Максим покраснела:

— Меня мама хранит.

Жека её не слушал.

— Знаешь, как раньше было у наших предков?.. Ты слышала про закон Рита?.. Слышала, я тебе рассказывал. Подобный закон был у всех народов, а не только у националистов, или нацистов, или ещё как там, как привязывают сейчас ярлыки, если ты радеешь за собственный народ. Про это написано даже в библии, а если учесть, что полмира убивается под этой книгой… Там был такой персонаж, сын Иуды, второй сын — Онан…

Буян хохотнул.

— Заткнись! — прикрикнул на него Жизз. — А первый сын у него женился и внезапно умер, не оставив наследства. И сказал Иуда Онану — войди к жене брата твоего, женись на ней, как деверь, и восстанови семя брату твоему. Вот где законы телегонии. Онан знал, что семя будет не ему, а потому, когда входил к жене брата своего, изливал на землю, чтобы не дать семени брату своему. Сечёшь фишку. Ни хрена он не занимался онанизмом, как его охаяли и назвали дрочево его именем. Он понимал, что образ первого брата записан в… там… у его жены. И ребёнок возьмёт всё от брата, образ духа и крови, первого мужчины его женщины. Это не понравилось богу, и он убил его. Онан выступил против нарушения Небесных Законов Р-И-Т-А, за это и пострадал. А если учесть, что всевышний бог — есть всепронизывающая информация, а библия, как многие считают, величайшая книга, то там неопровержимо прописана — истина. — Жизз разгорячился и обратился к Максим. — Так вот хочу спросить… Ты придерживаешься таких правил? А? Как один сказал… хочешь убить народ, то испогань их женщин. Испогань их сознание, мировоззрение, дай свободу… Свободу извращённым и развращённым сексом. И он не идиот. Он гений. Злой, но гений. А потом подбирай их детей и взращивай как собственное зерно и направляй против них самих. Я тебе говорил, что будет… — с угрозой в голосе произнёс Жизз.

— Ты дурак?.. — вытаращила глаза Макс.

— Что, наизусть выучил? — спросил Борис. — Правда, я ни хера не понял.

— Я сто раз прочитывал и каждый раз офигевал той истине, что прописана про каждую национальность. Нельзя смешивать народ с другим, как нельзя мешать семя с чужеродным. Отсюда и эта генная вся хрень, которая не может родить себя. Потом ты жрёшь и сам не можешь породить. А каждый народ — уникален.

— И всё равно, ни черта я не понял. Дрочить… Рита… Что за Рита? Кто такая? — заявил Буян. — А ты, что… Когда… Ты библию читаешь? Дожил…

— Умные люди указали.

— Не знаю… Мне и одному не плохо, — возразил Борис. — Обойдусь без спиногрызов. Лишь бы стоял и бабки были. И мотоцикл.

— А я не обойдусь, — ответил Жизз. — Как муравьи под ломехузами ползаете. Вырывать такой муравейник нужно с корнем. Оставить лишь разумных и сильных, десять процентов, а то и меньше.

— И хитрых, — добавил Буян.

— На хрен ваших хитрых, снова обманут, — засмеялся Жека.

— Ненавижу умных, — наклонившись, сказала Лада в ухо Максим.

— Я тебе не принадлежу, — заявила Макс. — В своих фантазиях ты можешь себя даже трахнуть. А теперь успокойся, и поехали на озёра. А то мертвецы поймут, что неправильно жили и с горечи повесятся. Потом на кладбище не приедешь потусить.

Жека покосился злобно на Ужа, взял лапищей тонкую шею Максим, как если бы брал за шкирку котёнка, и… повёл к мотоциклам.

Максим поняла, что Жиза догадывается, что у неё с Рэфой что-то было, и его подозрение переходит в уверенность.

1

Три озера подряд в сторону юга расположились в окружении высокой зелени: осин, лип, ольх. Повсюду цвела сирень и черёмуха, наполняли воздух сладковатым ароматом. Вся восточная сторона заросла орешником и жимолостью. Озеро по краю окружено невысоким валом, засаженным раскидистым шиповником и ежевикой. Всё навевало на мысль, будто однажды, кто-то посчитавший себя не в меру скрупулёзным хозяином этой земли, специально окружил озеро с трёх сторон густыми, непролазными насаждениями, отгородив от непрошенных гостей — как людей, так и животных, лишь отделив для купания место с северной стороны, создав полумесяцем небольшой песчаный пляж. И если углубиться по заросшей земляной дороге в густоту орешника и пройти метров триста, то можно наткнуться на развалины, почти полностью покрытые мхом — остатки величия сторожевой башни.

Мотоциклы подъехали к полосе густых и высоких зелёных насаждений, сквозь серую полутемноту деревьев, сомкнувших кроны, вниз к пляжу вела каменистая тропа. Впереди в узком просвете блестела гладь озера. С двух сторон в каменной неподвижности стояли двухметровые полуразрушенные истуканы, на левом наляпаны какие-то объявления.

— Как тихо, — сказала Максим. — Хоть бы ветерок подул. Ещё нет лета, а жара в разгаре. — Она осмотрелась и пошла вниз.

