Щекотка прошлась по спине. Поцелуи. Я лежала на животе. Хотелось перевернуться, но он попросил этого не делать. Тело плохо слушалось. В голове продолжал править туман. Алкоголь никуда не делся. Тут же кто-то вторгается в личное пространство. При этом сложно понять нравится мне это или нет. На глазах навернулись слезы. Это при том что Борис ничего больного не делал. Всего лишь поцелуи, приятные поглаживания, но я была в его власти и ничего с этим не могла сделать. Отвратительное чувство, которое не могло побороть возбуждение.

Борис не спрашивал почему я всхлипываю, а может и не понял этого. Казалось, что он был увлечен процессом, в котором я почти не участвовала. На какой-то миг меня отключило. Видимо, я вновь уснула. Когда же проснулась, то оказалась уже на боку. Борис крепко меня обнимал. Одна его рука крепко держала меня за ягодицы, пытаясь вжать мое тело в свое. Щетина колола щеку. Он целовал мое ухо, то и дело переходя на ласку мочки языком. Я почему-то стонала, спрятав губы на его плече. Его член упирался мне в живот. Я не понимала, что происходит и не хотела понимать. В этом все было что-то такое дикое и запретное, что я хотела лишь раствориться в ощущениях и не думать о последствиях.

Сложно не думать, когда его рука оказывается между нашими телами. Невольно готовишься к боли, но вместо боли я услышала его рык около моего уха. Теплая жидкость ударила в ногу. Борис затих, продолжая крепко меня держать.

— Только не отпускай.

Шепот. Наверное, мой. Широкая ладонь прошлась по спине, заставляя выгнуться ему навстречу. Поцелуй.

— Сегодня не отпущу, — пообещал Борис.

Сегодня. А ведь я чувствовала рядом с ним почему-то счастье. Это было сложно объяснить. Он меня не мог интересовать. Даже совсем не нравился. Но я хотела быть рядом с ним. Этой ночью, этим днем. Я согласилась на все его условия, на все игры. И зачем? Для чего?

Он спал, а я не могла уснуть. Туман и дурь. А сна не было. Я выбралась из кровати. Пошла в ванную. Набрала воды.

Одного ему было не отнять. Напор, с которым Борис меня обрабатывал, был достойный. Он завораживал. Никто никогда так не хотел затащить меня в кровать. И с ним было любопытно. Борис говорил интересные вещи. Много обещал, но при этом я не могла понять этих обещаний. Если бы меня кто-то спросил, чего он от меня хотел? То я могла только рассказать про то, что он предложил мне стать его любовницей. Предлагал платить деньги, за общение с ним и похоже вот такие деньги. Но при этом я почему-то думала, что есть чего-то еще. Чего-то такое, про что он лишь намекал. Уверял, что мне нужна его поддержка. Но кто мог сказать, что эти заверения были не способом надавить на меня? Борис в открытую говорил, что ему со мной было сложно. Что он не смог меня купить. Так он мог спокойно пойти по другому пути, а я повелась. Но невинности он меня все же не лишил.

Ладно, ко всему можно относиться, как к приключению. Именно приключению. Как там Борис говорил? Надо попробовать получить от этого года все. Почувствовать молодость, потому что потом будет не до этого. Потом будет работа. Проблемы. Возможно семья.

На последнем я чуть не ушла под воду. Ну не хотела я детей и мужа. Мне было совсем неинтересно готовить ужины и решать проблемы с садиками. Не хотелось и все тут. Мне не хотелось путешествовать. Я не думала про карьеру, как будто это был бы мой смысл жизни. Мне хотелось работать и быть независимой. Заниматься любимым делом. Потом купить квартиру в ипотеку. Завести собаку. С кем-нибудь встречаться для души. Да хотя бы с Борисом. Что плохого в такой жизни? Вроде ничего. Но бабушка бы сказала, что так живут лишь эгоистичные женщины, которые не умеют думать о других, а думают лишь о себе. А эгоисткой быть плохо. Но иногда так хочется.

— Я уже думал, что ты ушла, — сказал Борис.

— Не спалось.

— Пьяной в ванне лежать не самая хорошая идея.

— Я в норме. А ты должен спать.

— Привычка ночью постоянно вставать, — присаживаясь на край, ответил он. — Ты на меня не в обиде?

— Нет.

