Литмир - Электронная Библиотека

Мелкие кайдзю пятятся, скатываются на нижние террасы. Никто не стреляет им вслед. Слышны только шаги приближающегося гиганта.

Вот его рогатая, шипастая башка поднимается над городскими воротами.

Некоторое время они смотрят друг на друга – морской зверь и человеческий мальчик.

Потом шея чудовища вытягивается, тянется к павильону, на котором стоит Мартин.

Словно в дурном сне доктор наблюдает, как пластины на затылке зверя сдвигаются, открывая… люк?

Мартин что-то говорит, но Ленц не слышит ни слова. Ему кажется, что шумит прибой, что штормовые волны разбиваются о скалы острова, хотя на планете Шторм не бывает штормов.

Глаза слезятся от едкой гари, и он моргает.

Когда доктор вновь открывает глаза, мальчика на крыше павильона уже не видно.

Кайдзю, зверь, выходящий из моря, разворачивается и шагает обратно к берегу. Вот он на нижней террасе. Вот протискивается в пролом в Стене. Вот ступает в воду, разрезая грудью кайму из грязной пены. Вот его уже нет.

* * *

Шесть островов разбросаны в океане далеко друг от друга, и ни человеку, ни птице не охватить их взглядом. Быть может, альбан, пролетающий сейчас над Хорео или Нью-Доминго, видит, как другие чудища разворачиваются и уходят обратно в море. А может, и нет – ведь альбану, жителю неба, безразличны дела воды и земли.

Святослав Логинов

Спасти человека

Спасатель был красавцем. При всем старании я не мог бы достать и до колена его экзоскелета. Броня на груди отливала синью перекаленного железа, хотя это был и вовсе не металл, а материал куда более прочный. Две мощные руки (рук у человекоподобных механизмов традиционно было по две штуки) и дюжина иных приспособ, умеющих сверлить, резать, сваривать, стрелять и не знаю, что еще. Были там и электрические разъемы, хотя большинство выводов находилось в голове. Собственно, кроме всевозможных контактов, в голове и не было ничего, ну, может быть, какие-то сенсорные выводы, которые конструкторам хотелось поднять повыше. Короче, спасатель выглядел очень совершенной машиной, куда там моему Карьеру. Только Карьер, несмотря на наличие имени, и есть машина, в меру умелая, в меру тупая, а спасатель был человеком.

На меня внимания он не обратил, а сразу подключился к Карьеру, чтобы получить вводную от местных систем слежения. Я тоже втихаря подключился, мне же любопытно, чего ради такой важный индивид заявился в мои владения. То, что я разобрал, заставило меня присвистнуть и крепко задуматься. Оказывается, где-то у самого излучателя грохнулась пассажирская капсула с человеком, причем пассажир оказался особой настолько значительной, что для его спасения были призваны лучшие силы.

Честно говоря, я не помню, чтобы из такой глубины удавалось кого-нибудь вытащить живым. С окраин – да, бывало, я тому пример, но чтобы из-под самого излучателя… Думается, любого спасателя порвет на части на полпути к искомой точке. Конечно, если спасателем управляет человек, то заранее ничего сказать нельзя. Возможно, он погибнет еще раньше, а быть может, дойдет до конца. Этот явно вознамерился дойти.

– Простите, – громко спросил я, – по какому маршруту вы собираетесь идти?

Спасатель не повернулся, но я прямо-таки шкурой ощутил, что меня просканировали всего как есть: рост и вес, состав пота и слюны. Но и потом последовал не ответ, а контрвопрос:

– Кто таков?

– Маугли, – ни на секунду не замешкавшись, ответил я.

Не знаю, стоит ли этим гордиться, но спасателей на свете сколько угодно, а я – один. И невежливый собеседник, конечно, знает обо мне. Если не в собственной памяти, то в машинной такая информация есть.

– Ты там не пройдешь, – коротко ответил спасатель и, развернувшись, зашагал прочь. Еще два километра он мог безопасно лететь, но предпочел двигаться пешком. Разумная предосторожность.

Некоторое время я смотрел ему вслед, затем пошел собираться. Мне было интересно посмотреть, как далеко уйдет спасатель и как он собирается вытаскивать спасенного, если тот вопреки всему окажется живым.

