Дороти. Приходи в любое время, когда пожелаешь.
Филип. Правда?
Дороти. Да. Пожалуйста.
Он обнимает ее. Гладит по волосам. Запрокидывает ей голову и целует. Снизу доносятся шум и пение. Потом слышно, как Бойцы затянули «Партизанскую песню». Ее поют до конца.
Дороти. Какая хорошая песня.
Филип. Ты себе даже не представляешь.
Бойцы поют «Bandera Rossa»[31].
А вот эту знаешь? (Присаживается на край постели.)
Дороти. Да.
Филип. Лучшие люди, которых я знал, умирали за эту песню.
Видно, как в соседней комнате спит боец с изуродованным лицом. Во время разговора он помылся, просушил одежду, выбил из нее грязь и лег в кровать. Лампа светит ему в лицо.
Дороти (садится рядом с Филипом). Филип, Филип! Я прошу тебя! Филип!
Филип. Знаешь, я сегодня не в настроении заниматься любовью.
Дороти (разочарованно). Вот мило. Прелестно! Но я всего лишь хотела, чтоб ты остался. Давай посидим по-семейному, тихо…
Филип. Понимаешь, мне нужно уйти. Серьезно.
Бойцы внизу поют «Comintern»[32].
Дороти. А вот эту всегда на похоронах играют.
Филип. Но поют-то по разным случаям.
Дороти. Пожалуйста, Филип, останься!
Филип (обнимает ее). До свиданья.
Дороти. Нет. Прошу тебя, пожалуйста, не уходи!
Филип (встает). Знаешь, когда будешь ложиться, открой оба окна, хорошо? Вдруг около полуночи станут бомбить, и стекла повылетают.
Дороти. Останься, Филип. Пожалуйста, не уходи!
Филип. Салют, camarada! (Не отдав чести, уходит в соседнюю комнату.)
Бойцы внизу снова затягивают «Партизанскую песню». Войдя в сто десятый номер, Филип некоторое время смотрит на спящего Макса, потом подходит и будит его.
Макс!
Макс мгновенно просыпается, озирается по сторонам и, поморгав на свету, улыбается.
Макс. Пора?
Филип. Да. Выпить хочешь?
Макс (поднимается с постели с улыбкой, ощупывает свои сапоги, которые просушил перед электрокамином). Даже очень.
Филип наливает два бокала виски и тянется за водой.
Не разбавляй, испортишь.
Филип. Салют!
Макс. Салют!
Филип. Пошли.
Бойцы внизу поют «Интернационал». Пока занавес опускается, публике видно, как в сто девятом номере Дороти Бриджес лежит на постели, обнимая подушки. Плечи у нее вздрагивают – похоже, от плача.
ЗАНАВЕС
Явление четвертое
Декорации те же, что в явлении третьем, но время – четыре тридцать утра. В обеих комнатах темно, Дороти Бриджес спит на своей кровати.
Макс и Филип шагают по коридору. Филип отпирает дверь сто десятого номера, зажигает свет. Мужчины смотрят друг на друга. Макс качает головой. Оба так покрыты грязью, что их почти не узнать.
Филип. Ничего, в другой раз.
Макс. Мне жаль.
Филип. Ты не виноват. Хочешь первым помыться?
Макс (обхватывает голову руками). Нет, иди. Я слишком устал.
Филип уходит в ванную комнату. Потом возвращается.
Филип. Горячей воды нет. Горячая вода – единственная причина торчать в этой гнилой дыре, и той теперь нет!
Макс (очень сонным голосом). Так обидно, что все сорвалось. Я был уверен: приедут. А они взяли и не приехали.
Филип. Разденься и поспи. Ты – замечательный, черт тебя побери, разведчик, не мне тебе об этом говорить. Никто бы не сделал того, что делаешь ты. Если они отменили обстрел – это не твоя вина.
Макс (истощенный донельзя). Спать хочу – не могу. Так хочу, даже голова кружится.
