— Хм, жаль, — она берет свой чай, долго вертит ложку в жидкости, прежде чем стукнуть ею о край чашки, издавая резкий звон.
— Оба моих мальчика тоже потеряли отца, — она качает головой. — Но, конечно, Вы уже знаете об этом.
Я киваю, сцепив пальцы на коленях.
— Это был действительно знаменательный день, когда мы узнали о смерти короля Майкла.
— Мы все еще скорбим, — вздыхает она.
— Да, — вклинивается Тристан. — Трагично. Если ты хочешь снова зациклиться на своем муже, мама, то, конечно, давай продолжим наш прежний разговор.
Мое сердце замирает при звуке его голоса, и любопытство прокладывает себе путь через мое сердце, пока я смотрю туда-сюда между ними. Он говорит с ней так, словно не может даже смотреть на неё, что так отличается от всего, что я узнала о них за эти годы.
Я всегда думала, что семья Фааса — это сплоченная единица, преданная друг другу до самого горького конца. И хотя я знала, что король и его брат не ладят друг с другом, я никогда не думала, что это распространяется и на вдовствующую королеву.
Не то чтобы это имело значение. Чтобы положить конец правлению Фааса, я должна уничтожить их всех.
— Тристан, ты можешь идти, — говорит его мать.
Снова повернувшись к нему, я улыбаюсь.
— Да, в Вас нет никакой необходимости.
Он ухмыляется, выпрямляется у стены и идет к нам. Он одет во все черное, как обычно, его пиджак скрывает татуировки, которые мне так хочется увидеть, хотя я убеждаю себя, что это для того, чтобы полюбоваться его искусством.
— Как я могу, когда разговор только что стал таким интересным? — спрашивает он, опускаясь рядом со мной на диван. — Думаю, я бы предпочел остаться.
— Пожалуйста, не надо, — отвечаю я, хотя в моих словах нет особой убежденности.
Он цыкает, звук проносится по воздуху и касается моей кожи так же уверенно, как если бы он прикасался ко мне руками. Его ноги широко раздвигаются, и он перекидывает руку через спинку дивана, кончики его пальцев танцуют в опасной близости от моего плеча.
Мое тело напрягается, мышцы натягиваются, когда я наклоняюсь в сторону, чтобы ни одна частичка меня не касалась его.
Он мешает сосредоточиться, хотя, возможно, это и есть его цель. Я убеждена, что ему нравится смотреть, как я извиваюсь.
Раздражает.
— И скажите мне, мисс Беатро, — продолжает вдовствующая королева. — Как получилось, что дама без отца может так хорошо держаться в вежливом обществе?
Моя грудь трещит от ее слов, но я не даю реакции отразиться на моем лице.
— Полагаю, так же, как это делает овдовевшая королева. С тяжелым сердцем и сильным чувством собственного достоинства.
— Хм, — ее глаза скользят по моему телу, прежде чем снова встретиться с моим взглядом. — Обязанности королевы намного выше, чем обязанности осиротевшего ребенка.
Желание протянуть руку и задушить ее становится настолько сильным, что мне приходится сцепить пальцы на коленях.
— Тогда я с нетерпением жду, когда стану королевой, — провожу ладонями по своей юбке. — Вам нравится?
Она наклоняет голову.
— О, — я смеюсь. — Мне любопытно, нравится ли Вам, что у вас больше нет этих обязанностей? Я уверена, что Вы благодарны за то, что можете доживать свои дни в коттедже в глуши, не имея никаких обязательств.
Она напрягается, ее взгляд сузился.
— Звучит очень расслабляюще, — продолжаю я. — Может быть, когда-нибудь, после того как я выйду замуж за Вашего сына, мы сможем навестить Вас, и я смогу развеять Ваши сомнения, показав Вам все способы, которыми я улучшила фундамент, который Вы пытались построить.
Она опускает чашку с чаем, жидкость плещется по бокам, когда она поворачивается, чтобы взглянуть на свою даму в углу.
Мурашки пробегают по моему позвоночнику, когда я чувствую нежное прикосновение к затылку, и я втягиваю воздух, мои внутренности сжимаются сильнее, чем раньше.
