Сумма с каждым шагом становилась все больше, и с каждой секундой мне все меньше хотелось шутить. Что они хотят сделать с человеком, за которого готовы заплатить такие бабки? И за что мне вообще такое счастье? Где в прошлой жизни я успел так накосячить?

Вдруг в бесконечном перечислении сумм возникла пауза. От группы сидящих в зале теней отделилась одна в плотной черной маске на все лицо. Тень несла перед собой смартфон с направленной на меня камерой. Аукционист замолчал, а я почему-то испугался еще сильнее, по телу прошла дрожь. Смешно, но от камеры смартфона опасностью фонило намного сильнее, чем от всех сидящих в зале вместе взятых.

Тень ткнула мне камеру почти в лицо, я шарахнулся назад, за что тут же получил тычок в спину. Камера смотрела в упор, давила, горло перехватывало, а боль от кандалов и кляпа уже почти не чувствовалась, оставался только животный страх. Тень схватила меня за локоть, толкнула, заставляя неловко, едва не упав, развернуться.

Я замычал, дернулся и, снова повернувшись к камере, попытался боднуть ее лбом. Не знаю, на что я рассчитывал, явно не на удар в живот от стоящей в углу еще одной тени.

Пока я пытался продышаться, аукцион уже был закончен: послышалось короткое «Сойдет», которое изрыгнул динамик смартфона, а затем прозвучала сумма такая огромная, что торги, наверное, так и прекратились сами собой.

Конечно, я сопротивлялся. Брыкался, пытался драться, пока меня отдавали купившей меня тени, но все было зря. Меня просто ударили в живот еще раз, а потом начали агитацию, к которой я не мог не прислушаться.

– Твой новый хозяин, – сказала тень, держа меня за волосы и приблизив губы к уху, – справедливый и строгий человек. Везти к нему некачественную игрушку себе дороже. Будешь послушным – сработаетесь. Если ты планируешь выкобениваться, то мне проще прямо здесь и сейчас тебя прибить, чтобы время не тратить. Ну, что скажешь?

Я зацепился за это «сработаетесь» как за соломинку. Сработаетесь – это мало напоминает темный подвал, где меня прикуют цепями к кресту, отхлещут и потребят по назначению. Сработаетесь – это явно про то, что от меня тоже что-то требуется, хоть про какую-то свободу воли.

А где есть свобода воли, там должен быть и телефон. И Интернет. И кто-то, кого я могу попросить о помощи – ну или вырубить и сбежать, как пойдет. Я решил не «выкобениваться». Кивнул, глядя в серые глаза в прорезях маски и, как оказалось, не прогадал. Потому что цепи с меня сняли, и распорку убрали тоже. Чуть поколебавшись, вытащили изо рта кляп. Я поспешил закрыть рот рукой, потому что нижняя челюсть затекла так сильно, что не шевелилась. Попрыгал, чтобы восстановить кровообращение.

Но и это еще не все: потом мне принесли одежду! Футболку, и джинсы, и даже кроссовки размера чуть больше того, что мне нужен, но кому какая разница? Я решил, что однозначно вытащил счастливый билет: смотрите-ка, получаса во владении нового хозяина не прошло, а я уже не связан и снова похож на человека. То ли еще будет!

В общем, на заднее сиденье гелика между купившей меня тенью и еще одним крупным бетой с лицом, закрытым маской, я садился с самыми радужными надеждами. И входил в окруженный высоченным забором трехэтажный особняк, до которого мы ехали почти четыре часа, тоже достаточно спокойно.

А что еще оставалось делать, в конце концов? Начни я истерить и возмущаться, меня просто вырубили бы или избили – у каждого из бет на боку в кобуре прятался пистолет, так что иллюзий об их уважительном отношении к чужой жизни и чуткой реакции на беду ближнего своего питать не получалось.

Но сейчас я понял, что все даже лучше, чем казалось на первый взгляд. Дмитрий Олегович, альфа, к которому меня привезли, понятия не имел, кто я. Будь я действительно омегой без роду и племени, шансов бы не было вообще, а так – так у меня в рукаве прятался козырь.

От часового сидения в воде и тело наконец успокоилось, кровь перестала кипеть от желания и от напряжения. Хорошо все складывается. Это как матч, где играют сильная и слабая команды. Сильная выходит на поле расслабленно, ожидая от слабой игры на обороне, а слабая атакует во втором тайме и получает неплохие шансы если не на победу, то хотя бы на гол.

