— Думаешь, что это хорошая тема?

— А что в ней плохого? — спросил Борис.

— Ты знаешь. После вчерашнего. Я не ожидала, что все будет так.

— Как?

— Честно?

— Мы с тобой договорились, что ты мне не будешь врать. — Я не ожидала, что будем так больно. А еще не думала, что на время секса теряешь контроль над собой. В этот момент телом пользуется мужчина. Он не только вторгается в личное пространство, но и забирает тело в личное пользование. Это так странно, что я к этому не была готова.

— Но я же также вторгался в твое личное пространство, — заметил Борис.

— С тобой все было иначе, — сказала я, возвращаясь к еде. А ведь действительно с Борисом все было иначе. Он вроде тоже мной пользовался. Пусть хотя бы в тот раз в машине. Но это не раздражало, а скорее интриговало.

— Ир, первый раз всегда больно и неприятно. Дальше будет проще.

— Я даже не про боль. Ощущение беспомощности — оно не пройдет.

— Когда между мужчиной и женщиной возникает влечение, то женская капитуляция перед мужчиной — это нормально, — сказал Борис.

— Возможно и нормально, но мне не понравилось, — ответила я.

— Из-за этого я и не люблю девчонок портить, — сказал Борис. Он забрал у меня пустую тарелку. — Женщина может быть сверху в постели, если это нравится мужчине. Но чаще ведет в танце мужчина.

— Я знаю.

— Но тебе это как раз и не нравится.

— Мне страшно, что все это повториться. Сам мужчина мне понравился. Он красивый. Такой обаятельный.

— Вчера ты говорила, что в него влюбилась.

— Возможно, — я улыбнулась. — Но как можно смотреть на лицо, чтоб сердце замирало, но при этом не понравиться с ним в кровати.

— Он тебе сделал больно. Вот такое двойственное ощущение. Потом войдешь во вкус. Боль пройдет. А когда не будет больно, то начнешь и удовольствие получать, сказал Борис, возвращаясь с кухни и вновь садясь за компьютер.

— Хотелось бы на это надеяться.

Я пила чай. Борис чего-то печатал. Отъехал на кресле в сторону коробок, что стояли вдоль стен. Нашел папку. Вернулся с ней к компьютеру.

— Работаешь?

— Да.

— Извини, что я тебя отвлекла.

— Ты появилась вовремя. Вечером поругался с сыном.

— Почему? Пусть это и не мое дело, но мне стало интересно.

— Он наркоман. Плотно сидит на игле.

— И не хочет лечиться?

— Лечился, но срывался, — ответил Борис. — У нас сегодня свободный вечер. Чем займемся?

— Ты работаешь

— Уже закончил. Выбирай, как проведем вечер.

— Я бы отлежалась. Два дня подряд пить — это никакого здоровья не хватит. Может, фильм посмотрим?

— Ты мне нравишься. Я тебе это говорил? Я пожала плечами. Усталость после вчерашнего дня никуда не делась, пусть я и проспала весь день. Из-за этого куда-то идти не хотелось.

— Откуда у тебя женские трусы и рубашка до пять? — спросила я, вспомнив вопрос, который возник утром. Длинная рубашка была женской. Такие использовали в качестве ночнушек.

— Купил. Я же знал, что ты ко мне будешь приезжать. И вряд ли привезешь свою пижаму с котятками. Нужно к этому было подготовиться.

— Что я как-то приеду к тебе в гости без трусов?

— А если я их на тебе порву? Случайно. В порыве страсти.

— Пытаешься все предугадать?

— Не пытаюсь, а предугадываю.

— Ты мой телефон не видел?

— На зарядке.

— И где? Хочу посмотреть, звонила ли мне мама.

— Нет. Она не звонила. Звонил лишь отец. Я с ним переговорил.

Опять наговорил гадостей? От которых мне потом будет стыдно? — представляя, что он мог такого сказать про меня и как отреагировал бы на это папа.

— Не будет, — ответил Борис. — Мы с ним нормально общаемся.

— Тогда ладно, — расслабилась я. — Стой! Вы с ним общаетесь?

— Так еще когда мы в гостинице обнимались. Мы тогда с ним поговорили, — ответил Борис. — Какой фильм смотрим? Романтику?

— Можно, — согласилась я. Все же голова еще плохо соображала, чтоб играть в заговоры. Проще было поверить Борис и не играть в паранойю, проверяя входящие звонки за тот день.

