Бог трещал без умолку, подтрунивая над всеми и вся и изредка хохоча во все горло, но я слушал в пол-уха. В голове набатом била всего одна простая мысль, от которой даже прожжённый циник и реалист вроде меня не мог сдержать довольной улыбки.

Олимпийские Игры подошли к концу. И, несмотря на все преграды, чужую игру и интриги богов, я выиграл.

Я. Победил.

— Посмотри на него, — презрительно искривили губы Деметра и, прислонившись к ледяному камню балкона, поплотнее закуталась в меховую шубу. — Радуется так, будто в победе есть хотя бы доля его заслуги. Мы вели его от и до.

— Не преувеличивай, — тактично возразила Афина. — Мальчик оказался способнее, чем мы ожидали. И удивил даже тебя.

Старуха только скривилась.

— Неважно. Лучше скажи, получилось или нет?

— Хм… Креон? — Афина перевела взгляд на директора школы «Deus Vir», которого тоже пригласили наблюдать за финальным матчем.

Мужчина не ответил. Только прикрыл глаза. Удивительно яркие, можно даже сказать изумрудные глаза. Афина с трудом удержалась от победной улыбки. Праздновать еще рано, но… Первый шаг сделан. Пути назад больше нет.

— Все в порядке.

— Гм… Как скажешь, — недоверчиво буркнула Деметра, которую слегка злило оставаться на вторых ролях. Но старуха была готова потерпеть. Ведь она знала, что в реальной игре побеждают не самые сильные, умные или удачливые. А самые терпеливые. Внезапно Деметра бросила взгляд на уже полупустой амфитеатр — большая часть богов уже отправилась чествовать победителя и недоуменно сощурила глаза.

— А где девчонка?

— Что? — переспросила Афина, стараясь не выдать своего раздражения.

— Девчонка! Ее больше нет, — старуха ткнула крючковатым пальцем на арену, где совсем недавно лежала связанная по рукам и ногами школьница. — Она убежала!

Афина лишь пожала плечами и пригубила из кубка терпкое вино.

— Забудь о ней, тетушка. Как скоро сделают все остальные. Кэйтлин Саммерс… Поверь, больше ты о ней не услышишь. Никогда.

Девушка бежала по траве, не разбирая дороги. То и дело ей попадались пьяные парочки, кто-то смеялся завидев ее, кто-то делал оскорбительные жесты, а некоторые — вроде старого кентавра с мудрыми глазами — пытались даже утешить.

Она не обращала на них внимания. Не слушала, не смотрела… Для девушки это было что-то вроде белого шума, как дождь или раскаты грома за окном. В ее голове отчетливо билась всего одна мысль, которую та повторяла снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.

— Это невозможно. Этого просто не может быть, — из раза в раз шептали губы.

Со стороны девушку можно было приняться за безумную, поэтому, когда та добралась до священного озера — Озера Артемиды — кроме нее вокруг не было не души. Даже обычно вездесущие дриады и то испарились без следа.

— Этого просто не может быть! — в который раз произнесла девушка, в отчаянии наклоняясь к поверхности воды. — Этого…

Артемида запнулась на полуслове и вздрогнула. Впервые, за многие века беспечной жизни, могущественная богиня испытала страх. Натуральный, животный страх существа, которое осознало очень простую истину.

Что оно смертно.

Богиня снова посмотрела на рябь озера и вздрогнула во второй раз. Потому что там, в серебряном зеркале, в ее отражении билась, беззвучно кричала и умоляла выпустить… ее точная копия.

— Этого… не может быть, — прошептала богиня, посиневшими и абсолютно незнакомыми губами.

Потому что в отражении билась и беззвучно кричала Кэйтлин Саммерс. Реальная Кэйтлин Саммерс. Пока Артемида, Богиня Охоты и одна из Двенадцати смотрела на нее с этой стороны.

Смотрела на девушку из ее же тела.

Два месяца назад, Императорский дворец.

Гордиан Лекс бросил взгляд на наручные часы и слегка поморщился. Мужчина проверял время каждые пару минут, и это его раздражало, но он ничего не мог с собой поделать.

Он слишком долго шел к этому моменту. Его семья слишком долго шла к этому моменту. Каждая мелочь, каждая деталь была проверена и обговорена сотню раз, в плане не могло быть просчета….