Жека поставил замок на задний диск, и если его можно будет срезать гидравликой, то сигнализация, которую он включил, под нажимом ваших ягодиц сработает так, что от неожиданности все ангелы небес попадают со вздыбленными волосами — и не только на голове. А уж Жиза успеет примчаться тайфуном, благо пляж совсем рядом, и заставит везти за трос всю компанию с мотоциклами со словами: «Эй, ухнем…». Жека, довольно улыбаясь, окинул взглядом местность, создал из ладони козырёк нал бровями и посмотрел на синее небо. Высоко-высоко кружа, парил орёл, или беркут. Красиво парит, можно долго любоваться. Жека ухмыльнулся и подумал, что слишком высоко, пулей вряд ли достанешь. Он взял оба шлема и помчался за спиной Максим, произнёс:

— Какой-то здоровый орёл, целый самолёт.

Рэфа о чём-то упорно думал, обозревая землю перед собственными шагами, нарезал пару кругов по затенённой площадке, посшибал камешки острыми кожаными носками туфель и юркнул, как тихая тень в прореху зелёных кустов.

Пока Буян возился с мотоциклом, миленькая Решка подошла к левому истукану и потеребила его за каменный нос, провела пальцем по искривлённой щели, едва не нарвалась на жало маленького скорпиона, которого она так и не заметила. Она увидела на объявлении кофейно-красные капельки, улыбаясь, приблизила лицо и сунула своё любопытство в приклеенную к каменистой поверхности бумажку. Это были не просто капли, а отпечатки чьих-то пальцев и красивым почерком по центру написано пером, у которого вместо чернил в стеклянных стенках сосуда густела кровь:

«БОЛЬШЕ ГРУСТИ, ТИШИНЫ И ТОСКЛИВОГО ТРАНСА.

САМОУБИЙСТВО — ЛУЧШИЙ ВЫХОД ДЛЯ ТЕБЯ… ХА-ХА-ХА, ВОТ ХЕР ТЕБЕ, МЫ ВЕРНЁМ ТЕБЯ В ВЕЧНЫЙ ЦИКЛ ПЕРЕРОЖДЕНИЙ… В ТВОЙ ВЕЧНЫЙ НА ЗЕМЛЕ — АД-Д-Д!!! АД, СУКА! А-А-А-ДДДД!.. ТЫ!.. ЗАСЛУЖИЛА ЕГО!»

Лада почувствовала, что ей стало как-то нехорошо, лицо сильно побледнело. Она испуганно обернулась и, увидев своего Бориса, успокоилась. Она заглянула в следующий согнувшийся лист, раздвинув края пальцами.

«ВНИМАНИЕ. ПРОПАЛА ДУША. УМОЛЯЮ, ОТРЕЖТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ГОЛОВУ ВОРАМ. НО, ДУШУ МНЕ НЕ ВОЗВРАЩАЙТЕ… ОТДАЙТЕ ЕЁ СРОЧНО БОГУ».

— Глупость какая-то, — прошептала Решка-Рамси. Она обратила внимание на то, что объявление написано другим почерком. Здравый девичий ум советовал ей больше не читать, но скользкое любопытство само нырнуло в следующий лист:

«И ТВОЯ УВЕРЕННОСТЬ РУХНЕТ, КАК ДЕРЬМО БОГА С ОБЛАКОВ В ПРЕИСПОДНЮЮ, ПРЯМО НА ТВОЮ ТУХЛУЮ БАШКУ, ГДЕ ТЫ БУДЕШЬ ВЕЧНО СТОНАТЬ И РЫДАТЬ О ЧИСТОТЕ… И ВЫХОДА — НЕ БУДЕТ. НУЖЕН КРЕДИТ — ЗВОНИ В БАНК «ВЕРНЁМ РАЗУМ НА ЧАС» — т. 000–000-00-00».

Рамси почувствовала, что её начало подташнивать, а утренние бутерброды вот-вот рухнут кашей изо рта на землю. Но она настырно сунула нос в следующее предупреждение:

«УКРАЛИ МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ ПРЕЗЕРВАТИВ! ГРЁБАННЫЕ МЕТАЛЛИСТЫ, ПРОШУ ВЕРНУТЬ ЗА ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ. А ЕСЛИ ЭТО ЛЮБОВНИКИ ЖЕНЫ, БУДЬТЕ ЛЮДЬМИ, ЗАШТОПАЙТЕ ВМЕСТО МЕНЯ ВСЕ РЖАВЫЕ ДЫРЫ. УРА, ТОВАРИЩИ, ТРАНСГУМАНИЗМ РУЛИТ».

Решка-Рамси радостно хохотнула, и отлегло от сердца. И она весело подумала, что какие-то глупые клоуны как-то слишком неприятно прикалываются. Лада уже хотела подбежать к Буяну, склонённому к колесу её байка, и запрыгнуть на спину. Дать ему по заднице — по сравнению с ней — это какая-то не задница, а будка — хворостинкой, чтобы как конь ретивый Борька понёс их обоих к пляжу. Но подумав Решка решила прочесть следующую серую бумажку. Вдруг что-то ещё смешное есть. Она пощёлкала указательным пальцем по отогнувшимся уголкам объявлений, будто играла в лото и выбирала своё везение.