– Ты живешь здесь, – четко ответил альфа. – На всем готовом. В коленно-локтевую становишься, когда мне нужно. У нас появляются отношения. Через несколько месяцев можешь катиться отсюда ко всем чертям, все равно надоешь мне раньше.

– Ты думаешь, отношения заводятся именно так? – успел выдавить я, когда понял, что меня начинает накрывать.

Черты альфы стали казаться звериными – или дело в прищуренных глазах и в изгибе губ? Его лицо распылылось, внутри стало жарко, и я зажмурился. Опять? Опять началось?

– Как я могу быть уверен в том, что ты не врешь и правда меня отпустишь? Я же на тебя заявлю тут же, ты понимаешь, что…

Ответ альфы прозвучал совсем близко – его дыхание опалило губы, от запаха кожи я почувствовал себя так, как будто меня подцепили крюком за живот и хорошенько встряхнули.

– Заявляй, все равно толку не будет. Ты не можешь ничего знать, Заяц, – шепот у самого уха прозвучал почти ласково. – У тебя просто нет выбора.

Я подался вверх, с готовностью открывая губы, чтобы принять поцелуй альфы, тихо застонал от радости и удовольствия.

Язык альфы скользнул в рот почти привычно, мгновенно подчиняя меня своей воле и заставляя замурлыкать. Твердая рука запуталась в волосах, но не стала дергать их или сжимать, аккуратно погладила затылок, скользнула к шее.

Я раздвинул ноги, давая возможность придвинуться ближе, и колено альфы уткнулось в кресло вплотную к паху, так что я смог почувствовать тепло, и толкнулся бедрами вперед.

Жесткие губы сминали мой рот, я с готовностью запрокидывал голову, тянулся навстречу. Одна рука альфы по-прежнему запутывалась в волосах, удерживая мою голову на месте, вторая – легла на грудь и сжала сосок через футболку, отчего по всему телу пробежал разряд тока.

В паху потяжелело, все тело будто было подернуто сонной туманной дымкой, не принадлежало мне полностью. Прикосновения альфы гипнотизировали и лишали воли, делали меня податливым и мягким.

Запах его наконец развернулся в полную силу, наполнил мои легкие до краев, занял собой все пространство комнаты и, наверное, даже всего особняка. Он был мягче обычного, нежным, как нотки амбры в дорогом парфюме, но оставался сводящим с ума, возбуждающим и подчиняющим, как мускус. Я потянулся к своей футболке и попытался стащить ее через голову: в этом запахе и в прикосновениях альфы хотелось утонуть.

До этого я занимался сексом с альфой в гоне только один раз – это была девушка по имени Анжела, случилось все в один из дней, когда я заезжал в деревню навестить бабушку. Мы с Анжелой ужасно волновались, но я отлично помнил, какой она вдруг стала жесткой, помню горчинку в ее обычном запахе, которая появилась только во время гона, помню, что, хоть и был сверху, и вколачивался в нее, вырывая восторженные стоны, чувствовал себя как никогда мягким и нуждающимся в нежности – должно быть, запах Анжелы так на меня влиял. Увы, она, как и большинство альф, в гоне стала агрессивной, и мне пришлось потом прятать царапины, укусы и даже синяки на запястьях. Хорошо хоть в шейную железу ей хватило ума меня не кусать, а то щеголял бы сейчас меткой.

Альфа отстранился, давая мне возможность снять футболку, а затем снова приник к губам. На этот раз поцелуй вышел ласковым. Это не было завоеванием или утверждением прав, это было аккуратным исследованием, и я с удовольствием включился в игру. Положил ладони на шею альфы, погладил, касаясь острых кончиков волос на затылке и ощущая большими пальцами крохотные иголки щетины на подбородке, и ответил на поцелуй. Мягко, не пытаясь перехватить инициативу, и услышал тихий нутряной рык. Мое тело отреагировало на это само – мягким успокаивающим омежьим мурчанием. Я и не думал, что умею так.

Обняв за пояс, альфа подхватил меня на руки, и я обвил его ногами, потерся возбужденным членом о живот сквозь слои одежды. Интересно, а каково это будет – принять в себя узел? У альфы он наверняка большой, он заполнит меня до краев, запечатает так, что я навсегда стану принадлежать одному только ему, до конца и до самого донышка.

Я коснулся губами колючего подбородка и не сразу понял, что меня куда-то несут. Отстранился и недоуменно нахмурился.

