— И тебе не болеть, Адриано. Есть разговор. И желательно в месте, в котором нет лишних ушей и прослушек.

— В офис езжай. Я до обеда занят, к часу, или лучше давай к полвторого.

— Хорошо. Подъеду.

Улыбнулся и потопал к шлюзу. Через час у меня экзамен по математике. К полудню, наверное, закончу — успею.

…Блин, у меня выпускной и одновременно вступительный экзамен! По одному из обязательных предметов! Результат трёх лет обучения в старшей школе! И он же — тест на грант. А я чем занят? Решаю глобальные вопросы с миллиардами для благотворительных фондов? Какой-то ерундой?

Ой, во входящих текстовка от Сиби. «Брат, я снова подключилась и буду наблюдать. Парни заберут меня после обеда. Удачи тебе, я в тебя верю».

Спасибо, сестрёнка. Я сам в себя не верю. Хоть какая-то поддержка.

Восемьдесят шесть баллов. Всего восемьдесят шесть. Соточка по информационным системам хорошо, но есть предметы, где меня могут банально утопить. Особенно тяжёлое предчувствие в свете открыто озвученных предупреждений. И сказать по правде… Не сильно то и готов к некоторым экзаменам. Так, вершки похватал. А когда бы готовился? И если математика такая наука, которую можно учить в любом состоянии, в любом настроении, то ту же историю латиноамериканской литературы… Б-р-р-р-р! Тут я плаваю, и признаю это.

Пауза между информатикой и математикой получилась маленькая… Но это, впрочем, понятно. Математику ты или знаешь, или нет, учи-не учи, надо было год заниматься. Точнее последние три. А следующий экзамен — история литературы — предмет творческий, и на него дали аж три дня.

Теперь я не тратил время на заливание горя в кабаке «У старого Хезуса», где, оказывается, меня помнят со времён первого убийства. Да-да, вспомнили, бармен, по лицу увидел. И охранник тоже. Хоть вслух и не сказали. Сегодня после экзамена я честно не учил потому, что занимался бизнес-планами. То есть снова делами сугубо личными, ибо рефлексия по поводу украденного ребёнка — проблема личная, как ни крути.

Адриано опоздал на полчаса, но меня напоили крепким кофе в рекреационном зале недалеко от приёмной, симпатичная такая девочка в жёстком мини, и я не обиделся. Наоборот, потратил время с пользой, изучая творчество Энрике Мартинеса и «Серебряный век» континентальной поэзии. Всего не проштудировал, не успел, но отчего-то не огорчился.

Говорили в его кабинете — том самом, где он давал материалы Сиби, когда я задержался.

— Ну-ну, Шимановский, рассказывай. Чего на этот раз припёрся? Что-то ты зачастил, — картинно покачал он головой, демонстрируя радость общения.

— И тебе не болеть, — парировал я его же тоном. Присели. Я развалился в кресле и решил не тянуть с «погодой в Рио».

— Хочу предложить тебе участие в одном проекте. Лично тебе, хотя клан свой, если захочешь, можешь подключить. Не то, что участие долевое, проект хоть планируется с прибылью в финансовом смысле, но в отличие от всех бизнес-проектов, изначально не заточен на получение собственно прибыли.

— Считай, заинтриговал. Слушаю… — улыбнулся он.

И я вывалил на него всё то дерьмо, которое лопатил эти два дня. С примерами некоторых случаев из прошлой работы кабальеро плаща и гитары.

Сказать, что он обалдел — ничего не сказать. Наконец Адриано смог собрать мысли в кучу, подобрать челюсть и выдавить:

— Шимановский, я всегда говорил, что ты — отличный сказочник. Никогда этого не отрицал. И сейчас у тебя просто суперсказка! Но вопрос, почему ты говоришь это МНЕ? Каким боком хочешь подписать на это МЕНЯ?

Искреннее недоумение в голосе и непонимание на лице.

— А подумать не бывает? — ехидно ухмыльнулся я.

— А в ухо? Хотя нет, я с тобой не справлюсь. Тогда… А не покатиться ли тебе к чёрту? — «озарило» его. — У меня и так мало времени, Шимановский.

— То есть ты хочешь сказать, у тебя нет врагов среди этого олигархического отродья? — зашёл я с козырей. — Ты хочешь сказать, что тебя, незаконнорожденного в ИХ понимании, полукровку в ИХ понимании, наполовину быдлянина, никогда никто не обижал? Не унижал? Ты хочешь сказать, что очутился в сраной школе генерала Хуареса, которая считается элитной, но элитной именно что для быдлян? Ты там оказался просто «по приколу», нравится тебе с безродными учиться? Так?