Бездна, тогда почему ничего не происходит?!

— Важное мероприятие? — донесся до него холодный голос. Сидящий за столом напротив мужчина с длинной золотой гривой, которая придавала ему сходство со львом, выглядел… раздраженным.

Впрочем, это неудивительно. Мало кому понравится, что его игнорируют. Особенно если ты — первый человек в стране.

Гордин медленно наклонил голову в знак согласия.

— Важнее не бывает.

Мужчина видел, что Императору ответ не понравился. По его виду, глава страны явно подумывал сорвать застежку с наглеца и раздавить прямо у его носа, но… Это не потребовалось. Потому что часы странно щелкнули и встали.

Наконец-то!

— Время, — задумчиво пробормотал Гордиан и медленно поднялся из-за стола. — Пора.

Император и стоящий в углу кабинета Агелай, глава безопасности и главная головная боль Гордиана, удивленно переглянулись, только чтобы одновременно спросить:

— Время?

«Они еще даже не знают», — промелькнула в голосе Гордиана шальная мысль, от которой его обычно невыразительные губы растянулись в победной улыбке. «Что это конец».

Первым на странное поведение Главы Дома Лекс отреагировал начальник безопасности. Волчьи инстинкты Агелая вопили об опасности, и привыкший им доверять мужчина вытащил из-за спины артефактный кинжал и нехорошо сощурился.

— Что это значит, Лекс? Что ты задум… Арх!

Договорить Агелай не успел. Мгновение назад его мощная фигура угрожающе нависала над Гордианом, а уже сейчас… Он испарился. Пуф! Словно по волшебству.

— Что за…?!

Император вскочил из-за стола и с потрясением уставился на место, где секунду назад стоял его лучший друг и ближайший помощник. А затем его полные боли и гнева глаза устремились на спокойно развалившегося на кресле Гордиана.

— Что ты с ним сделал?! ГОВОРИ!

Голос Императора больше напоминал рычание хищника, чем нормальную речь. На голове взбешённого мужчины один за другим вспыхивали Символы Олимпийских Богов: Зевс, Гера, Посейдон…

Двенадцать Олимпийских венков!

С каждым Символом фигура Императора прибавляла в росте, мышцы разрастались сами собой, а золотая аура, внеземное свечение вокруг тела буквально резала сетчатку глаз.

Гордиану пришлось прикрыть лицо ладонью, чтобы не ослепнуть. А ведь на его пальце красовался перстень с рубином Омеги, подтверждение «белого» высшего ранга.

Мощь Императора внушала. Мощь человека, который ближе всего к богам. Который избран быть их чемпионом на этой земле, первый среди Эллинов, самый сильный «белый» в стране.

— ОТВЕЧЕЙ, ЛЕКС! — пророкотал Император, с легкостью откидывая тяжелый дубовый стол в сторону. — ОТВЕЧАЙ ИЛИ…

Внезапно мужчина запнулся. Что-то было не так, что-то неправильно. Словно… У него забирали силу?

— Что происхо…, — Император охнул и схватился за голову. Там, где секунду назад яростно пылали двенадцать Символов, теперь осталось…

Одиннадцать? Десять? Девять? Восемь?

— Мы не слишком поздно? — беззаботно улыбнулся Гермес и отвесил издевательский поклон ошарашенному правителю. — Рад тебя видеть, Пастух.

— Что с Агелаем? — выступила из тени женская фигура в золотых доспехах и острым копьем в руке.

Гермес небрежно пожал плечами.

— Как мы и договаривались, искупался в Лете. Эту неделю он точно не вспомнит.

— Я все же считаю, что его нужно было просто убить, — холодно заметил Арес, в этот раз нарядившийся в полный доспех Римского Легионера, и недовольно цыкнул зубами. — Агелай помеха.

— Эй-эй-эй! Полегче, брат. Мы же с тобой с тобой это обговаривали… Где твое миролюбие? Вина?

— Обойдусь.

— Как хочешь, — ничуть не обиделся Дионис и, хорошенько отхлебнув из глиняной бутыли, протянул ее Императору. — А ты не желаешь, Пастух? От всего сердца предлагаю, хорошая штука. Как-никак, последние минуты живешь.