Меня пробирает дрожь, сердце колотится в груди.

Он не выглядит счастливым.

— Тристан, — огрызается Ксандер. — Вас всегда приводит смерть, не так ли?

Шаги Тристана тяжелые, его длинный черный пиджак развевается позади него, когда он пересекает комнату. Глаза Ксандера расширяются, и он отступает назад, пока не натыкается на край стола.

Быстрая, как вспышка, рука Тристана вырывается и хватает Ксандера за лицо так, что его щеки вминаются, очки криво ползут на лоб.

— Тристан, пожалуйста, — вздыхает Майкл, потирая лицо руками.

Его челюсть напрягается, когда он поднимает Ксандера, пока пальцы его ног не начинают целовать землю.

У меня зарождается беспокойство за кузена, но я настолько удивлена энергией, излучаемой принцем, что застываю на месте, пьянящее чувство пронизывает меня, когда он доминирует над всеми остальными мужчинами в комнате, просто находясь в ней.

Мой взгляд прослеживает кольца на его пальцах, переходит на толстые вены на его руке. Мои бедра сжимаются, когда я вспоминаю, как эта же рука погружалась между моих ног, когда десятки людей наблюдали за этим, ничего не подозревая.

Я жалею, что не воспользовалась возможностью почувствовать, как сильно я повлияла на него, когда у меня был шанс.

— В нашем доме только что отравили члена семьи, а ты всё ещё говоришь со мной так, будто я не могу разрезать твое тело на куски и скормить их шавкам на ужин, — шипит Тристан.

От его слов на меня накатывает тошнота.

— Я бы не советовал, Ваше Высочество, — заикается Ксандер, морщась, когда хватка Тристана крепнет. — Я был бы с запашком, совсем не аппетитное блюдо.

Принц усмехается, роняя Ксандера на землю, и я бросаюсь к нему, приседаю рядом и помогаю ему встать.

— Ведите себя цивилизованно, — огрызаюсь я, глядя на Тристана.

Его глаза бушуют, как дикая буря, все его игривые шутки исчезли, как будто я придумала их в своей голове. Мое сердце бьется о ребра, когда я выдерживаю его взгляд, и впервые я понимаю, почему они его боятся. Предупреждения моего дяди звучат в моем мозгу.

«Принц со шрамом не в себе, Сара. Держись от него подальше, пока не будет крайней необходимости, ты поняла?»

— Откуда ты знаешь, что это был яд? — спрашивает Майкл.

— Потому что я не идиот, — Тристан разрывает нашу связь и поворачивается к брату. — Разве ты не видел конвульсии? Борьбу за дыхание? Быструю и мучительную смерть?

Майкл втягивает воздух.

— Он умер?

Тристан усмехается, звук раздается глубоко в его груди.

— Гиены, — шипит Ксандер.

Мои брови поднимаются к линии волос, раздражение от отвратительного названия просачивается сквозь мои поры. Я понимаю, чего он добивается: свалить убийство на мятежников. Это не входило в планы, но я вижу привлекательность использования их в качестве козлов отпущения, чтобы помочь нам спрятаться на виду у всех. Тем не менее, мысль о том, что могут пострадать невинные люди, давит мне на грудь, до дрожи в ногах. Надеюсь, я смогу закончить работу до того, как до этого дойдет дело.

Майкл хрипит.

— Здесь? В замке?

— Они и раньше могли пробраться в замок, — говорю я. — Так ли уж надуманно полагать, что они могут сделать это снова?

Тристан прислонился к стене, мышцы его челюсти то напрягаются, то расслабляются. Он вытаскивает косяк из-за уха и проводит им по бантику амура на губах, прежде чем сунуть его в рот, и, хотя сейчас не подходящее время и не подходящая реакция, мой живот напрягается, желание зарождается между ног.

После нашей ночи под звездами я не уверена, что когда-нибудь буду смотреть на курение как прежде.

Он достает спичку из кармана, несколько выбившихся прядей его черных волос спадают на шрам, когда он наклоняется вперед, чтобы зажечь конец; пламя заставляет его черты лица светиться теплым оранжевым оттенком. Его глаза вспыхивают, когда он смотрит на меня, и он выпрямляется, позволяя огню раскалить деревянную палку до тех пор, пока, я уверена, она не касается его кожи.

