Потап понял, что сейчас произнесёт жена, покрылся краской вместо неё и, опередив, гневно сказал:

— Ангел, ты уже пьяна. И это твои дочери.

— О, ага. — Анжелика взяла мужа за ладонь и потянула. Потап приподнялся и вытянулся в рост. — Скорее пошли. Мы не были вместе — вечность.

— Анжела! — крикнул Потап. — Римма погибла!

— А… — Анжелика прижала пальцы ко лбу, силясь что-то вспомнить. — Да. Забыла тебе сказать. Римма умерла.

С широко раскрытым ртом Потап тяжело осел на стул. Он не спросил, откуда она знает. Она никак не могла знать, если только полицейские не сообщили или Даниил: а они точно не сообщали! То, кто же, чёрт побери?! Потап, недоумевая, покачал головой и спросил у Макс, как дела у Лады. Падчерица испуганно вытаращила глаза и повела нервно плечом.

— Не знаю, — ответила она с опозданием. — Мы вчера не общались. Всё пробую дозвониться до Жеки или Рэфы.

Анжела уже потеряла интерес к мужу, отрешёнными глазами поймала в фокус графин с водкой и улыбнулась. И Потап подумал, что сейчас жена напоминает зомби, только не тех, что зовут живыми мертвецами, а тех, кто живёт под влиянием чужих сил, типа Вуду.

— Максим. — Потап выдержал паузу, не в силах оторвать взгляда от красоты падчерицы. Вновь он увидел на её лице змеиную блудливую ухмылку. — Нужно выкинуть фигурку Геббельса.

— А! — Макс озорно повела глазами. — А его уже не было. И я думала, что больше не увижу. А вечером, когда приехала… Мы с родителями искали Жеку… Так вот, бюстик оказался на месте. Не знаю, зачем Профессор трогает мои вещи. Уверена, он сначала выкинул моего Геблера, а потом почему-то вернул на место. Наверное, испугался, что закачу скандал.

— Альберт, что, вчера заходил? — яростно прошептал Потап, на скулах вздулись желваки, взор метнулся в сторону жены. Анжелика нервно задрожала ресницами и опустила глаза, на лице появилось странное смущение. Она запрокинула голову и выпила очередную рюмку водки.

Кто-то очень громко протопал в прихожей. Настолько громко что нереально, разве что шаги из-под динозавра.

— Прислуга? — спросил Потап.

— Сегодня никого нет, — ответила Анжела.

Диана широко раскрыла глаза и установила взгляд в одну точку, прокручивая перед собой указательным пальцем. Потап посмотрел на выбитые стёкла правой стороны дверей кухни и трещину по стене от дверного проёма. Он прижал указательный палец к губам, и медленно прошептал вопрос:

— Стук… В дверь?

Гробовая тишина продержалась тринадцать ударов сердец.

Невероятной мощи удар выбил входную дверь вместе с коробкой и кирпичами. Диана, Максим и Анжела завизжали, казалось, небо рухнуло на землю и сейчас всех придавит. Потап уловил угловым зрением в окно, как дверь, словно параплан парило по воздуху и упала на забор возле ворот.

— Оставайтесь здесь! — крикнул Потап и на мгновение замер, почувствовал небывалое облегчение, безмятежность, словно с шеи сняли непомерный груз. Великое спокойствие окутало его. Он закрыл глаза, почему-то захотелось заплакать. Нехотя он взял с резательной доски нож, прошептал:

— Оставайтесь. — И вышел из кухни.

Но после нахлынувшего умиротворения, в сердца заползла ещё большая тревога.

1

Богдан вытащил из ящика шифоньера чистые трусы и надел. Голова немного болела после вчерашних излишеств: за сутки поглотил литров десять вин и килограмм пять шашлыков. Живот надут как бочка. «Надо завязывать с пьянкой. Лето едва началось, а уже успел накачаться три раза». Богдан подошёл к зеркалу. Мышцы ещё приличные, но всё-таки пора возвращаться в спортзал, а то не заметишь, как обрюзгнешь. И потом тяжелее будет исправлять: сжигать жир, накачивать мускулатуру, заставлять сердце биться в радостном ритме. Сдуру вчера выкурил пару пачек сигарет. Во рту — макаки срать сходили. Часы «Ролекс» налезли на волосатое запястье, щёлкнул замок браслета.

— Да-а… — Богдан расставил ноги и упёр ладони в бока. — Пока ещё бабам могу нравиться, если пузо малость подобрать. Не, ну с моими деньгами я буду нравиться им вечность. Даже когда в штаны класть буду жидким сиром. Только пивка бутылку опустошу и буду вновь на коне. — Богдан опомнился, что произносит вслух, и прижал ладонью рот. Анита могла услышать. Хотя, когда она его останавливала. А если что-то не нравится — шмотки в руки и на выход.

Тук-тук-тук-тук.