Никаких экзоскелетов, генераторов защитного поля и лазерных пушек у меня не было. Чтобы пользоваться ими на уровне инстинкта, надо учиться, начиная с первого дня жизни, а меня нашли, когда мне было больше двух месяцев. Слишком большой возраст, чтобы стать полноценным членом общества. Амма, подобравшая меня среди обломков пассажирского модуля, принесла в логово и выкормила вместе со своими котятами, учила меня чему угодно, но не пользованию ментальным приводом. Мягкая, теплая и удивительно нежная, она умела мгновенно обратиться в стальную, до предела сжатую пружину. Иначе было бы невозможно выжить в окрестных лесах, которые и не леса вовсе, а густые кустарники, перемежаемые раскисшими болотинами. Благодаря Амме я чувствую себя дома в этом не слишком привлекательном краю. Интересно, кем бы я стал, если бы меня не нашли люди? Но меня хоть и поздно, но нашли, и я благодарен спасателю, который забрал меня из логова, но не тронул Амму и моих подросших братьев и сестер, которые отчаянно пытались вернуть меня домой.

Потом меня учили человеческим умениям и даже чему-то выучили. Кое-чем из арсенала спасателя я умею пользоваться, но только на уровне осознанных действий, то есть с запаздыванием на две десятых секунды, а это в современных условиях целая вечность. Что касается всего комплекса оборудования, методов расчета и вообще жизни, то он мне попросту не доступен. Я не смог нормально ориентироваться в современном городе, и мне пришлось жить на станции возле излучателя, где живые люди появляются не чаще, чем раз в полгода. Не так это мало, между прочим. Любое появление человека обрушивает на меня лавину впечатлений, а станция занимает целую планету, пусть и без постоянного населения.

Я давно привык, что в зарослях лучше быть одетым, поэтому облачился в комбинезон и выбрал спортивную обувь. В заплечный мешок сложил кое-что из лекарств, простейший инструмент и запас еды на первое время. В зарослях всегда можно себя прокормить, но я подозревал, что у меня не будет времени на охоту.

На сборы ушло минут пять, за это время спасатель успел скрыться из виду. Ничего страшного, просеку в зарослях он проложил такую, что и слепой не заблудится.

Я взял палку, с которой обычно отправлялся на экскурсии, и пошел по следам. Догнать спасателя я предполагал на второй день. Это сейчас он мчит быстро и не разбирая дороги. Когда начнутся трудности, ход его непременно замедлится.

Сверху сеялась морось. Не дождь, настоящий ливень начинается, когда в зону излучателя попадает большой корабль, межзвездник, из тех, что летают с экипажем, а такое случается от силы раза два в год. А морось происходит от грузовых капсул, они гибнут без счета, и возле излучателя всегда сеет водяная пыль.

Воздух наполнился запахами гниющих трав. В здешних болотцах можно встретить произрастания миллиона миров и бесконечное разнообразие гибридов, образовавшихся за время работы излучателя. Хорошо еще, что действие излучателя не влияет на живых существ и представителей киберфауны, а то было бы не протолкнуться от мутантов. Мне казалось, что местные заросли должны быть раем для биологов, но сами биологи относились к обитателям зарослей скептически, утверждая, что любой генетик выведет в лаборатории куда больших уродцев с интереснейшими свойствами, поэтому здешняя живность никому не нужна. Изучать следует только естественные биоценозы.

Наверное, я плохой биолог, потому что, когда я выращивал небывалые растения или зверей и пытался поселить их в зарослях, все они тут же бывали съедены, забиты, погублены. А это, как я полагаю, верный признак, что биоценоз зарослей давно стал явлением самодовлеющим. Другого вывода я сделать и не мог, ведь я сам продукт местного биоценоза.

Когда кустарник перешел в болото, движение спасателя, как я и предугадывал, замедлилось. Я-то двигался по знакомой тропке, а он пер прямиком, доблестно ступая по самым топким местам. Повредить искусственной плоти там ничто не могло, а затормозить шагающую громаду было нетрудно.

9
{"b":"77771","o":1}