Тристан прикасается ко мне, кончики его пальцев скользят по моей коже, заставляя мурашки бежать по всему телу. Паника от того, что его мать увидит, смешивается с трепетом от прикосновений, и вместо того, чтобы отстраниться, я прижимаюсь к нему, мой живот подпрыгивает и переворачивается, пока не оседает рядом с моим колотящимся сердцем.
Я не осмеливаюсь посмотреть в его сторону, но чувствую, что он наблюдает.
И я не должна наслаждаться этим, но именно это я и делаю.
27. Тристан
Чтобы плести магию из слов, требуется мастерство и точность, и это то, что я обнаружил в раннем возрасте. Даже будучи ребенком, я мог обманывать людей, заставляя их думать, что мои идеи — это их идеи, поэтому я потратил годы на оттачивание этого ремесла, пока я не научился посылать людей а ад так, что они наслаждались дорогой.
Вот почему видеть, как леди Беатро противостоит моей матери, используя ту же тактику, было упоительно.
Она волевая. Она — огонь.
Она — дьявол, изображающий змею, убеждающий людей съесть яблоко.
Ma petite menteuse... Моя маленькая лгунья.
Это то, что нужно для королевы. Нельзя, чтобы королевствами правила наивная, невинная девушка.
Но мысль о том, что она будет на стороне моего брата, когда оказывается, что она так ценна, заставляет желчь подступать к горлу. Насилие бурлит в моих жилах, побуждая меня убить его сейчас же и украсть ее для себя.
Через две недели мой брат и все, кто ему помогает, падут, а я займу место законного наследника престола. Но иметь королеву никогда не входило в мои планы.
— Готов? — спрашиваю я Эдварда, глядя на него, пока мы идем в банкетный зал. Ропот становится громче с каждым шагом, проникая сквозь стены, и я улыбаюсь, возбужденная энергия гудит под моей кожей.
— В конце концов, все получится, — он улыбается.
— Конечно, получится, — говорю я. — Неудачи не в моей крови.
Он ухмыляется.
— Технически, у твоего брата такая же кровь.
— К сожалению, это правда, — я гримасничаю. — Полагаю, мне придется выкачать из него все до капли.
Эдвард смеётся, когда мы подходим к дверям из темного дерева, темно-серые металлические петли скрипят, когда он толкает их, и мы заходим внутрь.
Внимание людей покрывает мою кожу, наполняя меня силой, пока я питаюсь их энергией.
Банкетный зал утопает в черном и золотом, наш семейный флаг развевается высоко над нашими головами, длинные столы, покрытые белыми скатертями, стоят вдоль стен. Самый большой из них расположен перпендикулярно остальным на возвышении, прямо над залом, и мой брат сидит в центре, окружённый его будущей невестой и нашей матерью; его советники занимают остальные места.
У меня сжимается живот, когда я оглядываю лица всех людей, которые стоят на моем пути. Людей, которые никогда не оказывали мне того уважения, которое они оказывают Майклу, хотя он ничего не сделал, чтобы заслужить его.
Головы поворачиваются, когда я прохожу по каменным проходам, мои сапоги стучат по полу и отражаются от высоких потолков.
— Принц со шрамом, — пробормотал кто-то.
Когда-то эта фраза глубоко задевала меня, но теперь я использую ее как топливо, зная, что скоро любой, кто осмелится говорить против меня, будет вынужден молить о покаянии у моих ног.
Брат пока не замечает меня, погруженный в беседу с матерью и Ксандером, но моя Лань — совсем другое дело. Опасное тепло ползет по моим внутренностям, зная, что, хотя все празднуют ее и Майкла, именно на меня она смотрит.
Эдвард проходит к одному из боковых столиков, занимает место рядом с другими высокопоставленными военными и погружается в беседу. Важно, чтобы было много свидетелей, которые подтвердят, что мы были здесь.
Я прекращаю идти, когда достигаю платформы, раскачиваюсь на каблуках, не сводя взгляда с леди Беатро. Она наклоняет голову, нахмурив брови, и я ухмыляюсь, проводя языком по нижней губе. Она ерзает на своем сиденье.