— Не смог удержаться. Больно ты соблазнительно выглядишь. И достаточно только руку протянуть. Как этим не воспользоваться?

— Почему люди всегда пользуются друг другом?

— Такая человеческая натура, — он улыбнулся. — Тебе это не нравится?

— Почему? Мне кажется, что ты прав. Самый честный способ отношений — это договориться на берегу кто, когда и кем пользуется, прежде чем сесть в совместную лодку.

— Обычно договариваются, куда плыть и кто будет грести.

— Греби ты, а я просто рядом поплыву какое-то время, пока не будет моей остановки.

— Хорошо. Надеюсь, что позже ты не начнешь отказываться от своих слов.

— Дурная привычка, от которой сложно отделаться.

— Но это твоя слабость.

— У женщины должны быть слабости. Мы все же не роботы, — ответила я. Он рассмеялся.

— Тут сложно спорить. Выбирайся русалочка. Нам еще четыре часа до утра. Не будем же мы его в ванне проводить.

— Я думала.

— Всему свое время. У тебя еще будет время для мыслей, — ответил Борис. — Пока же я боюсь, что ты тут уснешь и утонешь еще.

— Теперь я спорить не буду, — ответила я, выбираясь из ванны.

— Ты просыпаться собираешься?

— Не хочу, — я натянула одеяло на голову, прячась от света.

— Но надо. Или решила прогулять институт?

— Мне сегодня обязательно надо появиться на парах. Вот совсем-совсем обязательно, — сказала я.

— Тогда вставай, — сказал Борис. Приоткрыл край одеяла. Почему-то рассмеялся.

— Что смешного? Выгляжу помятой?

— Нет. Но выглядишь сонной. Давай вставать.

— Я себя вела отвратительно, — сказала я, возвращая одеяло на лицо и забираясь глубже под него.

— Сказать тебе, что ты была хорошей девочкой или наказать?

— Мне стыдно.

Он стянул с меня одеяло. Развернул к себе, отодвигая ладони от лица. Я зажмурилась. Без одеяла стало холодно.

— Даже не думай чего-то стыдиться.

— Почему? — спросила я.

— Вставай или объясню наглядно. На практике.

— А если серьезно? — спросила я, поднимаясь с кровати. — Вчера как-то все получилось…

— Нормально вчера получилось. В воскресенье повторим, — ответил Борис.

Пока я умывалась и пыталась нарисовать себе лицо, чтоб убрать следы вчерашней попойки, Борис раздобыл кофе и бутерброды. На улице было еще темно. Почему-то мне показалось, что там холодно и совсем неуютно. Борис уже переоделся в джинсы и клетчатую рубашку. Выглядел он более привычно. Когда он посмотрел на меня, то кровь прилила к щекам.

— Чего с вещами будем делать? Ты же с собой не потащишь их в институт.

— Не потащу.

— Я их возьму к себе. Не против?

— Нет, — ответила я. С тоской посмотрела на сапоги, которые валялись около входа. — Слушай, а можно я сапоги оставлю?

— Забирай. Они же твои. Так, сегодня и завтра я буду занят. А в воскресенье встретимся.

— Я подумаю над вашим предложением, — пробормотала я, наслаждаясь крепким кофе.

— Думать тут нечего. Освободи воскресенье.

— Или что?

— Или в гости приду. Почему я должен тебя все время шантажировать и чем-то угрожать? Почему нельзя себе позволить со мной просто встречаться? — Не знаю. Может потому что это неправильно?

— Дуреха.

Я посмотрела на него и поняла, что сейчас рассмеюсь. Все же я собиралась пить боржоми, когда заработала язву. Надо было раньше из себя строить скромницу.

— Вот и я о том же, — сказал Борис, словно знал о чем я думала.

После завтрака я все-таки надела сапоги. Красивые, удобные и которые мне очень нравились. Я еще не удержалась и утащила свитер.

— Чему так радуешься? — спросил Борис.

— Тебе не понять проблему с большим размером ног и поиски сапог.

— Мелочи, а сколько радости! Что же будет дальше?

— Ничего, — ответила я. Захотелось сразу вернуться к своим вещам.

— Угу. Это как с твоим категоричным отказом со мной спать. Заметил, — он закончил собирать вещи в сумку и пакеты. Убрал вчерашний костюм. — Опять обиделась.