Кулаки Адриано зло сжались. Аж покраснел. Но взял себя в руки и выдавил:

— Продолжай.

Я подался вперёд и широко распахнул глаза. Прошептал, хотя более точно будет прошипел:

— Месть! А предлагаю тебе месть, Андрюша! То блюдо, которое едят только холодным, иначе не почувствуешь вкуса. Вонзить в спину стилет тому, кто кричал гадости тебе в спину, да ещё при девчонках. Кто дружной компанией выродков избивал тебя, поймав в углу элитной школы одного, зная, что ничего им за это не будет. Кто на приёмах в обществе бросал тебе обидные намёки чуть ли не открытым текстом, и все прекрасно понимали их и улыбались. Ты не хочешь наказать их? Не хочешь отомстить?

Что ж, Андрюша, я в тебе разочаровался. Думал, ты крутой чувак, у тебя были для этого предпосылки… Но люди ошибаются, видимо, и я ошибся. — Я поднялся, поправляя пиджак. — Пойду, наверное.

— Быстро сел! — рявкнул он и тоже подался вперёд. Глаза его засияли светом сверхновых. — Хорошо, Шимановский. Ты та ещё тварь, но убеждаюсь, что с тобой не только можно, но и приятно работать. А теперь давай пройдёмся по плану с подробностями?

Гортензия слушала внимательно. К ней я на радостях заехал в клуб, сидели в её кабинете. Прихватил с собой букет цветов, небольшой тортик и вина. Вино относительно уровня принцессы так себе, но я сейчас на мели — на что хватило. Заодно и отпраздновали сдачу первого настоящего экзамена. Какое-то время после изложения плана говорили ни о чём, она параллельно думала. Затем прямо спросила:

— Хуан, ты нормальный?

Пожал плечами.

— Нет. И ты всегда это знала.

Озадачил. Снова задумалась. Наконец, сказала:

— У меня есть шанс тебя отговорить?

— Да. Но тебе придётся стать чемпионом мира в полутяжёлом весе среди славословов и искателей аргументов. И то не факт, что получится.

— Ты понимаешь, что тебя просто убьют? Грохнут. — Она говорила ровным голосом — само спокойствие, но я чувствовал в её душе бурю. — И ни Веласкесы, ни я, ни Ноговицын — никто не поможет.

— Да. — Кивнул. — А потому сразу, первым же делом сказал — будем бить на упреждение. Выбирать цель, которая не согласится, и чтобы её можно было уничтожить. По силам. И бить будем так, чтобы каждая собака видела, наши оппоненты НЕПРАВЫ. Это должна быть мощнейшая информационная атака…

— Которую тебе ни Лоран, ни Флавий не обеспечат. Кланы прикрикнут — и они не станут давать в эфир ничего порочащего честь кого-то из их сословия.

Я отпил глоток… И правда вино — дрянь.

— Да и к чёрту. Сарафанное радио пока наше. Мы — «Цитадель». У нас — «Хроника борьбы за справедливость». И как «Цитадель» мы выходим на новый, истинно стоящий уровень, ради которого всё и затевалось. Не думали же они, жители Венеры, что эта заготовка лишь для того, чтобы разворошить муравейник с какими-то нациками? Нет, это была лишь ступень к настоящей вершине. Теперь мы будем говорить правду о тех, кто управляет этой планетой. Самую неприглядную, какая может быть. И бить первыми тех, кто захочет ударить по нам.

— Вас сметут! — отрезала она.

— Только при условии отсутствия внятной крыши. И именно поэтому я приехал К ТЕБЕ. Я не просто предлагаю долевое участие в мутном проекте для прикрытия. Я хочу, чтобы ты ЛИЧНО занималась юридическими вопросами. Торговала лицом — то есть ходила к сеньорам, как дипломат, «хороший гвардеец». А за твоей спиной будет «плохой гвардеец», на случай, если вы не договоритесь. И видя перед собой представительниц имперского дома…

— Сволочь! — констатировала она. — Прикрыться бедной ссыльной дочерью императора. Точно сволочь. — Глаза её довольно заблестели. — Хорошо, убедил, я готова выслушать подробности. Дальше что?