За дверями ванной меня поджидал Берримор – кажется, альфа назвал его Иваном.

– Надеюсь, вы нашли все необходимое, – церемонно кивнул он, и мой взгляд прикипел к снежно-белым манжетам его рубашки, выглядывающим из-под длинных рукавов его пиджака, похожего на ливрею. – Следуйте за мной.

Конечно, я все нашел. Камер не видно, окно открывается, обычные стеклопакеты. Участок окружен забором в два моих роста, гладким, так просто не перепрыгнешь. А вот если отыскать стремянку…

У дверей столовой я остановился.

– Дмитрий Олегович ждет вас внутри, – намекнул Иван-Берримор.

Да что ты такое говоришь. Все тело окатило жаром от одной только мысли о том, что случится со мной, когда я зайду в столовую, как мое тело отреагирует на близость этого альфы-террориста. Нет, нельзя. Тогда я буду думать не о том, как выстроить разговор, а о том, как бы половчее ноги раздвинуть.

Перед мужиком.

Тьфу ты. Гадость какая.

Нет, я никого не осуждал, конечно, но… это же неприятно. С мужиком. Жесткое волосатое тело, постоянная борьба за доминирование, да и сам способ, которым происходит секс… мерзость. То ли дело девушки!

Будь проклят мой омежий второй пол, который заставляет терять всякое соображение.

– Вы не могли бы, – обернулся я к Ивану, – оставить нас?

– Как вам будет угодно, – после небольшой заминки ответил он и добавил: – А вы отлично осваиваетесь.

Что-о-о?

Иван, сохраняя невозмутимость, отвернулся и зашагал прочь. Так, ладно.

– Дмитрий Олегович! – прокричал я, сложив ладони рупором и уперев их в дверь, – нам нужно поговорить!

В ответ – тишина.

– Дмитрий Олегович! Вы дома? – снова заорал я и осекся. Стоит ли называть на «вы» человека, который меня купил? С одной стороны, мы мало знакомы и брудершафта друг с другом не пили, как говорил один небезызвестный кот, с другой – как-то много чести, я считаю. И все-таки перейти на «ты» мне что-то мешало. Воспоминания о властности, исходящей от моего нового хозяина, наверное. Думать об этом не хотелось. – Дмитрий Олегович!

За дверью послышались шаги, створку с той стороны дернули, и я поспешил вцепиться в ручку и упереться ногами в стену, чтобы не дать двери открыться. Ага, щас. Что я, дурак с тобой с глазу на глаз разговаривать? Нет уж.

– Дмитрий Олегович! Подождите, не дергайте дверь, я поговорить хочу.

На той стороне воцарилась тишина, а затем дверь рванули так сильно, что я побоялся: ручку, которую я держал, вот-вот вырвет с мясом.

– Меня купили на том аукционе по ошибке, – затараторил я, – вернее, купили-то правильно, а вот продали по ошибке. Я не шлюха, я знаменитый футболист. Алексей Беляк, вы должны знать. Играю за «Линамо», со следующего сезона буду играть еще и за сборную. Меня похитили. Вернее, не так. Напоили в клубе и… – тут я запнулся, потому что вслух произнести то, что со мной случилось, просто не мог: это было бы как будто заново все пережить. – Меня будут искать, – уверенно припечатал я. – Уже ищут, я на поле должен выйти восемнадцатого в товарищеском матче. Против хорватов.

Да, не бог весть какая важная игра, но дареному коню в зубы не смотрят, это отличный шанс показать себя. Впрочем, спортивная карьера не самая актуальная из моих проблем.

За дверью молчали, и мне уже начало казаться, что там пусто или что Дмитрия Олеговича хватил удар. И вдруг створка двери дернулась так сильно, что я влетел в комнату и упал на четвереньки, не устояв на ногах. Ничего себе он сильный. Я вдохнул, пережидая короткий приступ боли в ушибленных коленях и тут же испуганно заскулил. Запах разъяренного альфы сдавил меня со всех сторон, окутал, как ядовитое облако, и мне не оставалось ничего, кроме как втянуть голову в шею, опустить глаза и тихо жалобно хныкать, демонстрируя готовность подчиняться и сожаление.