Филип. Давай, я тебя уложу. (Разувает его, помогает раздеться и дойти до кровати).
Макс. Постель – это хорошо. (Обхватывает подушку руками, раскидывает ноги.) Я сплю лицом в подушку, чтобы по утрам никого не пугать.
Филип (из ванной). Можешь спать на всей кровати. Я переночую в другом номере.
Филип идет в ванную, откуда доносится плеск воды. Выходит в халате поверх пижамы, открывает дверь между номерами, пролезает под плакатом и забирается в постель.
Дороти (в темноте). Дорогой, сейчас очень поздно?
Филип. Около пяти.
Дороти (сквозь сон). Где ты был?
Филип. В гостях.
Дороти (все еще сквозь сон.) А твоя встреча?
Филип (поворачивается на бок, так что они лежат спиной к спине). Он так и не появился.
Дороти (она по-прежнему сонная, но ей не терпится поделиться новостями). А бомбежки не было, дорогой.
Филип. Отлично!
Дороти. Спокойной ночи, дорогой.
Филип. Спокойной ночи!
За открытым окном, где-то далеко слышна автоматная очередь: поп-поп-поп-поп. Оба лежат очень тихо, потом раздается голос Филипа.
Бриджес, ты спишь?
Дороти (сквозь сон). Нет, дорогой. Если ты…
Филип. Я хочу тебе кое-что сказать.
Дороти (сонно). Да, мой любимый.
Филип. Хочу две вещи сказать. У меня опять кошмары, а еще я тебя люблю.
Дороти. Мой бедненький.
Филип. Я никому не рассказываю, когда у меня кошмары, и никому не признаюсь в любви. Но я тебя люблю, понимаешь? Ты меня слышишь? Чувствуешь, что я здесь? Это правда я говорю?
Дороти. Вот и я тебя люблю, с первого взгляда. С тобой так хорошо. Как будто в буран, только снежинки теплые и не тают.
Филип. Днем я тебя не люблю. Днем я никого, ничего не люблю. Постой, сейчас еще кое-что скажу. Хочешь выйти за меня замуж? Или просто всегда быть со мной, куда бы я ни поехал, и оставаться моей? Я это вслух сказал? Да, представляешь, сказал.
Дороти. Дорогой, лучше замуж.
Филип. Ага. Странные вещи я говорю по ночам, правда?
Дороти. Я бы хотела, чтобы мы поженились, много работали и вели достойную жизнь. Знаешь, я не такая глупая, как кажется, иначе меня бы здесь не было. И я работаю, когда тебя нет. Просто готовить не научилась. Но ведь в нормальных условиях для этого есть прислуга. О, милый! Я люблю твои большие плечи, твою походку, как у гориллы, и твое необычное лицо.
Филип. Оно станет еще необычнее, когда все это будет позади.
Дороти. А как твои кошмары, дорогой, отпускают? Хочешь, поговорим о них?
Филип. К черту. Я свыкся и даже буду скучать, если они пропадут. Погоди, я еще кое-что скажу. (Говорит очень медленно.) Хотелось бы мне на тебе жениться, уехать и прекратить все это. Я что, сейчас вслух говорил? Ты слышала?
Дороти. Что ж, дорогой, так и сделаем.
Филип. Нет, не сделаем. Даже ночью ясно, что так не будет. Но мне нравится говорить об этом. Ох… Я люблю тебя. Черт, черт! Я люблю тебя. У тебя такое прекрасное тело, какого ни у кого больше в мире нет. И я тебя обожаю. Я это вслух сказал?
Дороти. Да, милый; правда, насчет моего тела – тут ты ошибаешься. Обычное здоровое тело. Хотя мне нравится, когда ты так говоришь. Но расскажи про кошмары, и, может быть, они тебя оставят.
Филип. Нет. У каждого кошмары свои, не стоит ими делиться.