– Что ты…

– Тише, – он погладил меня по спине. – В твою комнату. Там удобнее.

Я удовлетворенно выдохнул и снова его поцеловал. Под руками и под губами альфа ощущался сплошным комком жесткости и напряжения: твердые губы и мужские, лишенные намека на мягкость черты лица; колючая щетина на щеках и на шее, острые кончики волос на затылке, твердое от мышц тело. Я не сразу понял, что мурлыкаю, обвивая альфу руками и ногами, как лиана.

Кажется, я должен был о чем-то помнить. О чем-то неприятном и настораживающем. Но было так хорошо, как будто я купался в тепле, а потому решил: это не имеет значения. Вспомню обо всем потом, время еще будет.

Не отпуская меня, альфа открыл дверь комнаты и внес меня внутрь, поддерживая второй рукой под задницу. Опустил на кровать и лег сверху – разжимать объятия я отказался наотрез. Губы альфы коснулись шеи, язык прочертил дорожку вдоль яремной вены и до самой ямки между ключиц, дурацкой и беззащитной. Ладонь коснулась солнечного сплетения, и я не сразу понял, почему вдруг напрягся, дернулся в его руках, ожидая боли.

– Тише, – зашептал альфа, касаясь губами моего рта. – Дальше от тебя уже ничего не зависит.

Я захныкал, выгибая спину, подаваясь навстречу бережному прикосновению, и на меня вдруг обрушился шквал ласки. Ладони альфы как будто пытались вылепить меня заново: напряженную шею с острым бугорком кадыка, ключицы и плечи, грудь с раскачанными мышцами и живот, который, я чувствовал, напряженным рельефом откликался на прикосновения альфы.

Возбуждение совсем затуманило голову, я уже не мог ни думать связно, ни говорить, ни даже замечать то, что происходит. А альфа как будто дорвался до любимого лакомства или игрушки, на которую до этого мог смотреть только сквозь витрину.

Снимать джинсы было больно: под руками рычащего альфы они впивались в кожу в то время, что он тянул их вверх, расстегивая пуговицу, и проходились жесткостью молнии по прикрытой тонкой тканью белья головке члена, давно и однозначно торчащего вверх.

В конце концов, джинсы вместе с трусами оказались спущенными на уровень щиколоток, стреножили меня и, вздумай я убежать, наверняка бы в них запутался. Но с чего бы мне убегать? Откуда такая мысль в голове? Мне хорошо здесь, я хочу здесь остаться. Альфа развернул меня на бок, ткнулся носом в шею, прижался бедрами к заднице, и я подался назад, тихо застонал, заведя руку за спину и ощупывая член альфы через брюки.

«Сними их, – хотелось сказать мне, – разденься и останься голым, как я, чтобы можно было обнять, и обнюхать, и погладить».

Но я, кажется, вовсе забыл человеческую речь. Тело будто двигалось само собой, пытаясь прижаться к альфе теснее, почувствовать его зубы на шее и руки на коже, приласкаться так, чтобы между нами не осталось ни единого миллиметра.

В груди, не переставая, что-то мурлыкало, будто там поселился голодный до прикосновений кот, и эти звуки сплетались с хриплым рычанием, которое издавал альфа, шаря руками по моему телу. Он сжимал соски, заставляя меня бесстыдно изгибаться, касался выемки пупка, гладил бок и шею, как будто пытался охватить всего целиком, но не знал, с чего начать.

Собрав волю в кулак, я повернулся, ткнулся носом шеи альфы, собирая тяжелый возбужденный запах, взял полы его рубашки и рванул в стороны. Затем то же самое проделал с брюками, теплую тишину комнаты наполнил звук рвущейся ткани. Стягивать с альфы штаны оказалось делом непростым. Во-первых, мир перед глазами расплывался, как будто я был под кайфом, во-вторых, руки дрожали. Когда мы наконец оказались кожа к коже, я едва не сошел с ума. Хрипло задышал, зажмурился, подался вперед всем собой, пытаясь каким-то немыслимым образом вплавиться в альфу.

Одна его рука уже знакомо легла мне на затылок, вторая скользнула по влажной ложбинке между ягодиц, и меня от макушки до пяток прошибло ощущением принадлежности. Я выгнулся и вскрикнул, когда пальцы скользнули внутрь. О да. Наконец-то.