гард даже не сомневался, что рано или поздно Бобби сделает свой ход. Прежняя и неулучшенная Бобби исполнила свой долг перед старым приятелем Джимом Гарденером, который приехал спасать подругу и остался докрашивать забор. Чертовски, надо заметить, странный забор…

По правде говоря, он был уверен, что для него все закончится лебедкой. Тут все просто – ей даже не придется марать руки. Она спокойно поднимется вверх и невзначай забудет отправить назад стропу. Так он и погибнет в одиночестве возле таинственного символа. И никаких угрызений совести из-за того, что милый добрый Гард где-то там один медленно умирает от голода. «Милый добрый Гард» попросту истечет кровью.

Однако все случилось не так. Бобби настояла на том, чтобы он поднялся первым. Встретив ее насмешливый взгляд, Гард понял, что она догадалась о его подозрениях. И для этого даже не требовалось читать мысли.