Богдан прислушался: «Дятел?»

Тук-тук… Бум! Бум!

«Какая дубина всё утро стучит по стенам?» Богдан обернулся на часы над своим рабочим столом. Два! Ого! Анита не разбудила, есть не зовёт. Богдан ещё раз посмотрел на своё отражение, решил, что завтра вечером, как приедет с фирмы, обязательно пойдёт в фитнес-зал, сгонит на тренажёрах немного жирку, а ещё лучше штангу потягает — любимые жимы от груди и приседания.

БУМ! БУМ!

— Да кто?.. Анита! Кто там в двери щемится?! Посмотри!

Во входную дверь злобно саданули, а потом затрещало дерево — ощущение, что дверь выдавливают бульдозером.

— Сейчас возьму ружьё, выйду и башку разнесу! — Богдан подумал, что странно — неслышно жену. Сжав зубы, он собирался выйти на крыльцо и проломить «вероломщику» голову, ещё лучше прострелить — частная собственность! — но, кажется, стихло, а голова заболела сильнее. Поэтому нужно сначала выпить аспирин, опустошить пару банок пива из холодильника и потом уже…

Что-то шумно пробежало по крыше и выломало черепицу.

В бешенстве Богдан подбежал к сейфу, вытащил ружьё «Беретта», успел заметить записку на прикроватной тумбочке и босой выскочил во двор.

Несколько раз он обошёл периметр двора, ладонью прикрывая глаза от палящего солнца, высматривал злоумышленника на крыше и повреждения. Лишь слабый ветерок лизал красную черепицу, и раз упала засохшая шишка с высокого кедра. И никого. Но выломанный кусок керамики валялся в цветах бетонной вазы при входе на ступени крыльца.

— Эй! Ты, там, на облаках! Хочешь сказать, что это дятел выдолбил мне кусок черепицы и свалил? — Богдан прищурил глаза, пытался взглянуть на безоблачное небо. — Вот и у меня нет ответов. И знаешь что?.. У тебя ни хрена никогда не бывает для нас ответов. Ни хрена!.. Никогда!.. Какого ты тогда там засел? — Богдан выстрелил в небо и, согнувшись, внимательно всмотрелся: попал-не-попал? — Да ни черта не попал. — Он издал смешок. — Запрятался там, хрен с два увидишь. — Довольный собой и тем, что никто не собирался его грабить и убивать, Богдан вернулся в дом. Прямиком направился к холодильнику и залпом опустошил две банки турецкого пива. Смачно отрыгнул, повеселел. И захотел жаркой любви с женой. Да такой, чтоб слишком жгучей. А вроде как — поднадоела. В последнее время только и делали — как кролики. Эх, всё же жизнь прекрасна!

— Анита!

Глаза Богдана пробежались по строчкам на оранжевом листке: «Любимый, до тебя не дозвонилась, уехала на два дня к маме. Целую. Твоя…»

— Твоя. — Богдан сел на кресло. — Твоя… — Он хохотнул. — А может, уже не твоя? — Богдан взял из блюдца кусок сыра и призадумался. За последний месяц Анита едет в свой «захалуйскодрищенск» третий раз. До этого не была три года. Или почти четыре.

Богдан вдавился в воспоминания.

Несколько лет назад он открывал сеть магазинов — универсамы в разных областях России. В одном из Сибирских городов, определив место под стройку и заключив договор купли-продажи участка со снесением двухэтажного дома — нужно было ещё куда-то выгнать жильцов, — Богдан посетил местный ресторанчик. Жара на улице под тридцать пять, а система охлаждения или кондиционирования ни грёбаного карлика не работала. Он набил пузо до отвала — любил плотно и вкусно поесть, — вышел на улицу, истекая потом после безумной духоты полуподвального помещения. Солнце ударило кулаком пекла: вот ещё не хватало получить тепловой удар. Дешёвая «копейка» газанула перед носом так, что можно писать петиции о пересмотре названия «газовая камера». Богдан выругался и достал из кармана брюк мобильный телефон, проводил звериным взглядом «драный раритет»: взять бы гранатомёт и заслать во вдогонку пару сотен ракет. Чтобы узнать, где можно искупаться, Богдан пальцами быстро пробежался по кнопкам, набрал номер француза Сержа, полгода, шныряющему по России за компанию. Правда, француз странный, больше на араба похож. Богдан расчихался, догнал взглядом почти исчезнувший зад белой «копейки» и послал мысленно эскадрилью вертолётов — «крокодилов», «чёрных акул» и «аллигаторов» с их «птурсами», «нурсами», пушками и пулемётами. И чёрта с два — ещё бы арендовал у пиндосов кучу «апач» и в придачу все их базы с ядерными боеголовками. Чих не переставал, из носа потекло. Богдан прохаживался по тротуару перед входом в ресторан, изнывал от жары, прижимал трубку к уху: лягушатник не отвечал.