Но он даже не вздрагивает. Даже не шевелится.

Я сглатываю, утонув в его взгляде, как в зыбучем песке. Он ухмыляется, дым вытекает изо рта и вьется в воздухе.

— Неважно, сейчас с этим ничего не поделаешь, — говорит Ксандер, выводя меня из оцепенения.

Моя грудь вздымается, когда я отворачиваюсь.

Майкл ходит взад-вперед, его взгляд скачет от одной стены к другой, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, рассматривая его, задаваясь вопросом, почему он выглядит таким беспокойным; когда несколько недель назад у его ног валялась чья-то отрубленная голова, его это не заботило.

— Не волнуйтесь, — продолжает Ксандер. — Я обо всем позабочусь.

29. Тристан

— Думаете, это мятежник? — говорит Эдвард, поправляя манжету своего мундира. — Кто-то, кто стал беспокойным и взял дело в свои руки?

Укол ярости пронзает мою грудь при мысли о мятежнике, не подчиняющемся мне, и я смотрю на Эдварда, недоверие проносится в моем сознании.

— Зачем кому-то желать себе мучительной смерти от моих рук? — спрашиваю я. — Они должны понимать, что их ждет именно это.

Он кивает, потирая щетину на челюсти.

— Может Александр? Эта жалкая птичка?

— Думаю, что на данный момент все под подозрением.

Я поднимаюсь со своего места, прохожу в угол комнаты Эдварда и смотрю в зеркало, расположенное на комоде.

— Даже леди Беатро?

Оборонительная реакция обрушивается на меня, как бетонная стена, раскалывая своим напором мой фундамент. Я поворачиваюсь к нему лицом, наклоняя голову.

— Если ты хочешь меня о чем-то спросить, Эдвард, сделай это. Я не выношу игры в угадайку.

Он сглатывает, поднимая плечо.

— Я ничего не имею в виду… но она действительно привлекательная женщина.

Я сжимаю челюсть, подавляя желание отрезать ему язык за то, что он говорит о ней так, как будто у него есть на это право. Как будто он имеет хоть какое-то представление о том, насколько она разрушительно красива.

— Она принадлежит моему брату.

Он смотрит на меня сбоку, пока стоит рядом со мной у зеркала.

— И все же Вы предупредили мятежников не трогать ее.

Я вздыхаю, уставая от его линии вопросов.

— Я буду тем, кто убьет её, Эдвард. Желательно, пока за этим будет наблюдать Майкл.

Я вспоминаю ужин, когда она прикоснулась к моему члену, а затем вложила те же пальцы в руку Майкла, улыбаясь ему так, словно он был ее миром.

Внезапная мысль ударяет меня, как резкая пощечина.

Что, если это она виновна в смерти Такана?

Она всегда прокрадывается туда, где ей не место, к её бедру прикреплены ножи, она играет роль заботливой королевской особы, хотя я точно знаю, что она — змея с серебряным языком.

Она также сидела рядом с лордом Таканом на банкете.

Я выдыхаю воздух, когда кусочки головоломки складываются в единое целое, и холодная струйка расслабления проскальзывает по моим внутренностям от осознания этого.

Конечно, это была она.

Моя маленькая лгунья.

Я ожидаю появления гнева, но вместо этого я возбуждаюсь, радуясь тому, что если это она, то это делает ее гораздо более подлой, чем я думал. Мне хочется надавить на неё, посмотреть, как далеко она зайдет, пока не сломается.

Мой член оживает от ее коварных поступков, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу, сдерживая стон, понимая, что она стала еще более привлекательной для меня, чем уже была.

Я поправляю свой черный жилет, затем иду к своему черному фраку, брошенному на стул, поднимаю его и продеваю руки в рукава.

— Это ничего не меняет в наших планах, — говорю я Эдварду, лукавая ухмылка ползет по моему лицу. — С тем же успехом можно сделать сегодняшний вечер акцией «два по цене одного».

———