Вместо телевизора был экран компьютера. Борис нашел фильм. Сходил на кухню за чаем. К чаю принес пакет с печеньем и вафлями.

— Рубашку снимай, — сказал он, ставя кружки на стол, а пакет со сладостями положил на кровать.

— Зачем?

— Хочу на тебя полюбоваться.

— Не надо.

— Чего не надо? — спросил он. Включил фильм и сел рядом со мной.

— Я не хочу сегодня ничего такого. Еще не отошла.

— А никто и не говорит, что я буду тебя трахать. Всего лишь хочу на тебя полюбоваться. Он стал стаскивать с меня рубашку. Я попыталась возразить. Борис поймал мои руки и поцеловал.

— Ты чего воюешь? — спросил он.

— Я не хочу.

— Не надо стесняться. Тем более меня, — сказал он, все же снимая с меня рубашку. Прошелся ладонью по груди. Погладил ее.

— Борь, я правда без настроения.

— Тихо.

Борис поцеловал меня в губы. Вначале неторопливо и лениво. Но вскоре его поцелуй стал все более требовательным. Его язык проник между моих губ. Он крепко прижал меня к себе, лишая свободы и подчиняя своему желанию. Провел языком по моим губам.

— Щекотно, — пожаловалась я, кладя голову ему на плечо. Борис крепко прижимал меня к себе и гладил по спине.

— Это нервное. Расслабься.

— Как можно расслабиться…

Его рука нашла мой сосок. Пальцы ласково прошел по нему, вызывая мурашки.

— Тело откликается на ласку. Мысли уходят прочь. Хочешь продолжить?

— Не хочу, — сказала я. — Давай фильм посмотрим. Я почему-то выгнулась к нему навстречу. Борис улыбнулся. Еще раз поцеловал.

— Рубашку только не одевай. Договорились?

— Хорошо, — согласилась я. С трудом выдохнула. Только отодвинуться от него не получилось. Мне так нравилось быть в его объятьях, что уходить из них совсем не хотелось.

— Чего плачешь?

— Ничего. Но, кажется, я теряю себя, — ответила я. — И мне страшно.

Фильм дошел до середины. Мы пили чай со сладостями. Я шмыгала носом. Без длинной рубашки я чувствовала, себя беззащитной. И верно, я чувствовала, что у меня меняются мои принципы. Я раньше во сне не могла представить, что буду так себе вести. А теперь в голове то и дело появлялись мысли, что ничего страшного не произошло. Что это нормально вот так сидеть на кровати рядом с полуголым мужиком, который мне в отцы годился. Позволять ему то и дело касаться себя, ласкать тело. А Борис вел себя со мной, как будто я была его игрушкой.

— Мне щекотно, — не выдержала я.

— Щекотно? — он мягко рассмеялся. — Но уже не стыдно?

— Стыдно. Но щекотка весь стыд прогоняет.

— Так и задумано, — ответил Борис.

— Хватит меня лапать.

— Я тебя для этого и держу.

— Так говоришь, что я тебя прям домашнее животное.

— Всегда мечтал завести кошечку, — хмыкнул Борис. — Ласковую кошечку. Помурлычешь?

Мне уже начало казаться, что его руки были повсюду. Я не выдержала. Рассмеялась. Упала на кровать и рассмеялась.

— Отвратительно!

— Чего тебе не нравится? — спросил Борис. Он смотрел на меня, положив руку под щеку.

— Вся ситуация.

— Забей, — ответил Борис. — Тебе сейчас нравится со мной?

— Нравится. Но в этом как раз проблема.

— Главное, что нравится.

— А что дальше? — спросила я. Посмотрела на Бориса. В его очках отражались блики от экрана, придавая какой-то потусторонний вид.

— Дальше? Я тебе предлагаю воспользоваться моим предложением. Поживи самостоятельно. Без мамы под боком.

— Думаешь, что это будет правильно?

— Нет. Правильным это я бы не назвал. Пытался представить, что будь у меня дочка. И вот она приходит ко мне и заявляет, что уедет на съемную квартиру. А деньги на все это будет давать какой-то левый тип, с которым я учился в одном классе. У меня был бы культурный шок. Это мягко говоря. Я бы с ним встретился и высказал все, что думаю на эту тему.